Университет третьего поколения

Отличительная особенность 4. Трансдисциплинарные исследования, единение, креативность, дизайн

Трансдисциплинарные исследования не всегда сводятся к сочетанию науки и технологии. В своей прорывной книге «Единение: слияние знаний» Э. О. Уилсон предложил новую трактовку термина «единение» (англ. consilience), определив его как слияние знаний, «соединение» знаний по нескольким дисциплинам[100 - Wilson E. O. Consilience, the Unity of Knowledge. – New York: Knopf, 1998.]. По словам автора,

«этот термин уходит своими корнями в древнегреческую философскую теорию о присущем миру порядке, который управляет Вселенной и по своей сути постижим путем логического мышления; эта концепция противоречила мистическим учениям различных культур Эллады. Рационализм, набравший силу в средние века, отделился от богословия в эпоху Возрождения и достиг своего расцвета в эпоху Просвещения. Именно в этот период, на заре современных наук, на смену принципу единения всего сущего постепенно пришел принцип фрагментации и узкой научной специализации, влияние которого мы наблюдаем на протяжении последних двух столетий. Противоположностью единению в этом смысле был редукционизм»[101 - Wikipedia. «Consilience».].

Исходя из этого принципа, Уилсон утверждает, что между точными и гуманитарными науками нет непреодолимой пропасти. Когнитивная психология и биологическая антропология являются иллюстрацией набирающих силу тенденций создания единого поля знаний, включающего гуманитарные науки и биологию. Такое единение (Уилсон намеренно избегает терминов «согласование» или «взаимосвязанность», имеющих иное значение) открывает перспективы для более точной характеристики человеческой природы. Интуитивное понимание человеческой природы является основой для изобразительных искусств и базой для социальных наук. Как пишет Уилсон, «объективное понимание человеческой природы, научный подход к ее изучению и понимание во всех ее проявлениях сопоставимо с обнаружением Святого Грааля – реализацией мечты эпохи Просвещения».

Университеты являются инструментами редукционизма. Мы снисходительно терпим «прикладные искусства» (arts), например архитектуру и промышленный дизайн, в технологических университетах, хотя и не считаем их «научными» дисциплинами. В университетах будущего следует восстановить синтез (или, лучше сказать, «единение») приемов редукционизма и атмосферы креативности. Интересный подход предложил Дэвид Келли, основатель Школы дизайна Стэнфордского университета (d.school)[102 - http://www.stanford.edu/group/dschool/projects/making_a_difference.html (http://www.stanford.edu/group/dschool/projects/making_a_difference.html)]: здесь «…для решения сложных запутанных задач, требующих междисциплинарных решений, формируются команды из студентов, специализирующихся в разных областях. Их работа в сотрудничестве с представителями бизнеса может привести к радикально новым результатам»[103 - См.: Келли Д., Келли Т., Креативная уверенность. Как высвободить и реализовать свои творческие силы. – М.: Азбука-Аттикус, 2015. – Прим. ред.]. Авторы этого подхода считают, что таким образом можно подготовить не только высококлассных дизайнеров, но и руководителей, способных принимать комплексные решения по самым сложным проблемам. Данный подход используется и в Европе, например в группе профессора Алекса Вахчица из Люблянского университета.

Университетам второго поколения сложно воспринять концепцию единения. Недавно назначенный ректор одного из технических университетов спросил у своего коллеги, что делать с факультетами промышленного дизайна. Может, имеет смысл вывести их за пределы университета, как не вписывающиеся в систему научного анализа и развития технологии? Эти слова вызывали бурный протест деканов соответствующих факультетов, ведь среди их выпускников есть знаменитые дизайнеры и архитекторы. Разве они не прославились на весь мир? Аргумент вполне понятный, но к сути дела не относящийся. Вопрос, который следует задать, звучит так: что есть для нас наука?

Промышленный дизайн не является искусством, подобно живописи, скульптуре или сочинению музыки. В его основе лежит глубокое знание инженерных дисциплин. Как говорит английский изобретатель и предприниматель Джеймс Дайсон[104 - Джеймс Дайсон (англ. James Dyson; р. 1947 г.) – известный английский изобретатель и индустриальный дизайнер, основатель и глава компании Dyson. – Прим. ред.], «чтобы добиться серьезных успехов, мало быть просто дизайнером. Нужно быть еще и инженером»[105 - Dyson J. Against the Odds: An Autobiography. Fairacres: Orion Business, 1997.]. Школы промышленного дизайна стали базой для возникновения множества новых компаний, причем работающих не только в сфере высокотехнологичных инноваций, но и занимающихся совершенствованием привычных бытовых предметов. Например, сам Дайсон изобрел новую конструкцию тачки, в которой вместо колеса использовался шар. А еще он изобрел пылесос нового типа. В результате сотрудничества Douwe Egberts и Philips Electronics родился новый способ приготовления кофе. Группа студентов из Делфтского университета, воспользовавшись знаниями аэродинамики, придумала новый тип зонта, которому не страшен штормовой ветер. Все эти примеры стали возможны благодаря сочетанию творческого подхода и знаний в области дизайна, эргономики и инженерного дела. Мы поэтому считаем, что университеты третьего поколения не будут полноценными без факультетов промышленного дизайна. В концепцию университетов второго поколения факультет промышленного дизайна вписать непросто, поскольку представители этого факультета не готовят научные статьи для журналов, учитываемых в ISI (Intercollegiate Studies Institute, Институт межуниверситетских исследований), и, соответственно, лишены не только высокого статуса в научной среде, но и дохода – ведь университеты получают дополнительные дотации за такие публикации.

Для трансдисциплинарных исследований необходимо объединение усилий представителей нескольких факультетов. Данные опросов показывают, что большинство исследователей гораздо чаще проводят время с коллегами с других факультетов, нежели с собственного. Во многих университетах все чаще и чаще формируются исследовательские команды из представителей нескольких факультетов или университетские институты. Но так как сотрудники таких подразделений подчиняются руководству факультета, подобные проекты вступают в конфликт с факультетской структурой университетов. Это относится не только к исследовательской деятельности, но и к процессу обучения, поскольку преподавание многих магистерских программ ведется межфакультетскими группами или университетскими институтами. Мы обсудим это подробнее в главе 7.

Отличительная особенность 5. Принцип двунаправленности образования

В 2001 г. Городской университет Нью-Йорка (CUNY) приступил к реализации программы поддержки лучших студентов, включающей освобождение от оплаты за обучение и даже выдачу им стипендии в размере 7500 долл. в год и персонального компьютера. Программа была направлена главным образом на выходцев из малообеспеченных семей. Ее участниками стали 1100 из 60 000 учащихся университета. Результаты экзаменов показывают, что студенты – участники этой программы входят в 7 % лучших студентов США. Интересна история Городского университета Нью-Йорка[106 - В этом абзаце цитируется статья: Higher education and the poor, rebuilding the American dream // The Economist. 2006. – 21 January.].

Университет был основан в 1847 г. как Городской колледж в Гарлеме. Благодаря высокой планке требований к абитуриентам из его стен вышли девять лауреатов Нобелевской премии (с учетом филиалов их двенадцать). Однако под давлением студентов в 1969 г. руководство университета пошло на упрощение требований при приеме. Этот фактор наряду с отсутствием платы за обучение привел к резкому увеличению числа студентов. Качество образования катастрофически снизилось. Позднее городские власти ввели плату за обучение (университет финансируется из городского бюджета), а правила приема были ужесточены, особенно для тех, кто претендует на обучение по программе повышенной сложности. Как ни странно, это привело к небывалому притоку абитуриентов, что позволило университету отбирать лучших из лучших. Этот новый подход также привлек пожертвования в фонд целевого капитала университета, которые быстро достигли половины от поставленной цели в 1,2 млрд долл.

Университеты, созданные по гумбольдтской модели, были спроектированы для подготовки будущих ученых и специалистов, которые исповедовали бы научный подход в своей профессиональной деятельности. В интеллектуальном плане это были элитарные университеты. В 1960-е гг. удачное сочетание идей консерватизма («образование как основа будущего благосостояния») и социализма («равные возможности для всех») привело к возникновению новой парадигмы. Результатами ее реализации были резкое увеличение числа университетов («каждому региону – свой университет») и взрывной рост количества студентов. Это, в свою очередь, привело к перенаселенности лекционных потоков (доходя порой до 1600 студентов), переходу на экзамены в форме тестов с многовариантными ответами и установлению личного контакта с преподавателями только на старших курсах – при написании дипломных работ. Штучная работа по выращиванию будущих ученых стала затруднительной ввиду большого числа студентов, которым требовалось дать профессию. Для большинства студентов изначальная идея образования на основе научных исследований практически ушла в небытие. Университетам стало все сложнее и сложнее сохранять чистоту научного подхода в преподавании[107 - В романе «Я – Шарлотта Симмонс» (London: Jonathan Cape/Random House, 2004) Том Вулф, пусть и в форме карикатуры, наглядно показывает, что это применимо в равной мере к передовым университетам США. Однако, по словам, приведенным в журнале The Economist, «сатира господина Вулфа бледнеет в сравнении с атакующей реальностью». См.: The Economist. Lexington column. 2006. – 15 April.], а средним специальным учебным заведениям профессионально-технического образования пришлось уделять больше внимания научным дисциплинам, а не развитию чисто прикладных навыков; в результате дистанция между этими двумя типами образовательных учреждений сократилась. Во многих странах политехнические вузы добились права называться университетами (как, например, в Великобритании) или планируют лоббировать законы, которые предоставят им такое право. В странах континентальной Европы такие «институты высшего образования» выдают дипломы бакалавров гуманитарных и естественных наук, позволяющие их обладателям продолжить образование в магистратурах университетов. Впрочем, и сами такие институты реализуют от своего имени магистерские программы, а иногда делают это в кооперации с традиционными университетами. Для сохранения высоких стандартов подготовки будущих ученых Городской университет Нью-Йорка ввел так называемый «триединый подход», в рамках которого:

• ужесточаются правила приема;

• создаются особые условия для лучших студентов;

• создаются фонды целевого капитала для финансовой поддержки лучших студентов и финансирования передовых научных исследований.

Ужесточение правил отбора абитуриентов может стать удачным решением для университетов США и ряда других стран, где экзамены не запрещены законодательно. Там же, где подобный запрет существует, для большинства университетов нет альтернативы превращению в университеты массового образования. Чтобы обеспечить подготовку будущих ученых, большинству университетов третьего поколения придется стать «двунаправленными» университетами. Это означает, что они будут предлагать большинству своих студентов пройти обучение по стандартной программе с довольно хорошими основами университетского образования, в то время как лучшим и наиболее талантливым студентам будут предложены настоящие университетские программы с сильной ориентацией на передовые научные исследования. Такие «высшие школы» (фр. grandes ecoles) в рамках университетов чем-то напоминают университетские колледжи средневековья, и многие университеты в наши дни называют специализированные программы «университетскими колледжами». Студенты готовы платить за хорошее образование. Так, десятимесячная программа MBA в бизнес-школе INSEAD во французском Фонтенбло стоит 45 000 евро, а стоимость двухгодичной программы МВА в бизнес-школе IESE в Барселоне составляет 61 900 евро[108 - Is it worth paying all that money? // Financial Times. 2006. – 4 December.][109 - Объявленная на 2017 г. стоимость десятимесячной программы МВА в INSEAD составит 73 500 евро, а двухгодичной программы МВА в IESE – 81 600 евро. – Прим. науч. ред.].

Еще один способ решения данной проблемы – Honours classes, или программы повышенной сложности для избранных студентов с высоким уровнем подготовки. Берлинский университет имени Гумбольдта пошел этим путем, однако отношение в обществе к данной схеме неоднозначное[110 - Martin Spiewak. Im Horsaal erster Klasse (in the first-class lecture theatre) // Die Zeit. 2005. – 8 September.]. Делфтский технический университет предлагает отлично успевающим студентам бесплатные курсы повышенной сложности, ведущие к получению степени магистра с отличием (honours). Спецкурсы рассчитаны на полгода обучения дополнительно к двухгодичной магистерской программе и предусматривают большее, чем в обычной магистратуре, количество аудиторных часов, «контактного времени» с преподавателями. Студенты с энтузиазмом отнеслись к этому предложению и зачастую даже по-прежнему завершают дополнительную учебную работу в рамках двухлетней программы.

В средние века университеты тоже работали в двух направлениях. Во-первых, они передавали новым поколениям, не ставя под сомнение, знания «отцов» (античных ученых или отцов Церкви). Во-вторых, они стимулировали дискуссии по философским и религиозным вопросам, требуя логической и открытой аргументации. Логической – потому что аргументы должны были вытекать один из другого, а открытой – потому что в такой дискуссии обмен аргументами был открытый и их оспорить могли все желающие (дань уважения школам Сократа, Платона и Аристотеля). Но при этом мышление в эпоху средневековья было во многом иррациональным. Было принято считать, что все на свете происходит от Бога и что Бога невозможно познать, поэтому в отношении него можно лишь строить догадки. Современный научный метод был основан на наблюдении природных явлений и на постановке экспериментов с ними. Логический метод познания был дополнен объективным наблюдением и открытым экспериментом. С расцветом декартовского рационализма иррационализм был предан забвению – по крайней мере в университетах. Обучение прикладным искусствам и музыке, без которых невозможно и помыслить факультеты искусств в средние века, практически исчезло из учебных планов университетов второго поколения, переместившись в специализированные «ненаучные» академии.

Отличительная особенность 6. Университеты-космополиты

В университетах третьего поколения преподавание ведется на английском языке. На английском языке организовано все: лекции и семинары, документация (даже административная), а сотрудники университета все чаще и чаще будут привлекаться с международных рынков соответствующих специалистов. Национальные языки сохранят определенную роль – например, как инструмент общения в клубах, созданных студентами, приехавшими из одной и той же страны. Такие клубы – скорее форма проведения досуга и не имеют ничего общего с влиятельными землячествами средневековых университетов.

Нравится это или нет, но английский язык стал новым lingua franca. Сегодня он является языком общения в международных корпорациях, языком бизнеса и международной дипломатии; он также будет языком университетов.

Команды, объединяющие людей с различным образованием и опытом, отличаются повышенным потенциалом креативности. Университеты третьего поколения являются мультикультурными университетами; руководству университета и фактически всем его сотрудникам и студентам предстоит научиться работать в условиях культурного многообразия. Более того, им необходимо научиться извлекать из этого пользу. В отделе кейтеринга нидерландской авиакомпании KLM работают представители 54 стран, и, по словам директора этого отдела, «у нас в процессе работы можно стать свидетелем любого из существующих в мире конфликтов». В компании реализуется четко продуманная программа по укреплению взаимопонимания и взаимного уважения. Первоначально ее целью было предотвращение конфликтов на рабочем месте, но позже она превратилась в программу по достижению взаимопонимания. Культурное разнообразие, которое являлось одним из ключевых элементов средневековых университетов, в XIX в. было утрачено в сугубо национальных университетах второго поколения. Оно возродится в университетах третьего поколения.

Отличительная особенность 7. Финансирование университетов третьего поколения

В средние века университеты получали финансирование в основном от Церкви и монархов. Определенный доход им приносила недвижимость и взносы студентов. В XIX в. национальные государства взяли на себя основную заботу о финансировании университетов. С появлением массового образования в 1960-е гг. финансирование университетов стало одной из важнейших статей национальных бюджетов, а государственное регулирование вузов приобрело удручающие масштабы. Во многих странах управление бюджетами на научные исследования было передано независимым фондам, которые на основе экспертизы коллег проводили отбор исследовательских проектов для финансирования. Но даже в таких обстоятельствах основное финансирование университетов поступало непосредственно от государства. Процветание университетов третьего поколения в условиях жесткого государственного регулирования невозможно. Средства государственного финансирования университетского образования будут поэтому переданы независимым организациям-посредникам. Из этого не следует, что государство прекратит финансировать университетские исследования и образование. Просто прямое финансирование будет заменено финансированием через независимых посредников. Мы обсудим это в разделе 7.3.

Тенденция к освобождению университетов от государственного бюрократического контроля наблюдается по всему миру. В октябре 2006 г. федеральная земля Северный Рейн-Вестфалия (ФРГ) предоставила своим 33 университетам полную самостоятельность в формировании учебных планов и назначении профессоров[111 - Williamson H. Germany’s corridors of learning start to chart independent-path // Financial Times. 2006. – 25 October.]. Аналогичные, хоть и не столь радикальные изменения, направленные на увеличение автономии университетов, произошли и в других федеральных землях Германии. Университеты нескольких земель впервые ввели плату за обучение (500 евро за полугодовой семестр) – до этого в Германии было запрещено взимать плату за университетское образование. Хотя сам факт оплаты студентами университетского образования – обычное явление в большинстве стран (так, в Великобритании она составляет в среднем 4500 евро в год[112 - После реформы высшего образования в 2012 г. университеты Великобритании получили право повышать стоимость программ с 3000 до 9000 тыс. фунтов стерлингов в год. Большинство университетов воспользовались предоставленным правом, что привело к сокращению числа абитуриентов. – Прим. ред.]), Германия в этом отношении являла собой заметное исключение. Еще одним признаком отказа от эгалитарной культуры, которую поддерживали политики в университетской среде, явилось присвоение трем университетам статуса «элитных», что подразумевает выделение в течение пяти лет дополнительных исследовательских грантов в размере 21 млн евро в год. Эти средства были частью бюджета в 1,9 млрд евро, выделенного для реализации начатой в 2004 г. программы по созданию в Германии конкурентов лучшим университетам мира, причем число таких «элитных» немецких университетов должно было быть расширено. Во Франции президент Николя Саркози одним из первых своих действий объявил о поручении министру образования подготовить и направить в парламент Законопроект о предоставлении университетам большей автономии. Университетам следовало дать право самостоятельно принимать на работу и определять размер вознаграждения своих сотрудников, право собственности на используемую недвижимость и возможность распоряжаться ею, а также право привлекать инвестиции из частных источников. У студентов появлялась возможность поступить в любой вуз, в то время как университетам не разрешалось их отбирать на основе вступительных экзаменов[113 - French universities: shaking them up // The Economist. 2007. – 7 July.].

Наконец, кратко рассмотрим фонды целевого капитала, являющиеся «четвертым каналом финансирования» университетов. Среди комплекса зданий Кембриджского университета есть здание имени Уильяма Б. Гейтса (нетрудно догадаться, кто профинансировал его строительство)[114 - На самом деле это был отец Билла. Это являлось частью сложной сделки с имуществом, которая предусматривала оборудование лабораторий исследовательского отдела компании Microsoft по соседству.], а в университетах США, похоже, нет ни одного корпуса, который не был бы целиком построен на деньги спонсоров. Альфред Манн, серийный предприниматель из Лос-Анджелеса, основатель компаний-первопроходцев в области солнечной энергетики, электрокардиостимуляции, нейростимуляции и ряда других высокотехнологичных направлений бизнеса, пожертвовал Калифорнийскому университету в Лос-Анджелесе (UCLA) и Университету Южной Калифорнии (USC) в общей сложности 200 млн долл. Его целью было «создание биомедицинских институтов, которым предстояло связать бизнес и «башни из слоновой кости». Такие институты, связывающие бизнес и университеты, были задуманы как крупные организации, более чем со 100 сотрудниками каждый, и должны предоставлять лицензии на использование своих ноу-хау широкому кругу компаний, в том числе не принадлежащих Манну. Тем самым создавался механизм генерирования потока доходов для университетов – участников проекта[115 - The father of invention // The Economist. 1998. – 11 July.]. Размер фонда целевого капитала Гарвардского университета – 29 млрд долл. (и только в 2006 г. он принес доход в 16,7 % после расходов и сборов)[116 - Harvard portfolio asset mix has more foreign equities // Financial Times. 2006. – 20 September.] аккумулированных пожертвований; у Йельского университета он насчитывает 12 млрд долл.[117 - Размер фонда целевого капитала Гарвардского университета по состоянию на 30 июня 2015 г. составил 37,6 млрд долл. с доходом после расходов и сборов в 15,4 % в 2014 г. Фонд целевого капитала Йельского университета по состоянию на 30 июня 2016 г. составил 25,4 млрд долл. – Прим. науч. ред.]

В странах континентальной Европы подобное спонсорство является редкостью – университеты винят в этом особенности менталитета богачей[118 - Исключения подтверждают правило. Патронаж над университетами существовал со времен средневековья. К примеру, колледж Эммануэль в Кембридже был основан и изначально финансировался сэром Уолтером Мидмэем (1520–1589), канцлером казначейства при Елизавете I. Недавно были созданы колледжи Робинсона и Вулфсона. Основателями выступили состоятельные частные лица, владеющие бизнесом в сфере проката радиоаппаратуры и заказов товаров по почте соответственно.]. Однако университеты должны упрекать самих себя и прилагать значительно больше усилий для привлечения пожертвований. Им надо научиться отвечать на вопрос потенциальных доноров: «Что вы можете предложить взамен человеку, у которого и так все есть?» На самом деле университеты способны предложить такую наивысшую награду и редкую ценность, как бессмертие. Оно наступает, когда кому-то присуждают Нобелевскую премию, или, если взять менее величественные почести, присваивают звание почетного доктора университета, или порой называют здания университета именами выдающихся профессоров. Здание университета простоит с вашим именем, возможно, вечность, и данное ему имя многие поколения молодежи будут связывать с перспективами личного и профессионального развития. Такое предложение могло бы стать воплощением мечты для многих очень богатых людей, которые готовы заплатить крупные суммы денег при условии надлежащих гарантий. Хороший тому пример – Клаус Якобс[119 - Клаус Иоганн Якобс (нем. Klaus Johann Jacobs; 1936–2008) – швейцарский миллиардер немецкого происхождения, основатель Jacobs Suchard AG, компании номер один по производству шоколада и кофе в Европе. – Прим. ред.], пожертвовавший в пользу Бременского международного университета в Германии 200 млн евро. Без этих денег университет с его 30 образовательными программами, по которым проходят обучение 1000 студентов из 86 стран мира, попросту разорился бы. Впрочем, Клаус Якобс передает деньги не просто так. В период с 2006 по 2010 г. он ежегодно направлял университету по 15 млн евро, а оставшуюся сумму в 125 млн евро университет получит, только если продемонстрирует значительный прогресс в своем развитии. Этот университет сменил свое имя на Jacobs University[120 - Jacob’s ladder // The Economist. 2006. – 16 December.]. Будем надеяться, что традиция пожертвований[121 - Это уже происходило ранее. Гарвардский колледж – сейчас Гарвардский университет – был основан в 1636 г. благодаря гранту, предоставленному законодательным органом штата Массачусетс. Колледж расширился благодаря тому, что Джон Гарвард передал ему свою библиотеку и половину имущества. С тех пор он носит его имя. Harvard and Holland. – Uithoorn: N. V. Indivers, 1986.] получит большее распространение в Европе.

Основная часть средств в фонды целевого капитала альма-матер поступает от выпускников. Девиз доктора Берта Тваалфховена, успешного выпускника Гарвардской школы бизнеса, предпринимателя, бизнес-ангела и спонсора, оказывающего активную поддержку предпринимателям из академической среды через принадлежащий ему Европейский фонд исследования предпринимательства (EFER), звучит так: «Учись, зарабатывай и отплати добром». Это означает, что, получив диплом и заработав деньги предпринимательской деятельностью, следует вернуть часть этих денег родному вузу в виде пожертвования. К этому можно добавить, что успешность университета напрямую зависит от успешности его взаимодействия со своими выпускниками.

2.3. Выводы: университет третьего поколения в виде семиконечной звезды

Основные отличительные черты университета третьего поколения можно представить в виде семиконечной звезды, как показано на рис. 2.3.

Как уже говорилось в предыдущей главе, каждой эпохе присущ такой тип университета, который она заслуживает. В средние века схоластические университеты ставили перед собой в качестве главной цели закрепление общих догм и преподавание их тем, кто впоследствии встанет во главе общества. Ролевой моделью здесь был Парижский университет.

В эпоху рационализма создание новых знаний становится второй целью университета, а ученые-исследователи – его новой элитой. В эпоху редукционизма универсальные истины были низведены до частных теорий и гипотез, проверяемых при помощи логики и экспериментов, а мир сжался до конкурирующих между собой государств. В качестве ролевой модели здесь нами был использован Берлинский университет имени Гумбольдта.

Сегодня мы вступаем в новую эпоху, которую условно можно назвать «цифровой эрой», когда достижения рационализма подходят к логическому завершению: все, что нам известно и можно ощутить, легко сводится к цифровым символам. Одновременно отмечается и возврат к некоторым более ранним тенденциям: более холистическому подходу и глобализации.

Новой эпохе потребуется университет третьего поколения. Контуры такого университета еще только формируются, но, используя Кембриджский университет в качестве ролевой модели, уже можно говорить о следующих его отличительных особенностях:

1. Третьей целью университета третьего поколения является «трансфер обществу его новых возможностей». Из этой формулировки вытекает несколько важных выводов: университет теперь служит не элите, а обществу в целом; университет более не является независимым «государством в государстве», подчиняющимся лишь законам науки; университет должен создавать конкретные ценности для общества на основе генерируемых им новых знаний. Университет третьего поколения решает триединую задачу: его целью в образовании является подготовка специалистов для массового рынка, и эту задачу выполняют традиционные факультеты; он организует передовые исследования посредством создания в своей структуре мульти- и трансдисциплинарных институтов в кооперации с бизнесом и в качестве инструментов привлечения новых источников дохода.

2. Университет третьего поколения является по своей природе предпринимательским, он активно участвует в создании конкретных ценностей для общества (в этом заключается третья цель его существования) путем поддержки техностартеров и получения доходов от прав интеллектуальной собственности.

3. Университет третьего поколения является глобальным, а не национальным, он служит центром международной карусели ноу-хау, привлекая сотрудников и студентов со всего мира, и использует английский язык как lingua franca. Университет третьего поколения является хабом – ядром сети организаций, создающих знания и инновации; он тесно сотрудничает с бизнесом, спин-аутами, научно-исследовательскими институтами и зарубежными университетами. Университет третьего поколения обращает вспять тенденции редукционизма, характерные для эпохи рационализма, и возвращается к ценностям эпохи Возрождения (единению и трансдисциплинарным исследованиям).

4. Университету третьего поколения необходим новый организационный формат для достижения трех своих целей. Это подразумевает снижение роли факультетов, новый подход к каналам распределения и приоритизации финансирования научных исследований, новые методы преподавания и массового образования и т. д.

Глава 3

Два кейса перехода к университету третьего поколения

3.1. Классификация университетов

В этой главе представлена классификация университетов по критерию изменения качества научных исследований и образования в процессе перехода университета к университету третьего поколения (см. рис. 3.1). Первый, второй и третий типы университетов соответствуют университетам первого, второго и третьего поколений, в то время как четвертый и пятый типы являются лучшими образцами университетов второго и третьего поколений.

Университеты первого типа являются исключительно или по большей части «обучающими» (teaching institutes) и составляют большинство из 30 000 имеющихся в мире институтов высшего образования. Научно-исследовательская деятельность в них ограничена по масштабам и разнообразию либо полностью отсутствует. Значительная часть таких университетов предоставляет образование на уровне высшего профессионального (англ. higher professional education). Для дальнейшего развития университета первого типа ему прежде всего необходимо создать качественную исследовательскую базу. Без нее университет не сумеет построить карусель ноу-хау и, следовательно, не сможет эволюционировать в университет третьего поколения.

В университетах второго типа уже имеется основательная научная база, в числе преподавателей есть выдающиеся ученые, а образование тесно связано с научными исследованиями. Это уже «настоящие» университеты, а не просто учреждения высшего образования, в которых нет ничего от университета, кроме названия. Когда такие университеты начнут активно сотрудничать с бизнесом и другими партнерами в коммерциализации своих ноу-хау и когда они создадут обширные образовательные и производственные мощности для поддержки техностартеров, тогда они станут университетами третьего типа. Но если такие университеты смогут создать развитую научно-исследовательскую базу, то они становятся университетами четвертого типа. Однако переход к университету мирового уровня – весьма дорогостоящий процесс; к примеру, по оценке Европейского союза затраты на создание Европейского института инноваций и технологий[122 - Европейский институт инноваций и технологий (англ. European Institute of Innovation and Technology, EIT) был создан весной 2008 г. Он является масштабным исследовательским проектом ЕС, нацеленным на обеспечение эффективного функционирования «треугольника знаний» (исследовательская деятельность – образование – инновации). Институт призван аккумулировать ресурсы науки, образования и бизнеса в «сообществах знаний и инноваций» (Knowledge and Innovation Communities) для усиления инновационных возможностей ЕС. В период до 2013 г. EIT только из бюджета ЕС получил более 300 млн евро. – Прим. ред.], сопоставимого с Массачусетским технологическим институтом, составят 35 млрд евро.