Пеший камикадзе. Книга первая

– Хорош острить, остряк! – пихнул Бис Крутия в бок. – Дуй к своим, проверь, все твои живы?

– Есть. Так точно. Что с нами будет?

– Снимаем колесо, пока колонна не подошла.

– Куда трос? – крикнул водитель, появившись на этот раз наружу из бокового люка десанта.

Два сапёра забрались на крышу, с помощью травяной кошки на верёвке затянули стальной трос и зафиксировали его на колесе при помощи монтировки.

– Вижу колонну! – послышалось с крыши шиномонтажки.

– Ёлки-палки! Не успели.

Ревя моторами, колонна из бронированных 'Уралов' на полном ходу пронеслась мимо и через минуту скрылась в пыльном облаке.

– Сейчас не понял? – развёл руками Крутий. – Так было задумано? Или они должны были остановиться, перегруппироваться и с нами двигаться дальше?

– Ключевые слова: должны были, – повернулся Бис. – Забираем колесо и домой. Успеем на обед.

Но мечта старшего лейтенанта Биса о горячем обеде растаяла на глазах. Вот уже без малого час он стоял перед комбригом, объясняя, что случилось с бронетехникой.

– Товарищ полковник, я же говорю: указал БТРу позицию, БТР стал сдавать задом и тут взрыв, колесо вырвало и забросило на крышу шиномонтажки. Очень похоже, что там была противотанковая мина, очередной, уже седьмой раз пояснил Бис.

– Мина? – покачал головой Слюнев, будто слышал об этом впервые и заглянул в объяснительную старшего лейтенанта, написанную старательным почерком, затем заглянул нет ли чего на тыльной стороне и, не найдя привычных для подобных записок в войсках строк, которыми заканчивалось большинство из них, вроде: 'вину осознаю, готов понести заслуженное наказание', отложил в сторону. – Противотанковая? Это я понял… А осуществить разведку местности было никак? Или какая у тебя там основная задача?

Егор разглядывал пол: ситуация скверная, совершенно не в его пользу, со слов комбрига – вопиющая халатность.

– А что ОМОН? – спросил он следом.

– Пока снимали колесо, ОМОН пролетел мимо. Даже не притормозил!

– Колесо оторвало, ОМОН пронёсся мимо… – с тоской в голосе сказал комбриг. – Это просто чудо, Бис, что никто не пострадал.

– Так точно, товарищ полковник, чудо-чудное!

Комбриг набрал в лёгкие воздуха, казалось собираясь разразиться тирадой, но раздумал, шумно выдохнул, выпучив глаза, и отмахнулся рукой, будто от привидения.

– Разрешите идти? – вытянулся стрункой Бис.

– Иди… – сказал Слюнев и добавил, едва Бис прикрыл дверь, – идиот.

– Опять ждём? – Стеклов не находил себе места. – Какого хера мы так рано встаём и полтора часа ждём на калитке, когда расцветёт?! Комбриг спит, все спят, а мы выперлись…

– Он будущий генерал. Он обязан быть бодрым… – зевнул Бис во весь рот, – и выспавшимся… а для этого должен спать как младенец. Он вообще, если что, для больших войн, – неожиданно заступился Егор за комбрига. – А наш удел – маленькие сражения…

– Ему не победить, если мы проиграем.

– Поэтому нам нельзя проиграть.

– Легко сказать, – не унимался Володя. – Попробовал бы он мины поискать.

Новым утром сапёры ждали, когда спадёт непроглядный туман, скрывающий не только мины и фугасы, но и городские улицы с дорогами, на которых не так ступил, считай шагнул в пропасть, в самую бездну.

Как обычно, отрезок Петропавловского шоссе от трамвайного депо, мимо Консервного завода, который штурмовали прошлой зимой, до пересечения улиц Жуковского и Маяковского дозоры шли друг за другом. Бис шёл озабоченным. Кубриков молчаливым. Стеклов курил.

– Может кончай уже курить, – сказал Бис. – Ни черта не видно.

– Я не причём.

– Что мы найдём в таком тумане? Себя не видно…

– Ни хрена не видно, – согласился Стеклов.

– А как же тогда подрывник? Что он-то видит?

Стеклов и Бис переглянулись, будто подумали об одном и том же – мог ли кто-то в эту минуту за ними наблюдать – и осмотрелись по сторонам.

– Ничего, – сказал Кубриков, догадавшись первым.

– Мультик, помнишь? – повеселел вдруг Стеклов.

– Какой?

– Там ещё фраза была: 'Все-таки хорошо, что мы друг у друга есть'…

– Не-а, не помню, – сказал Кубриков.

– Напряги мозги, – пихнул Стеклов Биса. – Один другому говорит: 'Представь себе – меня нет, ты сидишь и поговорить не с кем'…

– Не знаю, – признался Егор.

– Второй ему отвечает: 'А ты где?' – 'А меня нет', – говорит первый. – Второй: 'Так не бывает!' – а первый: 'Я тоже так думаю. Но вдруг вот – меня совсем нет. Ты один…', вспомнил?

– Не вспомнил.

– Вот ты, режим тупого включил! – расстроился Владимир. – Это же 'Ежик в тумане'!

– А! Точно, – смутился Егор. – Думаю ведь: знакомое что-то…

– Ага… Идёшь мне тут, причёсываешь! Чем ты там подумал? – Стеклов постучал костяшками пальцев по магазину на автомате, висевшему на груди. – Сиди, я сам открою…

Спустя четверть часа дозоры оказались на перекрёстке, где пути расходились: маршрут Биса лежал по Маяковского, направо; Кубрикова – на Жуковского, через мост, налево. Егор проводил взглядом Толика, внимательно оглядел боевой порядок своего разведывательного дозора, через двадцать минут длинная колонна дозора занесла хвост на Хмельницкого и едва развернулась в полный рост, прогремел раскат далёкого взрыва, как показалось Егору на Жуковского, у Кубрикова. Егор ощутил его кожей, словно на расстоянии почувствовав колебание далекого и раскатистого грома, а через секунду эхо взрыва захлебнулось в яростном автоматном гвалте – так предупреждает гроза, прежде чем сорваться ливнем, громыхнёт и забарабанит нервной дробью по асфальту, крышам и козырькам. Егор ощетинился, а затем 'взорвался' раздирающий душу радиоэфир, где Толик не был похож на себя:

– У меня '200-й' и… И '300-й'!.. Стой, блядь! Ёбаный рот, тащи сюда!.. Веду бой! 50 'маленьких' до 'Берёзы', приём!.. Куда?! Не лезь, бля! Назад…'

Егора парализовало, он застыл как соляной столб, всеми мыслями и чувствами находясь в эту минуту там.

По распоряжению штаба Группировки, а десятью минутами позже – начальника штаба бригады подполковника Крышевского, в связи с инцидентом на Жуковского и аналогичными случаями в Октябрьском и Старопромысловском районах Грозного был введён особый режим именуемый 'Стоп колёса'. Проводимые к этому часу мероприятия инженерного обеспечения в чеченской столице спешно прекратили, Биса и других вернули в пункты временных дислокаций, запретив любые передвижения личного состава и транспортных средств войсковых комендатур и частей через город.