Пара для медведя одиночки

– Но…

– Ни о чем не волнуйся. Все будет хорошо.

Трофим растянул губы в улыбке, но взгляд его оставался серьезным. Пожалуй, даже каким-то обреченным. Так смотрят на поезд, что падает в пропасть и ничто уже не способно предотвратить катастрофу.

– А ты меня не обманываешь? Ты ведь не сказал, что они станут следить…

– Это что-то изменило бы?

Он внимательно изучал мое лицо. Руки вербера дернулись, словно он хотел что-то сделать, но не сделал. Руки плетьми повисли вдоль тела, а потом вдруг юркнули в карманы.

– Не думаю… – честно выдохнула я. – Я не могла… Понимаешь? Я не могла не увидеть сына. Не убедиться, что с ним все хорошо…

– Понимаю.

– И? Что теперь будет?

– Все будет хорошо!

Казалось – эта фраза множилась на языке вербера, как на копировальной машине. Только одна версия вышла – другая готова. И так без конца. Это выглядело странным и очень тревожило.

– Все будет хорошо! – повторил он, я уже сбилась со счету в который раз. – Не бери в голову…

– Точно?!

Повинуясь какому-то порыву, я взяла вербера за локоть. Он замер, остекленел, медленно опустил взгляд на мою ладонь, которая вцепилась в его руку. Еще раз натянуто улыбнулся. Накрыл мою руку своей – горячей, огромной и улыбнулся уже тепло, хотя и немного грустно.

– Все будет хорошо!

Опять эта фраза сорвалась с его языка. Он чуть подался ко мне, вперед, облизал губы. А затем вдруг отдернул свою руку от моей, осторожно высвободится и шагнул в дом.

Глава 7

Трофим

Подозревал ли он, что случится? Да. Разумеется.

Догадывался ли, что сын Леси – тоже нэнги? Да. Это было первое, о чем он подумал.

Знал ли, что ОПО проследит за ними. Да! Безусловно! Леся находила на контроле ОПО. И вряд ли они выпустили бы ее из внимания.

Но Трофим не мог ей отказать. Не мог – и все тут. Знал, что, фактически, сам сует голову в петлю. Понимал, что после этого его однозначно накажут. Он взял ответственность за нэнги, и позволил ей встретиться с сыном.

Но все равно решил выполнить ее просьбу. Ну не мог он иначе.

А когда во дворе школы едва успел закрыть собой мальчика, который почти обратился и унес его с мамой к машине прежде, чем с крыльца начали спускаться другие ученики – осознал – дело дрянь. Теперь-то уж точно обычной критикой и ругачкой не обойдется. Да и штрафом ОПО не подмаслишь. Придется платить. Звонкой монетой собственной свободы и жизни.

Но Трофим видел, как Леся светилась изнутри, как смотрела на сына, как была счастлива его снова обнять и понимал – все не напрасно. Нэнги преобразилась. Выглядела такой одухотворенной, еще более прекрасной, пожалуй… Такой… Что сердце заходилось и словно в весеннее безумие гнало куда-то.

И на душе у вербера реально весна расцветала. Какая-то совершенно подростковая, не свойственная взрослому мужику весна. Будто только теперь его существование, его жизнь стали более осмысленными, более настоящими, более наполненными. Не синтепоновой перемоткой дневного цикла – с утра до ночи, а Жизнью! С большой буквы.

Его уже давно покинуло это ощущение. Когда щуришься на солнце и улыбаешься, потому что оно в небе. Почему? Да черт его знает! Когда вскидываешь глаза к облачным каравеллам – и снова улыбка растягивает губы. Зачем? Да какая разница!

Так ребенок под Новый год хихикает и восторженно носится по дому, ощутив запах мандаринов и предвкушает чудо. Оно шуршит на пальцах оберточной бумагой и загорается гирляндами на елке…

Трофим лишь сейчас осознал, что это такое, когда внутри трепещет, когда посмеиваешься невпопад, несмотря ни на что и хочется сделать что-то хорошее. Просто так, потому что настроение такое.

Вот почему он предложил жарить блинчики.

Хотелось порадовать маму и сына. Они были такие… трогательно-милые, настоящие, счастливые… Что даже Трофима, который ожидал скорого наказания ОПО заставляли радоваться. Вопреки. Вместе.

А еще… еще ему было так приятно, что Леся вдруг обеспокоилась. Расспрашивала… Уточняла… Заглядывала в глаза….

Ей не все равно! Ей не все равно! Ей не все равно!

Барабанило в груди вербера и от этого становилось почему-то легче.

Ну правда, оно того стоило. Эти мгновения все окупали. Будет что вспомнить в застенках ОПО. А то, что его туда поместят после случившегося, у вербера не возникало ни малейших сомнений.

И будут правы. Вербер с самого начала знал про риски. Случившееся было предсказуемо как дважды два. Ребенок соскучился по матери, мать начала перерождаться, их соединение было и соединением вторых ипостасей. Зверь – такая же часть оборотня, как и человек. Он также тоскует по самым любимым и близким и также встречает их…

Поэтому не обратиться Миша не мог – он еще не знал, как это.

* * *

…Сын Леси оказался на диво смышленым, живым мальчуганом. И тем еще почемучкой.

Трофим не успевал ответить на один вопрос, как его засыпали другими. Леся улыбалась, помогала на кухне. Но вербер старался все делать сам. Хотя бы сейчас, пока…

Да неважно! Он хотел сделать ей приятное! И мальчугану ее тоже.

– А правда, что нэнги когда-то правили всем миром?

– Все верно.

– И их считали богами?

– Ага. Люди и оборотни им поклонялись. Египетские боги – это нэнги. Так видели их аурные тела древние люди.

– Обалдеть! И наша кровь совершенно особенная?

– Да. Вот первую группу можно почти всем переливать. Первая, положительная – универсальная донорская группа. А кровь нэнги можно вливать абсолютно всем, не зависимо от группы и резус фактора. Она оздоравливает, омолаживает, помогает вылечить инфекции.

– Вот это да-а-а! А почему нэнги не продают свою кровь? Они же могут много на ней заработать? Даже обогатиться!

Трофим подмигнул Лесе – мол, а парень-то с предпринимательской жилкой. Подбросил блинчик, поймал.

– Ух, ты! Да вы мастер!