Восставшая Луна

Большой и улыбчивый тиу Карлиньос из тех времен, когда она была ребенком – до того, как приняла клинки и стала принцессой Корта Элиу.

Скафандр высвечивает небольшой люк. Внутри него – рукоятка.

– С моей стороны еще одна, – говорит мадринья Элис. – Давай вместе.

Мадринья Элис отсчитывает на пальцах. Три, два… Луна тянет за рукоятку. Дверь вываливается наружу. Девочка в скафандре выглядывает за край. Она стоит на обрыве, до реголита – три метра. Корабль рухнул на край небольшого кратера. За его невысоким ободком Луна видит тарелки и мачты с зеркалами – это Тве. Спрыгнуть на поверхность легко. Она соскальзывает назад по наклонной палубе и тормозит, схватившись за ручку «гроба». Элис удерживает его головную часть. Луна отстегивает защелки. «Гроб» скользит. Элис принимает вес на себя, а потом Луна бросается к изножью, и вдвоем они тянут, толкают, потихоньку приближают тяжелую медицинскую капсулу к краю палубы, к выходу. К обрыву.

Нет никакой возможности действовать нежно.

Они толкают Лукасинью через край. Капсула медленно падает под воздействием слабой лунной силы тяжести, ударяется изножьем о поверхность и, кувыркнувшись, остается лежать окошком вниз. В двух шагах позади нее Луна и Элис спрыгивают с платформы и приземляются в клубах пыли. Они единственные выжившие в крушении лунного корабля ВТО «Пустельга».

Элис тычет пальцем в упавший «гроб», изображая, будто поднимает его. Два бронированных костюма приседают и переворачивают капсулу. Она цела, стекло не разбилось. Лукасинью лежит на боку, неподвижный. Луна не понимает, жив он или мертв.

– Унесем его от корабля, – говорит Элис.

Вдвоем они тащат Лукасинью прочь от места крушения «Пустельги». Корабль лежит, словно раздавленная праздничная бабочка. Два набора посадочных опор его подвели: часть сложилась из-за смещения центра тяжести в ходе прилунения, часть воткнулась в корпус. Оставшиеся от выбитых радиаторных панелей пустые рамы топорщатся, как распростертые крылья. Пробитый топливный бак все еще выпускает пар. Одну группу двигателей полностью оторвало. Корабль изрешечен сквозными дырами, пронзен тысячу раз. Грузовой модуль прошит пересекающимися следами очередей. Луне не верится, что они спаслись. Командный модуль превратился в решето. Там никто не уцелел, не осталось ничего живого. Батареи взрываются, осколки отскакивают от скафандра Луны. Из пулевых отверстий капает расплавленный пластик. На глазах у Луны «Пустельга» продолжает разрушаться. Она видит тускло-красное свечение двигателей. Корабль сейчас взорвется. Две женщины поднимают «гроб» Лукасинью и изо всех сил мчатся к дальнему краю кратера. Плавно скользят по рыхлому реголиту к куполам, резервуарам и антеннам Тве, столицы Асамоа. Солнечные купола, пропускающие свет к зеркальным решеткам, все еще частично завалены реголитом, которым их засыпали бульдозеры под управлением захватчиков из УЛА, чтобы задушить город, перекрыв фермам доступ к Солнцу.

Предупреждения расцветают на визоре Луны. Ее скафандр постепенно умирает: критические системные ошибки следуют одна за другой. Она уже такое видела, шла тропой смерти – на стеклянных равнинах вблизи Боа-Виста, где скафандр ее подвел, и Лукасинью, заделав дыру, отдал племяннице последний глоток воздуха.

Тве должен знать. Поврежденный корабль совершил аварийную посадку. Тве пришлет помощь. Тве всегда был другом семейства Корта.

На горизонте появляются два столба пыли. Через несколько секунд они становятся двумя полосами следов, которые приближаются с востока. Луна машет: «Здесь! Смотрите! Мы тут».

– Почему Асамоа идут с той стороны? – спрашивает Элис.

Луна уже видит роверы. Она их видела раньше, видела эти скорострельные пулеметы на крышах.

– Бежим! – кричит девочка.

Скафандр показывает Луне ближайший шлюз, но аккумуляторы на исходе, а «гроб» тяжелый, так что им ни за что не обогнать Маккензи.

Перед Луной проносится пылевой байк, за ним второй, третий. Целая стая байков, от каждого в безвоздушные небеса поднимаются геральдические знамена с символами адинкра. «Черные звезды». Байки окружают Луну и Элис. Тот ездок, что оказывается прямо перед девочкой, поднимает руку: «Остановитесь». Они замирают, продолжая удерживать капсулу жизнеобеспечения на весу. Ездоки по обе стороны от командира соскальзывают с машин и тянут тросы от байков к скафандрам и «гробу».

Белые панели становятся красными: визор Луны заполняется именами, метками, идентификаторами, диапазонами, схемами.

– Мы с вами, – говорит командир «черных звезд».

– Опустите капсулу, – раздается чей-то голос по общему каналу.

Маккензи прибыли. Луна дрожит от ярости, заслышав австралийский акцент. Эти люди ее достали – достали, достали, достали! Она не подчинится. Не бросит Лукасинью. Девочка перехватывает ручку «гроба» поудобнее и поворачивается к непрошеным гостям.

Два ровера «Маккензи Гелиум» остановились в сотне метров вверх по склону. Команды спрыгивают с сидений и строятся. Один джакару несет винтовку. Установленные на роверах пулеметы поворачиваются, наклоняются, находят цель.

У каждого бойца из Тве в руке клинок.

– Хватит!

Луна топает ногой.

– Я Луна Амейо Арена ди Корта, и я принцесса! – кричит она. – Рафаэль Корта был моим отцом, Лусика Яа Деде Асамоа – моя мать, омахене Золотого Трона АКА. Только попробуйте меня тронуть, и вам ответит все семейство Асамоа.

– Луна, – шепчет мадринья Элис по частному каналу, но девочка прямо сейчас злится – она злее, чем ей случалось быть до сих пор. Сто гневов от тысячи несправедливостей преобразились в чистую и праведную ярость.

– Уходите! – кричит Луна.

На общем канале – ни слова, но строй джакару рассыпается, и они возвращаются к своим роверам. «Черные звезды» по-прежнему стоят защитной стеной. Потом скорострельные пулеметы вздрагивают и отворачиваются от целей. Роверы разворачиваются, подымая кольца пыли. Миг спустя они уже на полпути к горизонту.

– Луна, – зовет мадринья Элис, а командир «черных звезд» говорит по общему каналу:

– Теперь вы в безопасности.

Но девочка стоит, неподвижная как столб, и ее рука крепко сжимает ручку «гроба» кузена.

– Уходите, уходите, уходите, – повторяет она. – Уходите!

* * *

Когда двери закрываются, Финн Уорн устремляет взгляд на светящиеся потолочные панели. Подъем по западному флангу Кингскорта на скоростном лифте занимает двадцать секунд, но скорость – такая же проблема для него, как и двухкилометровый путь пешком от основания Царицы Южной до личных апартаментов Брайса. Для главы службы безопасности «Маккензи Гелиум» непрофессионально страдать акрофобией. А вот так, заложив руки за спину и глядя на свет, можно соврать себе, что он медитирует, собирает внутренние ресурсы.

Брайс мог бы все сделать через сеть. Современному бизнесмену не нужно лично инструктировать свой Первый Клинок. Но природа олигарха такова, что он желает то, в чем не нуждается.

А еще современному бизнесмену не нужна личная секретарша в безупречно белом платье за безупречно белым столом. Финн Уорн всегда гордился своим внешним видом: ногти наманикюрены, волоски в носу подстрижены, шевелюра смазана бриллиантином и причесана по сегодняшней моде, в стиле 1940-х годов. Но Кримсин, сидящая за столом, всегда заставляет его чувствовать себя неотесанным и расхлябанным: галстучный узел затянут слабовато, под ногтями траурные ленты, щеки отливают синевой от щетины. И Финн в курсе, что она знает про его страх высоты.

Он демонстрирует допуск высочайшего уровня из возможных. Кримсин чуть склоняет голову – минимальное проявление согласия, на какое она способна.

Чтобы смягчить эту атмосферу презрения, Финн Уорн представляет себе секс с Кримсин. Ему нравится воображать, что безукоризненное самообладание и изысканное внимание к деталям распространяются на каждую часть ее тела, и что, какой бы интенсивной, грубой и продолжительной ни была близость, эта женщина останется такой же собранной.

Щелчок. Дверь в святая святых Брайса Маккензи открыта.

– Мистер Уорн.

Брайс лежит на функциональной кровати у стеклянной стены. Он голый: оползень плоти, масса жира, который ниспадает и плещется на белой обивке. Кожа испещрена белыми зернистыми растяжками. Машины обихаживают его с усердием фанатичных верующих: две у плеч, две у живота, две у бедер. В длинные «руки» встроены иглы и всасывающие устройства, которые должны выхлебать его жир.

Финн подходит настолько близко, насколько осмеливается. Вид из окна чудовищен: не отвесный обрыв – заглянуть в эту бездну он так и не сумел, – но панорама башен Царицы Южной; каждый шпиль, тонкий, словно палочка для еды, напоминает о том, как высоко он находится и какая еще более внушительная высота простирается над ним, в конце концов сливаясь с механизмами на крыше лавовой полости, где расположена Царица. Это чудовищно, но не так чудовищно, как существо на функциональной кровати.

– Вы его упустили, – говорит Брайс.

– В договорах, которые заключили с отрядами роверов, не было пункта о столкновении с Асамоа, – отвечает Финн.

Брайс делает резкий вдох, когда машины сгибают манипуляторы и вонзают иглы в его плоть.

– Ваша работа заключалась в том, чтобы привести ко мне Лукасинью Корту.

– Мы заключили поспешные контракты. Нам пришлось действовать скоропалительно, чтобы не отстать, – говорит Финн. Он видит, как канюли движутся под кожей Брайса, проникая сквозь жир.

– У вас есть оправдания, мистер Уорн?

Финн Уорн подавляет страх, стиснувший его мертвой хваткой.