Царское прошлое чеченцев. Политика и экономика

. Под оккупантами он понимал не какого-нибудь высшего начальника, а высшую власть государства, войска которого заняли эту неприятельскую территорию. Непосредственным представителем её являлся военный начальник или гражданское должностное лицо. Международное право здесь соблюдалось «доброй совестью и собственными интересами»

. Однако у государства, по отношению к завоёванному населению, были моральные ограничения. Вот что по этому поводу считал О. Эйхельман: «Современные понятия о государственной власти в культурном правомерном государстве, обставляют её ограничениями, требующими чтобы государственная власть соответствовала своему нравственному призванию. Действия власти действительно должны быть целесообразны для тех интересов, представителем которых она желает быть. Власть оккупанта, покоящаяся на могуществе физически более сильного, не имеет права на психическое принуждение посредством внешних мероприятий. Этническое отношение к власти национальной сложилось долгим процессом, поэтому принуждение населения к действиям, оскорбляющим это чувство, будет варварством, опасным, к тому же ещё для самого принудителя»

.

Немецкий правовед Пёлитц заявлял, что «…во время владения оккупированной территорией оккупант обязан воздерживаться от всяких действий, могущих затруднить восстановление мира; он обязан ею управлять, как доверенным ему имуществом. Он не имеет право изменять существующие начала правового порядка и отчуждать имущество. Насильственные перемены в общественном порядке, как вследствие революции, так и вследствие военной оккупации, которые друг другу уподобляются, уменьшают и смягчают причинённое ими неизбежное зло только посредством возможно тщательного приспособления к старому порядку». Немец Оппенгейм констатировал, что право собственности над занятой неприятельской территорией приобретается мирным договором, до заключения которого оккупанту принадлежит только право временного правления. Английский правовед Траверс Твисс считал, что отчуждение недвижимого имущества, отнятого у неприятеля, оккупанту не запрещается, но указывается лишь на то, что «…старый суверен не обязан признавать для себя такие акты обязательными, а против нейтрального приобретателя потерянной территории, даже может идти войной»

. Интересно отметить, что в русском языке слово «оккупация» известно с XVIII века, но сначала как бытовое слово со значением (скорее юридическим), «владение (поместьем)», работы по устройству (поместья)» и т. п. С современным значением слово «оккупация» – («занятие» чужой территории с помощью военной силы) вошло в обращение в течение второй половины XIX века

.

Давайте вспомним для примера этапы колонизации Северной Америки. Войны с индейцами за их земли и за порабощение индейцев привели к сокращению индейского населения в катастрофических масштабах. В 2030-е гг. XIX в. правительство США передало индейцам земли навечно, но в 60-70-е гг. XIX в. большинство этих земель были отобраны под железнодорожное строительство и для добычи полезных ископаемых

. Не смотря на данные ущемления, юридических прав на свою землю у индейцев было больше, чем у горцев. В Соединенных Штатах Америки колонисты с индейцами заключали международные правовые договора. Признание «зависимого» состояния индейских племен не лишало их статуса целостного, самоуправляющегося, отличного от США, образования. Фактически была осуществлена политика «государства в государстве». В 1943 году был принят Индейский реорганизационный акт, по которому индейские племена могли создавать организации, вести переговоры и действовать в качестве юридических лиц. Благодаря принятию этого акта и специального акта 1946 года, с 1951 года индейцы стали обращаться с исками по поводу отобранных у них земель в Индейский кассационный суд. В ходе присоединения индейских земель в Канаде между колонистами и коренным населением Америки заключались двусторонние договоры, зачастую в устной форме, что ни в какой степени не умаляло их юридической силы. По этим договорам индейские племена уступали свои земли государству в обмен на специальные права и привилегии для этих племен.

В XIX веке российское государство не заключало двусторонних договоров с горцами, только прокламации и петиции в одностороннем порядке провозглашали права и обязанности коренного населения Кавказа. Однако позже население Северо-Восточного Кавказа не только не получило обещанных прав, но даже во многом было лишено привилегий населения центральных регионов России. Политика «очистки» земель от индейцев восточнее р. Миссисипи была одобрена Конгрессом США. На Кавказе же заселение горских земель казачьим сословием шло директивным путем. В Терской области действовало особое «военно-народное» управление, однако государственного закона, в котором были бы разъяснены права и обязанности горцев, не существовало, поэтому царил произвол, и невозможно было подать иск на действия государства в судебную инстанцию. В Российской империи коренное население Кавказа стало, открыто заявлять о своих правах на конфискованные земли в начале XX века на заседаниях Государственной Думы. Однако рассмотрение этого вопроса дальше обсуждений так и не пошло

.

Аграрная политика царизма требовала создания необходимого земельного фонда для наделения казаков и чиновников, офицеров и представителей местной верхушки, прочно связавшей свою судьбу с царизмом

. Русское население должно было не только увенчать покорение края, оно само должно было служить одним из главных средств завоевания; ряды станиц должны были непосредственно двигаться за войсками. Горцы сейчас же поняли опасность, которой грозил им новый образ действий. Они говорили: «…укрепление – это камень, брошенный в поле, ветер и дождь снесут его; станица, это растение, которое впивается в землю корнями и понемногу обхватывает поле». Поселённые на равнинах, окружённые со всех сторон станицами, горцы уже почти не представляли для власти опасности

.

Терское казачье войско являлось крупнейшим монополистом – землевладельцем на Северном Кавказе. В пользовании казаков находилась львиная доля земли: в Терской области – 94,1 %, в Кубанской области – 92,9 %, Донской области – 82,5 %. Казачество в целом было очень хорошо обеспечено землей. Неудивительно, что не казачье население «задыхалось» от безземелья

. Казачье войско, как владелец крупной земельной собственности, в условиях острой земельной нужды не казачьего населения, имело большие выгоды и получало за сдачу в аренду земли значительные доходы. Такое положение вполне соответствовало замыслам и политике царизма, который стремился укрепить экономическое положение казачества, как колониальной опоры в крае. С начала XIX в. казачьи старшины входили в состав русского дворянского сословия. Земли казачьего дворянства в 1848 г. были объявлены потомственной собственностью. В 1899 г. Терское областное правление приняло решение о выделении в личную собственность участков для хуторов

.

Терское казачье войско, в начале двадцатого века, было достаточно обеспеченным в финансовом плане. Так, к примеру, в это время большую сумму Терскому казачьему войску должно было Уральское казачье войско. Согласно Высочайшей грамоте от 23 апреля 1906 г. Терскому казачьему войску были укреплены в вечное его владение предоставленные земли и рыболовные воды. Терское казачье войско имело право ограниченного распоряжения землей, в том числе – передача во владение и пользование по договорам аренды. Финансовую основу безбедного существования Терского казачьего войска составлял войсковой капитал, хотя помимо него существовали и станичные капиталы. При обращении сумм войсковых капиталов в Государственном банке, проценты на них платились наравне с частными вкладами. Для выдачи ссуд и пособий из общего войскового капитала Терского казачьего войска по сметам войска ежегодно открывался кредит, в порядке, предусмотренном для сметных кредитов. Ссуды выдавались как беспроцентные, так и с процентной ставкой 4 % годовых. За счет привлечения заемных средств войскового капитала Терского казачьего войска, его члены могли приобретать земли в частную собственность

.

Народы Терской области – осетины, ингуши, чеченцы, балкарцы и другие постоянно испытывали нехватку земли. Тем не менее, областная администрация находила «свободные земли», которые в течение всего пореформенного периода отводились казачеству, местному и пришлому военно – чиновничьему элементу. Так, постепенно, в Терской области загоняли вглубь две проблемы – национальную и земельную

. Признанный специалист по вопросам Кавказской войны Н.А. Смирнов писал, что в первой половине XIX века «царское правительство по-своему распоряжалось плодородными землями на Кубани и Тереке, твёрдо решив, что они не будут возвращены их законным владельцам…» Стоило горцам, хотя бы временно, в ходе военных действий, покинуть насиженные места, как последние объявлялись свободными и немедленно распределялись. Когда чеченцы в процессе борьбы в июне 1840 года на время оставили свои земли и ушли в горы, царские власти немедленно объявили, что «чеченцы отказались от своей земли». Такая коварная колониальная политика продолжалась и в последующие годы

. В 1854 году полковник царской армии Де – Саже писал: «Система войны против кавказской природы и сынов её избрана была верно. Каждый наступательный шаг отрезал горцам безвозвратный кусок их родной земли. Так покорены Малая Чечня и Галашки». Продвигаясь в горы, Ермолов вырубал леса и строил дороги, нарушая тем самым привычную среду обитания непокорных горцев и создавая благоприятные условия для дальнейшей экспансии. Для подрыва чеченской экономической базы во время войны разрушались непокорные аулы и изымались лучшие сельскохозяйственные угодья для передачи их колонистам

. Беспрерывные военные действия привели к тому, что в 1856–1857 гг. у чеченцев наступил голод. В результате чего чеченцы стали отпадать от имамата Шамиля целыми наибствами

. Наместник Кавказа писал начальнику Левого фланга Кавказской линии: «…государь император приказать изволил покорность надтеречных чеченцев не принимать иначе, как под условием их разоружения и переселения во внутрь линии… правительство желает использовать бегство Надтеречных чеченцев и взять в казну их земли… на левом берегу Сунжи предположено устроить казачьи станицы»

.

Потеря равнинных земель была для чеченцев равнозначна национальной катастрофе. Именно поэтому даже в 1844 году, когда имамат Шамиля одерживал военные победы, чеченцы Малой Чечни начали добиваться возвращения на земли вдоль Терека. Известный среди чеченцев кадий Иса неоднократно вступал в переговоры с российскими властями, обещая вывести от Шамиля 4000 семей, если им будет разрешено вернуться на прежние места обитания. Шамилю пришлось принимать меры по пресечению деятельности кадия Исы

. Со временем эти настроения среди чеченцев только усилились. В 1852 году князь М. Воронцов сообщал в Петербург, что чеченцы, самый беспокойный и своевольный народ из всех племён кавказских, «…претерпевая беспрестанные от наших войск поражения, будучи стеснёнными, в своих заблуждениях и средствах к существованию отнятием у них в последнее время лучших земель, стали переходить в значительном числе и теперь беспрестанно являются с желанием переселиться под покровительство России». Чтобы максимально ускорить отход чеченцев от Шамиля, с одной стороны, было усилено наступление на их земли, а с другой – разработано особое положение об управлении чеченцами. В частности, предусматривалось: 1) назначить особого начальника чеченского народа, предоставив ему помощников и необходимые средства; 2) создать чеченский народный суд в составе кадия и трёх старшин, избираемых обществом; 3) учредить округа под управлением местных старшин, а в каждом селении иметь сельских старшин, подчинённых окружным старшинам

.

До конца 50-х годов XIX века царское правительство, связанное движением под руководством Шамиля, признавало вотчинные права местных ханов, князей и дворян и поддерживало существование земельных отношений, обещая впоследствии закрепить их юридически

. Российским правительством, в прокламациях Евдокимова (1862 г.), Воронцова (1845 г.) давались торжественные обещания «…сохранить за туземным населением его земельную собственность». Но прокламации эти в основном предназначались «…для известных туземных племён, враждовавших с Россией», т. е. это были попытки примирить эти народы с господством на их территории России; политические шаги, не несшие на себе груз законодательно-экономической ответственности за высказанные обещания

. Ещё в 1857 году князь Барятинский в прокламации своей обещал, что земли, занятые чеченцами в момент покорности, останутся в их вечной собственности

. В «Прокламации чеченскому народу» было обещано: «…Что права каждого из вас на принадлежащее ему имущество будут неприкосновенны. Земли ваши, которыми вы владеете или которыми наделены начальством, за вами будут утверждены актами и планами в неотъемлемом владении вами». Эту прокламацию чеченцы берегли и хранили как зеницу ока и к ней всегда апеллировали

. Однако дальнейшее реформирование показало, что неприкосновенность права частной собственности в Терской области не соблюдалось.

Сравнительная характеристика реформы 1861 г. в центральных российских губерниях и на Северном Кавказе

Одной из главных причин проведения земельной реформы на Северо-Восточном Кавказе являлось не начало земельной реформы в центральных регионах России, а окончание Кавказской войны и связанное с этим признание всех завоёванных земель казёнными. А такой вид перераспределения собственности на земельные угодья, как реформа, способствовал более безболезненному изъятию земель и их дальнейшему распределению по усмотрению правительства. На Кавказе не было внутренних причин для крестьянской реформы. Она была реализована извне российской администрацией. Цель внедрения капитализма не ставилась, хотя унификация социально-экономического строя этому и способствовала

. Государством отчуждалась земля у горских сельских обществ. Значительная часть чеченской земли была отведена под поселения казачьих станиц

. Непосредственным результатом земельной реформы было введение государственной поземельной собственности и установление фискально – податного порядка

.

Хотя аграрные преобразования на Северном Кавказе по образцу крестьянской реформы 1861 года в центральных российских губерниях, между ними было немало различий. Эти близкие, по сути, реформы имели разные причины и проводились в разных условиях. Российские военные и ученые, привлеченные к подготовке земельной реформы, считали, что неопределенность поземельных прав пестрого населения региона ставит под угрозу прочность российского владычества над местным населением. Существовавшие здесь прежде поземельные отношения представлялись им диким хаосом, который необходимо упорядочить.

Подготовка и проведение земельной реформы заняли более десяти лет, с 1863 до середины 1870-х гг. Одновременно с освобождением зависимых категорий, наделением горцев землей в регионе была проведена единая реформа налогообложения. Вплоть до конца 50-х – начала 60-х гг. XIX в. в регионе не было постоянных и единых форм государственных повинностей. Наряду с налогами общероссийского типа здесь встречались самые разные виды ежегодной подати, уплачивавшейся горцами военным властям Кавказа. У некоторых народов она заменялась повинностями. Установленные в 60-е гг. единые виды и размеры налогообложения тесно связаны с преобразованием землевладения

.

В 1842 году статс-секретарь Михаил Павлович Позен был направлен в Закавказье чтобы выяснить, какая из предложенных податных систем – подымная, поземельная или оброк – больше соответствует обстоятельствам и целям реформы. В октябре 1842 г. Позен представил доклад с результатами своего исследования. С точки зрения М.П. Позена, введение поземельной подати, определяемой в зависимости от качества земли, принесло бы больше зла, чем справедливости. Требуемые для этого описания, оценки земельных участков привели бы к неизбежным конфликтам. Поэтому, как он предлагал, следовало вовсе уничтожить существующие поземельные подати, заменив их подымными. К податному сбору должен был быть присоединен земский сбор в виде постоянного подымного оклада. Данный проект был полностью одобрен министром финансов и Кавказским комитетом.

В 1850-1860-х годах аналогичными податями было обложено горское население Терской и Кубанской областей. Правительство продолжало «терпеть» существование подымной системы, хотя после присоединения Закавказья к России считалось, что ее уничтожение будет одним из первых шагов новой власти. Подымный принцип учета и обложения фактически не позволял организовать призыв населения в армию, так как учет призывников производился обычно по податным спискам. Правительство так и не решилось дать оружие в руки всем мусульманам. Подобная же система «сдерживания» практиковалась и в Османской империи: там христиане платили военный налог вместо службы в армии

.

По «Положению» от 23 апреля 1870 года русские, населявшие Кавказский край получили по 24–30 десятин на душу земельного надела, тогда как туземцы по 12–18 десятин на дым, в среднем насчитывавший 5 мужчин. Само собой, что такое несправедливое отношение к туземцам местной администрации вызвало «неудовольствие среди горцев»

.

Аграрный вопрос разрешён не был, и приостановить дальнейший рост народного движения ничто не могло. Жить горец всё-таки должен был не в безвоздушном пространстве, а на земле, землю же эту у него отнимал царизм, заселяя её казаками – колонизаторами

. В 1901 году на Чеченской равнине чеченцам жилось весьма скудно, на семью (обычно довольно многочисленную) приходилось от 7 до 14 десятин земли

.

Член первой государственной Думы от Терской области Маслов так характеризовал в своей думской речи состояние малоземелья среди чеченцев: «Вы не можете себе представить как ничтожны земельные владения среди чеченцев, особенно в горах – одна десятая, одна пятая, четверть, треть десятины…»

. Антон Петрович Маслов был избран в 1ю Государственную думу от не войскового населения Терской области. Входил в Конституционно-демократическую фракцию. Подписал законопроект «33-х» по аграрному вопросу. Маслов участвовал в прениях по аграрному вопросу. За подписания «Выборгского воззвания» был приговорен к 3 месяцем тюрьмы и лишен избирательных прав. Антон Петрович окончил уездное училище и Тифлисский учительский институт (1892). Преподавал в Грозненском горском училище