Серое море Гренгавиума

Когда они возвращались обратно, пошел дождь. Тот самый, который Тайтелин видела, обедая на подоконнике.

***

Тайтелин Бинн никогда не любила свое имя. Оно было слишком легкомысленным, несерьезным… круглый голыш, подскакивающий на волнах: раз, два, три – и нырнул. Тай-те-лин Бинн.

Это имя подошло бы скорее Геррёг, которая вся такая тоненькая, мяконькая, гладковолосая и нежная, просто выпускница девчачьей школы… ну, когда школы еще работали.

Геррёг не шли ни ее имя, ни форма Пяти лепестков, ни кровавый серп в руках. Тайтелин поменялась бы с ней и именем, и чем угодно (кроме формы, потому что у нее была такая же) и вообще заставила бы уйти в безопасную зону Воздушных садов, чтобы уберечь от всего этого.

Но Геррёг была безумна, и этого уже никак не поправить.

Наверно, как и они все, как их мир, который задыхался, умирая.

Правда, некоторые говорили, что он перерождается.

Тайтелин надеялась, что ее убьют раньше, чем он окончательно переродится. К хренам такое счастье.

***

Первое время, когда все только начиналось, и еще было правительство, когда работали трансляционные вышки и кому-то было до чего-то дело, происходящее объясняли природным катаклизмом. Пространственная буря, которая повлияла на одну из частей Мировых часов, говорили они. И обещали, что все будет хорошо.

«Все будет хорошо», – эти слова надолго всем запомнились. Тогда их считали издевательством, сейчас они были плоской шуткой, напоминанием о том, что пропало навсегда.

Волны шли одна за другой, и вскоре никто уже ничего не обещал. Люди умирали – те, кому повезло, навсегда. Кому не очень, возвращались безмозглыми опасными подменышами.

Теперь много чего говорили, не только про бури и природу. Будто бы столичный Институт Корпорации баланса при каком-то эксперименте прорвал дыру в пространстве. Или что на соседнем континенте испытывали новое энергетическое оружие массового поражения. И еще, что некие фанатики намеренно сломали Мировые часы – то ли желая приблизить конец света, то ли наоборот думали так его предотвратить.

А еще говорили, будто бы Большой часовой механизм давно уже не имеет той, былой, силы, и что части его, разбросанные по всему миру, уже никак и ни на что не влияют.

Тайтелин знала, что это бред.

Как не знать. Она жила в Доме-с-маятником.

Когда-то помещения, в которых находились часть часового механизма и бездонный колодец, в котором качалась туда-сюда огромная линза маятника, даже охранялись.

Конечно, до тех пор, пока у них вообще что-либо охраняли.

Теперь-то кто угодно – хорошо, кто угодно из тех, кто не боялся Пяти лепестков, – мог зайти и посмотреть на бесконечно сложную путаницу зубчатых колес, пружин, спиралей и рычагов, на исчезающий в потолке толстенный стержень маятника.

И еще подняться этажом выше (точнее, выйти из подвала, потому что все это было на двух подземных уровнях) и увидеть, что стержень не продолжается дальше, хотя по размаху там еще столько же должно быть в высоту. Он просто исчезал.

Его основание находилось на одном из южных материков, Тайтелин все время забывала его название.

Тайтелин не раз ругали в детстве, поймав у дверей в подземные помещения. Но иногда и разрешали посмотреть. Тетка Верен, хозяйка дома, рассказывала про Большой часовой механизм, и про сам маятник. Про искаженное пространство-время, которое закручивалось вокруг частей Механизма.

Окна дома тогда могли смотреть в разное время – в утро или вечер одного и того же дня. Тетка объясняла это непонятным словом «аберрации» и вздыхала. «Ну, главное, что часы идут, – говорила она. – А странности тут всегда были, что поделать» .

Во время Первой волны было землетрясение, дом дрожал, и механизм потом долго скрежетал и выл, пугая часовых.

Тайтелин тогда задержалась на работе и вернулась уже к самому концу, когда неправильное скрежетание уже прекращалось. Она первая обнаружила, что время у разных выходов из дома отличается очень сильно. Потом стало понятно, что веранда связана с прошедшим днем, всегда одним и тем же.

***

Когда в Доме-с-маятником обосновался отряд Пяти лепестков, почти сразу после Второй волны, Тайтелин приказали объяснять новичкам, что здесь к чему.

Но объяснять не пришлось: большинству было наплевать. Никто не спрашивал, почему в одном окне видно серое утро, а в другом – серый день, почему на верхние этажи надо идти только по лестницам с восточной стороны, а по коридору вокруг маятниковой комнаты можно идти бесконечно долго, хотя он не такой уж длинный. Байю был единственным, который изучил все досконально, прошел с Тайтелин от чердака до подвальных помещений.

Хотя вот веранда интересовала всех без исключения.

Сначала все новые обитатели дома – и Тайтелин тоже – уходили туда, пытаясь вернуться в безопасность, в нормальность, в обыденную и столь желанную сейчас скуку повседневной жизни. Пытались изменить, исправить то, что еще не случилось.

Там всегда был прозрачный осенний день, налитый солнцем, светившим сквозь яркую листву. Люди торопились по своим делам, ездили машины, работали магазины.

Но стоило пробыть дольше нескольких часов, как ты обнаруживал себя бесцельно бродящим вокруг дома. И это в лучшем случае.

В худшем ты оказывался хрен знает где – и хрен знает когда.

Тайтелин не раз отправлялась по приказу начальства на поиски Диэди или Оши-Ари, а то и обоих сразу – отчего-то их, как самых упорных, волны реальности (или не-реальности, кто его знает) относили дальше обычного, и сами они уже дорогу назад найти не могли.

Потом какое-то время ходить через веранду было запрещено.

Но Диэди все равно ускользал, а Оши-Ари устраивал истерики, так что снова разрешили. Но уходить навсегда уже никому не хотелось – как-то угас интерес. Байю назначал там встречи, если надо было поговорить о чем-то серьезном.

Вот как сейчас. Едва Байю распустил их, он сухо кивнул Тайтелин, напоминая о встрече.

И Тайтелин понеслась в свою комнату, чтобы переодеться.

По уговору, через веранду они всегда ходили только в гражданской одежде. Ну, кроме Диэди, у которого другой одежды, кроме униформы не было. Хотя, если честно, даже и будь она у него, Диэди все равно не стал бы делать так же, как остальные.

Тайтелин скинула черный мундир, обшитый потрепавшимся уже серебряным позументом, стянула брюки, и порывшись в вещах, выудила более-менее приличное платье. Форму она развесила на специальных распорках, чтобы не мялась. Энергию генератора нельзя было тратить на гладильное устройство, но Байю все равно наказывал за неряшливый вид.

Неуклюже топая в старых туфлях на каблуках, Тайтелин пробралась к веранде, и вышла сквозь нее в теплый солнечный день.

И хотя Байю уже должен был ее ждать, Тайтелин помедлила, подставляя лицо мягким лучам солнца, рассеянным в красной листве.

Показалось или нет, что все вокруг бледнее, чем обычно? Или она просто позабыла осенние краски?

Вдохнув еще раз слабый запах прелой листвы и поздних цветов своробенника, Тайтелин вышла за калитку.

Эта улица в настоящем была безлюдной и пустынной. Сейчас тут спешили по своим делам пешеходы, и автомобили, громыхая, проезжали по брусчатке дороги.

За поворотом была небольшая площадь с фонтаном и сквером. Тайтелин осторожно обходила бегающих детей, ловя себя на дурацком чувстве – люди неправильно маленького роста.

Байю стоял у фонтана, немного сутулый, в темной рубашке и брюках. Увидев ее, он кивнул, но без обычного «Тайтелин Бинн, ты опоздала». Потом слегка отставил локоть в сторону и серьезно сказал, склонясь к ее уху:

– Возьми меня под руку, так мы меньше будем привлекать внимание.

Тайтелин, внутренне дрогнув, положила ладонь на его предплечье, жесткое и прохладное под тонкой тканью рубашки. «Долго ждал меня, – подумала Тайтелин, – а здесь уже не жарко».