Что-то о фрустрации. Сборник рассказов

Злодей поморщился.

–Вот ты сейчас взял и все обесценил. Хочешь сказать, что спасти человек из пожара – это не героизм? Цели то под собой великой это не имеет. Лицемерием попахивает. Великая цель твоя как раз-таки героизм на корню и убивает. Безусловно, на пути к ней может быть много опасностей, много хороших и добрых поступков, но это уже не то. Это, получается, холодный расчет, помноженный на крепкую волю. И, честно говоря, в самом начале мне тоже в голову било, тут ты прав. Пару раз вступился за кого-то, утопающего спас, но ты обо мне тогда не слышал. Трагичность ситуации заключалось в том, что я как-то слишком быстро осознал, что таким образом ничего не исправить. И составил свой первый план. Помнишь его? Господи, каким же он был тупым и алогичным. Но и ты тогда был не лучше. Никакой тактики, просчета, ворвался ко мне и давай кулаками махать. Ха-ха-ха. И смех, и грех, но ведь так забавно! – Герой тихо хохотнул в усы. Действительно, воспоминания о молодости развесили их. – Но ведь я искренне считал, что делаю что-то полезное, что таким образом смогу восстановить справедливость и навести порядок. И Великую Цель я тоже имел. Все, что я бы ни делал, было ради нее. Только вот, шел я к ней, видимо, не теми путями.

–И вообще угрызений совести не испытывал? – спросил Герой.

–А вот это и есть проблема твоей цели. Любая великая цель уничижает человека. Вот смотри, хочу я создать мир без преступности. Без зла в принципе. Начинаю всех перевоспитывать. Но попадается мне кто-то, кто ну вот прямо хочет совершать зло и быть поганцем. Все складывается так, что я его убиваю. Зло совершил? Ну, да, наверное. Но ведь это для счастья всех на земле. И начинаешь ты так себя успокаивать, и это абстрактное «счастье для всех» перевешивает частные случаи. И со временем ты начинаешь намного проще отправлять в расход «мешающих» тебе людей. Самое страшное – осознание, что это «всеобщее счастье» есть лишь маленький мирок, в которым ты хочешь спрятаться от всех своих проблем, приходит слишком поздно.

Два старика, прогуливаясь по парку, набрели на ухоженное кладбище, сами того не заметив.

–И в погоне за золотой клеткой, в которую так хочешь упрятать себя, теряешь всю человечность. – Злодей посмотрел Герою прямо в глаза. – Я усыпал свой путь трупами, бедствиями и грехами. Все ради того, чтобы в итоге ничего не достичь. Знаешь, я никогда не считал себя злым. Я думал, что другие меня просто не понимают. Мое добро отличается от их добра, вот и все. И даже когда меня объявили злодеем, я очень удивился, но, как сейчас помню, усмехнулся и подумал – «пора опровергнуть старый тезис о вечной победе добра над злом». Видимо, все-таки это кристальная правда.

Герой закурил. Были у него причины не любить разговоры про добро и зло. Особенно ему не нравилась мысль что первое всегда побеждает второе. Подумав над словами Злодея, он в чем-то с ними согласился. Подумав еще, сказал:

–А знаешь, я тебе даже благодарен. – Герой оперся на белый надгробный камень. «Здесь покоится трижды спасший мир» – гласила надпись на нем. – Ведь без тебя не было бы меня. В смысле, я бы не стал таким, каким ты меня сейчас видишь. Не знаю, можно ли сказать, что ты меня мотивировал, но… я бы не спас школу, если бы ты ее не захватил. Я надеюсь, понимаешь, что я хочу сказать.

–Да, – Злодей кивнул, – понимаю. Я тоже частенько об этом думал. Чем страшнее злодейство, тем более великое геройство приходит на битву с ним.

–Именно! Я это и хотел сказать. Но все это натолкнуло меня на мысль, что добро и зло… они ка бы существуют только парой. И одно может порождать другое. Они антиподы, но и без друг друга не могут. Ведь, если так подумать, наши поступки всегда оценивались в системе норм, которую же сами люди и, пусть неосознанно, создали. Тогда получается, что мы сами всегда решаем, что есть зло и добро?

–А я минуту назад, о чем говорил? Отсюда все конфликты и случаются. И это нормально. Постоянно усиливающие друг друга добро и зло необходимы, потому что в этой борьбе и рождается нечто, формирующие ту систему, в которой люди будут оценивать это самое добро и зло. То есть система создают сама себя, как бы это не странно не звучало. Только глянь, современный герой не чурается убивать своих врагов, а для тебя это было неприемлемо! А злодей? От его выкрутасов даже мне немного не по себе становиться. А все почему? Мы с тобой в нашей долгой борьбе породили что-то, изменившее старую систему. Она постоянно сама себя обновляет. Вот что хочу сказать!

Герой вдруг закашлялся. Старику стало плохо. Злодей помог ему опуститься на землю и прислонил спиной к могильному камню. На нем было высечено – «В память и Презренном, что чуть не сжег мир дотла»

–Символично. – С усмешкой сказал Герой.

–Что ты имеешь в виду?

–Помнишь, я говорил про великую цель? Так вот слушай.

Из последних сил Герой начал свою речь.

Давным-давно, шестьдесят пять лет назад, Злодей взял в заложники принцессу. На выручку ей уже спешил Герой. Когда они встретились в битве, голову Злодея не покидала одна мысль – «Мы сражаемся, но я должен проиграть. Так было всегда. Добро побеждает зло. Это такой ритуал». В самый яростный момент, когда Злодей уже ожидал финальный удар, призванный сорвать весь его коварный замысел, Герой не смог отразить простой удар. Клинок врезался ему в грудь. «Видимо, мы не поняли наши роли» – сказал он, умирая с улыбкой на устах.

–Нет, нет, нет! Не правильно! – Злодей подхватил убитого Героя на руки. Ужасная пустота наполняла его, он все потерял. Его место в мире, роль в глобальном спектакле, все исчезло. А еще он потерял кусочек себя. Какую-то часть, что дополняла его делала целым. Из комнаты навстречу ему вышла принцесса.

–И все-таки Злодеем был не ты? – он хотел ответить, что она ошибается, что это какое-то недоразумение, ведь не может добро проиграть, но слова не шли, застревали в горле.

Через несколько дней, Злодея объявили новым Героем. И все что он делал до этого, стало считаться хорошим. Теперь его методы наведения порядка в городе стали основными, его взгляды на мир воспринимались почти как эталон. Но что самое главное, его поступки стали считаться добром. И все же, добро опять победило зло.

-Вот как. – сказал Злодей, выслушал рассказ Героя на кладбище. – Ты не дал добро победить и занял его место?

–Да… И я всегда хотел оправдать свой грех. Это была моя Великая Цель. И сейчас оглядываясь в прошлое, я понимаю, что тоже многое возложил на ее алтарь. – Герой посмотрел вдаль. – Убей меня.

Злодей сел рядом.

–Нет. Ведь тогда цикл повториться снова. У них уже есть новые мы. Пусть развлекаются, раз нас выбросили. Ведь что герой, что злодей – все едино. И то, и другое – идеи. А мы перестали соответствовать духу времени. Как твой герой тогда, наверное.

–Да… Он хотел остановить меня… я похитил дочь местного короля, потому что люди голодали. Служить ему раньше считалось добром, но он пользовался этим и рушил жизни. Я же хотел пойти против него, и, убив героя, смог.

–Вот видишь. Старое добро отжило свой век и новое встало на его место. И старое зло погибло. Наверняка кто-то появился тогда.

–Ну да.

–Вот видишь. Все наши сегодняшние мысли – правда.

Герой закрыл глаза. Через пару минут его тихое дыхание прервалось.

–Покойся с миром. Брат.

Злодей резко вдохнул и, схватившись за грудь, обмяк рядом. Ветер унес их, превратив в прах, а на их месте появился камень. «В память о тех, кто разрушили собственный мир на кусочки, чтобы даровать жизнь нашему» – такова была эпитафия. Вдалеке слышался звук битвы нового Героя и нового Злодея.

Доктор

Подъезжая к деревне, Доктор привычным движением извлек длинную маску-клюв из сумки, висящей на боку вороного коня, и надел. Длинная красная полоса на маске говорила, что Доктор добился значительных успехов на своем поприще. Через грязные стеклышки мир сразу начал видеться темнее, чем он есть. Хотя куда уж темнее. Эта уже четвертая деревенька, пожираемая Чумой. А за ней будет пятая, шестая, седьмая и восьмая, так будет продолжаться, пока она не пожрет весь мир, пока последний бедняк и последний король не упокоятся у ног этой старухи с клюкой. Или прекрасной женщины. Или благородного мужчины. Или ребенка. Все представляют себе Чуму по-разному, но Доктора это уже не заботило. Он занимался врачевательством уже четыре года. Один раз ему пришлось лечить чумных больных, но тогда это был только один человек, которому уже было не помочь, и все, что оставалось – это прекратить его страдания, но сейчас все иначе. Так много трупов Доктор ещё никогда не видел. В каждой деревне одно и то же. Рыдающие матери и испуганные дети, мольбы о спасении, злые взгляды, когда умирает ещё один человек, плевки в спину, когда снова не удалось кого-то спасти, презрительные взгляды, когда позволяешь себе поспать пару десятков минут, после того как десять часов вскрывал бубоны, чтобы спасти хотя бы одного из тридцати, попытки объяснить, почему трупы надо сразу сжигать, а не хоронить, вопреки привычному порядку. И везде смерть и трупы. В домах, на улицах, на кострах. Эту пьесу Доктор уже видел, и, к сожалению, она составляла весь возможный репертуар.

Глядя на дорогу, Доктору померещилось, что он видит ещё следы, ведущие в деревню. Но такого не может быть, во время Чумы никому не позволено приезжать в населенные пункты или покидать их. Кроме докторов. Мысль, что в одно и то же место могут отправить двух врачей, казалось Доктору глупой. На секунду отвлекшись, он снова посмотрел на дорогу, но в этот раз следов не заметил.

Перед его вороным конем деревенщина раболепно расступалась, давая дорогу. Как всегда. Спаситель приехал. Сейчас он поведет рукой, и все они будут спасены. Нет. И большая часть сейчас восхищено смотрящих на своего спасителя, возненавидит его уже завтра. Доктор спрыгнул с коня, его сапоги скрипнули, полы черного плаща заляпала грязь. Он посмотрел на какого-то мужика и вопросительно повел рукой, тот сразу указал на большую избу, стоящую по середине деревни. В маске не так-то просто разговаривать, приходится обходиться жестами. Зайдя внутрь, Доктор тяжело вздохнул. Ну, как всегда. Рядом с больными обязательно крутятся какие-то сердобольные. Доктор коснулся до плеча такой женщины и указал на выход. Ей чудом удалось не заразиться, но она сидела около юноши, на шее которого виднелся огромный бубон. И уходить она не собиралась. Кроме них в доме было ещё два человека и оба больны. Видимо, одна семья. И раз Доктора сюда отправили в первую очередь, семья старосты деревни или кого-то важного. Доктор взмахнул рукой, чтобы женщина хотя бы ушла. Она отстранилась, но недалеко. Осмотрев юношу, Доктор достал скальпель, чтобы вскрыть бубоны. Женщина что-то говорила Доктору, но он её не слушал, прекрасная понимая, что она хочет сказать. Когда скальпель почти коснулся бубона, женщина кинулась к руке Доктора и истошно завыла. Он оттолкнул её, но это не помогло. Она мешала ему работать. Доктор вытолкал женщину за дверь. Уже сейчас он заметил недовольные взгляды, обращенные в его сторону. Но показалось, будто бы в толпе стоит кто-то в белых одеждах. Мельком оглядев людей еще раз, Доктор понял, что ему показалось. Зайдя внутрь, он услышал крик – «Он их там режет!». Тяжело вздохнув, врач подумал – «ничего нового».

На деревню опустилась ночь. На улице разводили костер. Доктор только что засвидетельствовал ещё одну смерть. С его прибытия прошло только три дня. Слишком долгий срок по мнению местных. Доктор посмел не излечить их всех сразу по приезде. Видимо, он плохой врач. Доктор откинулся на стуле, хотелось протереть глаза. Плащ, сапоги, перчатки, все было покрыто кровью. Он не спал уже почти сутки. Местные не слушались его приказов и всё равно пытались выходить из домов, когда кто-то умирал, не сразу же сжигали, а устраивали прощание. На секунду Доктор задумался. Действительно ли они все ещё люди для него? Видит ли он в чумных крестьянах работников, отцов, сыновей, людей? Мать и дочь для него только что умершая женщина? Те, кто ещё здоров, люди ли они для него? Он стал слишком циничен. Это не здоровые люди, это «те, кто ещё не заражен», и «те, кто уже заразился». Доктор словно ребенок, играющий с оловянными солдатиками отделяет одних от других, подобно казначею, пытающемуся снизить расходы и увеличить прибыль, стремится понизить число вторых и преумножить первых. Можно сколько угодно долго успокаивать себя, что это делается по благо людей, чтобы спасти как можно больше, но ведь при таком подходе эта деревенщина – уже не люди, а лишь цифры, «больные» и «здоровые», человечность где-то теряется.

–Здравствуйте.

Доктор обернулся и удивленно поглядел на вошедшего. Во-первых, он не слышал, как скрипнула дверь, во-вторых, гость был одет в белую, а самое главное, чистую одежду, в-третьих, это был такой же врачеватель Чумы, в-четвертых, он ясно и четко говорил при надетой маске.

–Ну же, что вы молчите? А, понял. Не волнуйтесь. Попробуйте сказать что-нибудь. Россказни о том, что в этом клюве нельзя говорить преувеличены. А пока вы собираетесь с мыслями позвольте мне представиться. Я Королевский Врач, – Доктор удивился отсутствию красной полосы на маске гостя, – меня прислали помогать вам. – Половицы под ногами пришедшего вовсе не издавали и звука, столь его шаг был легок.

Доктор представился, и, к его удивлению, голос под маской прозвучал очень четко и ясно. Он указал гостю на соседний стол, где лежал ещё одни труп. Бубоны надо вскрыть раньше, чем они взорвутся и забрызгают заразным гноем все вокруг. Королевский врач потыкал скальпелем воспалившейся лимфоузел и, глянув на Доктора, спросил:

–А зачем?

–Что зачем?

–Зачем мы вскрываем бубоны? Смысл? Можем же просто сжечь тела.

–Вы разве не понимаете? – Доктор удивленно посмотрел на собеседника. – Пока мы дотащим его до костра, то запачкаем гноем все вокруг. Заражение усилиться, больше людей…

–А вас это волнует? Нам же их не спасти. Мы должны не дать Чуме разойтись дальше, не дать ей сожрать другие города, до которых она еще не добралась. А эта деревенщина… ну… они же уже мертвы. Вы разве не понимаете? – Королевский врач будто передразнивал Доктора.

–Что… – рука со скальпелем поникла, – вы говорите такое?! – Доктор хотел бы не на шутку разозлиться и поспорить, но где-то в глубине души он чувствовал то же самое. Да даже сейчас где-то в глубине разума таилась крамольная мысль – может стоит спасти многих ценой жизни уже обреченных? Собрать ещё здоровых и вывезти из деревни, а остальных…Нет. Он – Доктор. Он должен спасать жизни. – Вы… – попытавшись что-то ответить, он лишь сказал, – так похожи на моего отца. Он мыслил очень схоже.

–О, он тоже был врачом?

–Он был прекрасным доктором, но однажды… – Королевский врач поднял руку. – Слышите? – спросил он.

Доктор прислушался и, выйдя на улицу, он увидел то, что увидеть боялся. Крестьянин, закашливаясь, сгибался в три погибели, харкал кровью и гноем, окружавшая его семья в страхе металась вокруг, жена, подбежав к доктору, хотела что-то сказать, но он все понял и без объяснений. Почти подпрыгнув к больному, он схватил его за плечи и потащил в избу. Своего коллегу он попросил завести семью в дом и посадит в соседней комнате. Когда Доктор увидел, что домочадцы больного столпились вокруг него, он бешено рявкнул, чтобы их увели и заперли где-нибудь. Королевский врач куда-то делся, но дети и женщина поняли, чего от них хотел Доктор, и ушли в соседнюю комнату. Он положил пытающегося что-то сказать крестьянина на стол и приказал молчать. Сразу же появившейся королевский врач тоже хотел озвучить свое мнение.

–Помолчите. И слушайтесь моих приказов. – Быстро осматривая больного и смешивая в стакане какие-то лекарства, доктор будто говорил сам с собой. – Вот, значит, как ты решила, да? Как в тот раз? Нет, ты даже не думай. Все равно ничего не выйдет! – Доктор заливал в рот больному лекарство.