Злой, загадочный, бессмертный

Я изучал миры, где появился разлом, пытался составить их общую шестимерную карту… Дабы понять – как он вообще движется. Чтобы справиться с очередным разломом вначале следовало разобраться с истоком этого явления. Найти – откуда он идет и куда. Путь разлома демонстрировал слабость пространства. Также как трещины – усталость металла.

Именно ее нам и требовалось устранить.

Но чтобы справиться с задачей вначале нужно было изучить все слабые и сильные точки. Понять – откуда вообще началось разрушение.

Это как с домом.

Если просто-напросто зашпаклевать дыры в стенах – ничего не получится. Нужно чинить и фундамент одновременно.

Однако зеркальный коридор периодически снова и снова показывал мне ее.

Обнаженную, расслабленную и в постели.

Которую ночь он так надо мной изгалялся.

Она была сочной, эффектной, просто роскошной.

И меня особенно это бесило.

Эти губки: яркие, чуть припухшие, будто нарочно созданные для поцелуев. В которые так и хотелось впиться губами.

Этот вздернутый почти детский носик. Эти глаза… Я знал, что они меняют свой цвет. С карего на ярко-янтарный. Ресницы – длинные, прямые, как стрелы. Рыжая копна волнистых волос на голове.

Пышная, хорошей формы грудь и тонкая талия. А затем – будто нарочно, назло мне – круглые, красивые, высокие бедра. У меня уже которую ночь в паху все сводило от дикого животного желания. Первобытного и практически неуправляемого.

Мало того, что она нравилась мне, как женщина. Так что желание мучило, изводило, лишало контроля и связности мыслей. Я злился: на себя, на нее. Какая-то женщина с кровью бессмертных, чью мать или прабабку поимел кто-то из наших, постоянно лезет мне в голову. Мешает работать, мешает соображать!

Я сатанел, не в силах оторваться, перестать на нее смотреть, изучать…

Бессмертные – те же оборотни в своем роде. Мы превращаемся – каждый в своего зверя. Мой зверь – зеркальный василиск. Среди нас есть драконы, фениксы, сфинксы. Низшие: волки, лисы, медведи…

И у каждого вида есть гон… Гон, когда встречаешь единственную женщину. Ту, самую, что этот гон пробудила.

И ты просто тихо сходишь с ума… Не в силах противостоять жгучему, назойливому, словно невыносимый зуд, горячему мужскому желанию…

И так продолжалось из ночи в ночь…

Эта пытка, которая неизменно заканчивалась одинаково. Я смотрел на нее, раздевался и удовлетворялся. Торопливо ласкал себя, не отрывая глаз от того, как она переворачивалась под одеялом, как сбрасывала его с груди, показывая налитые, круглые полушария… Передергивал ствол, чтобы опять возбудиться и немного привести себя в норму. Потому что требовалось исследовать Разлом.

Зеркальный коридор помнил все… Как обезумевший от страсти василиск наглаживал то, что в звериной ипостаси надежно пряталось внутри тела. Как тщательно убирал за собой семя… После очередного моего извержения, я доставал из разных миров впитывающие агрегаты и с их помощью ликвидировал все последствия… Тщательно, аккуратно, дотошно… Чтобы следующий дежурный ничего не заметил…

Но в памяти зеркального коридора хранились и мои рваные выдохи, и тихие стоны, когда в очередной раз кончал, когда в летнюю жару она раскрывалась, сбрасывая тонкое, расшитое покрывало… И я видел все… все…

Я мог забрать ее прямо сквозь зеркала. Взять, сделать своей во всех смыслах слова. И неважно – хочет она или же нет! Но почему-то этого все же не делал.

То ли из-за ее мужа, хотя какой он там муж? Они все чаще разговаривали сквозь зубы, и все реже устраивали марафоны в постели.

То ли из-за ее сына – замечательного мальчишки, за которым мне просто нравилось наблюдать.

Как он лепит фигурки из пластилина. Такие живые, такие красивые, интересные! Как он азартно клеит бумажные домики! Тонкие, изящные и аккуратные!

Как с мамой занимается йогой!

Гатрикс! Я влез в ее жизнь с головой! А она обо мне даже не знала. Даже не представляла, что я существую.

А я все чаще в зеркальном коридоре видел ее, наблюдал, воображал, как заберу. Как вытащу сквозь зеркало в свой мир и… Вначале, конечно же, отымею как следует. Чтобы еле ходила, едва могла двигаться!

А потом… потом…

…Разлом ширился. Я сканировал его зрением бессмертных, собирал данные и чертил карты. А затем снова сосредотачивался на ней.

Она стала моим сладким безумием. Отчаянным наваждением. Острой, железной, непререкаемой жизненной необходимостью. Я не мог не посмотреть на нее ночью.

И она, как нарочно, спала голой.

Лабиринт намного хуже работал днем. Солнца разных миров прогревали мистическое место, искажая пропорции и времена. Поэтому лишь ночью мы могли получить достоверные результаты.

И именно ночью она была обнаженной.

Сегодня все происходило, как и всегда.

Я отследил очередные разломы в пространстве. Новые движения разрушительной бурой материи. Которая, как плесень, разъедала Галактики…

И… увидел ее. Инстинктивно к ней потянулся. Коснулся зеркала, словно бы невзначай…

Гладкая поверхность стекла начала колебаться, затем покрылась крупными волнами…

Они будто прибывали откуда-то снаружи и вспучивали серебристую гладь…

Зеркальный коридор резко пришел в движение. Неожиданно ожил без всяких причин. Как правило, он так реагировал на вмешательство древних в свою работу. Но их давно уже не было в нашем мире. С тех пор как последний древний погиб, я не наблюдал ничего подобного от коридора.

Зеркала-стены начали вздрагивать, серебриться, слегка поворачиваться. Будто мириады тоненьких голосков запели в моей голове.

Да что такое! Гатрикс!

Я ничего не делал!

Я тысячи раз касался этих зеркал и протаскивал все, что нужно, сквозь них. Да и сам проходил, если когда-то требовалось. А тут было одно лишь касание…

На зеркале даже следа не осталось…

Обычно на такое энергетика этого места не отзывалась совершенно никак!

И почему зеркало, когда я коснулся его, будто нагрелось?

Я только сейчас смекнул, что ощутил, как в месте, куда дотянулись пальцы, зеркальная гладь начала становиться теплее… Такого я вообще еще ни разу не чувствовал. Сколько ни пользовался этим местом, сколько ни просовывал сквозь зеркала руки, а то и – весь через них проскальзывал. Холодные серебристые метафизические стекла ни разу не меняли свою температуру. Неизменно оставались прохладными…

Почему-то вспомнилась старая легенда о том, что древние создавали зеркальный коридор, плавя метафизические стекла, созданные из смешения всех видов материи разных измерений и их энергий… своей кровью. И больше ничем нельзя эти зеркала повредить, изменить или же уничтожить…