Другая сторона истории. Сомнения-истории и стратегии

3. Почему он спустил такое с рук хозяину?

Почему работник принял объяснение, что у хозяина нет никакого имущества? Просто верил, что хозяин – честный человек. Три года работы рядом с ним давали работнику все основания так считать. За это время он хорошо усвоил, что если бы хозяин мог заплатить, он непременно сделал бы это. И теперь оставалось просто «вычислить», почему тот оказался не в состоянии произвести расчет.

Если бы он думал, что хозяин уклоняется от оплаты, он не стал бы просто вести с ним разговоры. Он приложил бы больше усилий – даже мог бы обратиться в суд, а не просто вернулся бы домой.

Итак, мы установили, что у хозяина могли быть причины не заплатить работнику. Однако наши вопросы на этом не иссякли.

4. Почему хозяин сам ничего не объяснил?

Часто попытка объяснить уже может причинить ущерб. Возможно, хозяин опасался, что люди узнают о его шатком финансовом состоянии и перестанут предоставлять кредит. Поэтому ответ «у меня нет этого» был общим; не подвергал опасности кредитоспособность. Или пускаться в объяснения бывает стыдно. В данном случае хозяин, вероятно, не хотел обсуждать с другими проблемы сына. А иногда нам проще ничего не объяснять потому, что наши веские причины вовсе могут не казаться такими другим[13 - См. главу «Почему люди молчат».].

Итак, мы рассмотрели, казалось бы «прозрачную» ситуацию, с другой точки зрения и сделали новые выводы. Наше первое впечатление было неверным: виновный оказался не таким виноватым! Потому что у истории была еще одна, другая сторона.

Каким принципам благосклонного суждения учит нас этот рассказ?

– Предположения работника были конкретными.

Лучший способ исполнить заповедь суждения по заслугам – придерживаться конкретных фактов. Вместо того чтобы сказать, что у человека, вероятно, была какая-то причина поступить так или иначе, лучше подумать о том, какая именно могла быть причина. Так и поступил в нашей истории работник. Конкретные выводы – всегда лучше предположений; последние хороши лишь за неимением лучшего.

– Объяснения работника были рациональными.

Объяснения всегда должны быть логичными и разумными для нас самих – иначе они просто не подействуют. Работник знал, что у богатых людей не всегда есть наличные деньги; знал, что землевладельцы часто сдают свои участки в аренду – поэтому предположить такое для него было естественным.

– Предположите возможные вещи, но будьте готовы и к маловероятным событиям.

До того, как очередь дошла до одеял и подушек, у работника были логичные объяснения всему. Только потом он зашел в тупик. Да и как можно разумно объяснить, что у богатого человека нет домашнего скарба?! Поэтому чтобы судить благосклонно, он предположил что-то из ряда вон выходящее: нечасто, но случается, что люди дают обет о своем имуществе. И, лишь исчерпав все рациональные объяснения, он допустил это.

Следовательно, если у нас иссякли все разумные доводы, нужно быть готовыми рассматривать исключительные обстоятельства. Важно понимать, что «притянутое» или «необычное»[14 - Особенно это относится к человеку с репутацией исключительно положительной, чей поступок в данный момент кажется из ряда вон выходящим. Если оправдать его можно лишь «с натяжкой», то именно так и нужно сделать. Более того – чем хуже выглядит его теперешнее поведение, тем меньше вероятность того, что он на самом деле так себя ведет.] объяснение не значит, что оно неразумно. Или нелогично, иррационально, бессмысленно.

– Маловероятное, «притянутое» или необычное может быть рациональным и здравым.

– Невероятное – возможно.

– Редкое – правдоподобно и может заслуживать внимания только потому, что, может, так оно и есть!

Я только что родила дочку. Вторая кровать в моей палате пока пустовала, и я очень надеялась, что ее займет дружелюбная и разговорчивая женщина… Так много нужно с кем-нибудь обсудить!

Вскоре дверь отворилась, и на каталке ввезли мою новую соседку. Я тут же узнала ее, это была Эстер Вилман; когда-то мы жили на одной улице. Но уже почти год с тех пор, как мы переехали, я ее не видела. Вот, здорово! Мы поговорим и о радости материнства, и, наверстаем время – обсудим весь прошедший год.

Медсестры задернули ширму и помогли ей расположиться. Я нетерпеливо ждала. Когда они ушли, и перегородки между нами больше не было, она огляделась вокруг, и наши глаза встретились. Но на мое радостное обращение «Привет!» она лишь слабо улыбнулась.

«Ничего, это нормально – подумала я. – Она только что после родов, ей нужно немного отойти». Но время шло, а желания поговорить со мной у нее так и возникало.

Нам принесли малышей. Она ворковала и мурлыкала со своей дочкой. Детей унесли обратно. Она так ни разу и не повернулась в мою сторону. «Наверное, что-то не так… Но я же не знаю, что беспокоит ее сейчас. Или это я сделала что-то не то?» Пришли посетители. Она была в прекрасном настроении, даже более живая, чем я помню ее еще издавна…

Попытайтесь представить себя на моем месте – не зная, каким окажется кульминационный момент. Представьте, как мне было больно и горько: еще час назад я была абсолютно счастлива. И кому потребовалось портить мне настроение? На следующее утро меня выписывали, и мой муж приехал забрать нас. Я радовалась, что еду домой, оставляя позади весь этот кошмар.

Прошли месяцы. Однажды у меня накопилась целая вереница дел, а день был замечательный, поэтому я нарядила малышку, и мы вдвоем отправились в город. Выходя из банка, издалека я увидела… Эстер с детской коляской. Она помахала мне рукой и приветливо улыбнулась. Что бы там ни тревожило ее в больнице, сейчас тревог и след простыл!

Конечно же, мы сразу же заглянули в коляски друг друга. Я была в шоке, увидев ее ребенка.

– Ну, и кормишь ты его! Какой он большущий! Совсем не выглядит на три месяца!

– Конечно! – рассмеялась она. – Нам восемь.

– Но мы же вместе лежали в больнице три месяца назад…

– Это, видимо, была моя сестра-близняшка, – улыбнулась она. – Ее малышке именно три месяца и есть! Нас сложно отличить, правда?

– Да уж, Эстер, и не говори…

Хотя известно, что близнецов легко спутать, но такое решение «задачки» мне не пришло в голову.

После операции моему младшему сыну был предписан постельный режим. Чтобы чем-то развлечь его, я попросила свою невестку одолжить нам настольную мозаику. Ей не с кем было передать мне игру с другого конца города и я, пойдя наперекор своим правилам, попросила такую же у соседей по лестничной площадке. Их мозаика выглядела как новая, все детали были в превосходном состоянии. Мы очень аккуратно играли с ней, внимательно следя за тем, чтобы ничего не испортить. Вдруг через несколько дней соседка прибежала ко мне, едва держа себя в руках от гнева. Она обвинила нас не только в том, что мы изуродовали их мозаику за каких-то пару дней, но были еще и настолько трусливы, что просто подбросили коробку ей под дверь, даже не подумав извиниться.

Ошеломленная, я пошла в комнату сына и вынесла коробку с ее мозаикой – точно в таком же идеальном состоянии, как тогда взяла ее. Теперь мы обе были озадачены.