Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период

. Контроль над кавказской администрацией со стороны Петербурга был весьма слабым. В середине XIX в. центральные органы, в том числе и Кавказский комитет, не располагали экспертами, знакомыми с кавказской проблематикой и способными профессионально оценить деятельность региональной администрации. Министрам – членам комитета просто не хватало времени и сил на то, чтобы глубоко вникать в вопросы управления Кавказом. В связи с этим деятельность Кавказского комитета зачастую приобретала сугубо формальный характер. Один из современников оставил такое описание его заседаний: «Что такое этот комитет? Тот же Комитет министров, за исключением нескольких министров, без единого специалиста,…с канцелярией из лиц, не бывших на Кавказе. С самого учреждения оного заседания происходили так, что иногда после Государственного Совета или Комитета министров объявлялось заседание Кавказского комитета. Утомлённые члены снова усаживались, и Бутков (управляющий делами Кавказского комитета) приносил груду накопившихся дел и с величайшим цинизмом и великоловкостью дьячка, на почтовых бормотал заглавие дел и проекты резолюций, а иногда и прочитывал некоторые представления наместника, причём, к удовольствию членов, перескакивая целые страницы. Затем заседание объявлялось конченным и канцелярия облекала в форму журнала проекты резолюций, всегда согласных с мнением наместника»

.

6 января 1846 года высочайше утверждённые особые правила сформулировали права кавказского наместника. Во всех случаях, когда власть считалась превышенной и требовалось разрешение или утверждение царя, наместник должен был обращаться к председателю Кавказского комитета. Последний, в зависимости от характера дел, докладывал их царю либо вносил на предварительное рассмотрение комитета. В данном случае известное совпадение прирегатив наместника и функций

Кавказского комитета нейтрализовалось тем, что циркуляры и распоряжения комитета должны были быть санкционированы наместником, без согласия которого не могло действовать на территории края ни одно из предписаний комитета. Тем не менее на протяжении всего времени существования шло подспудное, а подчас и явное противодействие двух сил – централистской и региональной

.

Постепенно происходит сокращение военных и гражданских функций кавказского управления. После разгрома мюридизма царское правительство взяло курс на ликвидацию Кавказского наместничества, утратившего своё прежнее значение, и в 1882 г. его упраздняют вместе с Кавказским комитетом

.

По мнению краеведа В.П.Погожева, «…Метрополия невежественно трактовала Кавказ, как доступного для разных опытов клинического больного, как в известном анекдоте о не державших тела лошадях, где остроумные естествоиспытатели пичкали их разной аптекой, забывая простое средство – овёс»

. Видный государственный деятель России периода либеральных реформ 60–70 гг. ХІХ в. Д.А. Милютин рекомендовал проводить на Кавказе такую политику, при которой горцы были бы «…убеждены в неприкосновенности их религии, обычаев, образа жизни. Мы должны всеми силами стараться согласовать наше владычество с интересами самих горцев – как материальными, так и нравственными»

. В 1866 году в Терской области горцев обложили земскими сборами, хотя сами земства на областной территории не были введены. В России земские учреждения были созданы ещё в 1864 году. Для того, чтобы земства стали функционировать на Северном Кавказе, необходимо было местных князей в официальном порядке приравнять к русскому дворянству, а это принесло бы государственной казне немалые расходы на льготные выплаты, также боялись и усложнения политической обстановки в крае, если власть, хоть и частично, окажется в руках у горцев, поэтому с открытием земств затягивали.

В своих отчётах императору И.И. Воронцов-Дашков высказывался за большее доверие местному населению со стороны центральной власти. Он считал недопустимым затягивать далее введение в регионе земского самоуправления. И.И. Воронцов-Дашков придавал большое значение созданию условий приёма на государственную службу (военную и гражданскую) местных уроженцев. Речь идёт о применении единых требований к отбору кандидатов независимо от национальной принадлежности. Он справедливо замечал, что отказы от приёма или даже увольнение со службы, воспринимаются единомышленниками кандидата или уволенного всегда остро, затрагивая национальное самолюбие

. По своим политическим взглядам это был один из самых прогрессивных управленцев на Кавказе. Первым наместником на Кавказ был назначен Воронцов М.С. в 1844 г., затем Муравьёв Н.Н. в 1854 г., Барятинский А.И. в 1856 г., великий князь Михаил Николаевич в 1862 году

. Когда император назначил своего брата Михаила Николаевича наместником, тот был в явном смущении от столь ответственной предстоящей работы. Будущий наместник в приватном разговоре говорил министру внутренних дел, что не готов к той задаче, которую исполнять призывается. По свидетельству министра, великий князь Михаил Николаевич «…сидел, как обречённая жертва, безмолвно. Два раза обнимал меня со слезами на глазах при прощании…»

. М.Т. Лорис-Меликов, служивший на Кавказе под руководством Михаила Николаевича, отмечал его слабые организаторские способности. «Не доверяя собственным способностям, – писал Михаил Тариелович в одном из своих писем, – Великий Князь Михаил Николаевич охотно подчинялся влиянию всех окружающих докладчиков своих, адъютантов и прочее. А так как все эти лица руководствуются различными убеждениями и домогаются разных и часто противоположных целей, то можно представить себе тот сумбур и ту непоследовательность, которыми отличаются все действия августейшего князя…»

.

В 1882 году Кавказское наместничество было упразднено, а в следующем году введено в действие «Учреждение управления Кавказского края» от 23 апреля 1883 г., вновь подчинившее отдельные отрасли управления этой окраиной ведению надлежащих министерств. Управление всем краем было вверено Главноначальствующему гражданской частью на Кавказе, который вместе с тем был и командующим войсками Кавказского военного округа и являлся войсковым атаманом Кавказских казачьих войск

. Упразднение наместничества означало признание достижения достаточно высокой степени интеграции данного региона в систему общеимперского законодательства и общеимперских учреждений

. Правительство страны рассудило, что «…Ставить весь Кавказский край вне общих законов, существующих в государстве, едва ли было бы справедливо. В случае необходимости достаточно было ходатайствовать об объявлении той или иной местности в положении усиленной охраны»

.

Высшее общее руководство всеми подразделениями военно-народного управления в период преобразований 1883 года временно оставлялось за военным министерством; затем было переведено в министерство внутренних дел и в конечном итоге снова возвращено в военное министерство

. С 1 июля 1887 года военный министр признал возможным согласиться на возвращение в своё ведение всего горского населения, живущего в Кубанской и Терской области из МВД, под управление Военного ведомства, располагавшему большим числом войск для усиления надзора за горцами

.

Во времена наместничества Кавказ, по существу, не входил в ведение центральных государственных учреждений. Наместник обладал особыми правами в законодательной, административной и финансовой сферах. Теперь же законодательные инициативы, касавшиеся Кавказа, должны были в общем порядке вноситься в Государственный Совет. 26 апреля 1883 года было утверждено «Учреждение управления Кавказского края». Все должностные лица и установления Кавказского края должны были руководствоваться в своих действиях общеимперскими законами в части, не противоречащей «Учреждению управления Кавказского края». Однако все действия административных и общественных учреждений и должностных лиц подлежали надзору со стороны Главноначальствующего на Кавказе

.

В 1882 году главную должность на Кавказе занял А.М.Дондуков-Корсаков, в 1890 году его сменил С.А. Шереметев, с 1896 года должность Главноначальствующего досталась Г.С. Голицыну. В 1887 году Главноначальствующему на Кавказе была возвращена часть полномочий упразднённого наместника. В1897-1898 гг. правомочия Главноначальствующего в самой сложной своей части были приравнены к полномочиям наместника на Кавказе. Кавказское наместничество было восстановлено Указом от 26 февраля 1905 года

.

В 1905 году наместником был назначен И.И. Воронцов-Дашков, а в 1916 году его на посту сменил великий князь Николай Николаевич. После прокатившейся по стране революционной волне 1905 года в Государственной Думе выступил с докладом о положении на Кавказе представитель И.И. Воронцова-Дашкова, барон Нольде, который с высокой трибуны заявил, что прошедшие события показали кавказских мусульман, как наиболее стойких и верных правительству на Кавказе. «Если на Кавказе русской власти нужно на кого-нибудь опираться, – то только на мусульман, – заявил представитель наместника»

.

Назначенному в 1882 году Главноначальствующему Кавказом князю Дондукову-Корсакову было поручено упростить систему правления краем и сократить расходы. Однако проекты реформ, намеченных Главноначальствующим, как то: упразднение военно-народного управления, переустройство сельского управления, не получили в Петербурге дальнейшего движения и под тем или иным предлогом возвращались обратно, зачастую в силу защиты государственного казначейства от излишних расходов, но в явный ущерб действительным потребностям коренных жителей Кавказа. Подобное отношение центрального правительства привело к возникновению в крае некоторых сепаратистских тенденций

.

Революционный подъём 1879-80 гг. в России сменился реакцией, которая в центре проявилась в политике контрреформ, на окраинах страны – в усилении колониального гнёта

. В рамках известной политики «контрреформ», в целях дальнейшего усиления контроля над многочисленным горским населением, сохранившим стремление к сопротивлению чуждым для него законам, был применён режим полицейского надзора. Вместо упразднённого Ставропольского губернского жандармского управления, под надзором которого находилась и Терская область, учреждалось Терское областное жандармское управление, которое располагалось в г. Владикавказе

. Смена курса национальной политики была окончательно закреплена при Александре III, в виде политики «русификации». Подводя политические итоги его царствования, председатель Комитета министров Н.Х. Бунге писал: «Император Александр III резче прежнего поставил начало “Россия должна принадлежать русским”. В этом проявилось без сомнения одно из стремлений не только русского общества, но и нашего времени. Во второй половине XIX века космополитические взгляды конца XVIII и первой половины XIX столетия постепенно уступали сперва идее национальности, а потом стремлению преобладания одних племён над другими или поглощению слабейших племён господствующими…». На первый план в государственной идеологии, потеснив «имперскую» политическую идею, которая требовала, прежде всего, лояльности всех подданных без различия национальности и веры своему императору, вышла идея «национальной монархии», где русский царь должен править русскими подданными.

В правительственных кругах многие понимали значение произошедших изменений, но не все их одобряли. Спустя некоторое время после своей отставки М.Т. Лорис-Меликов в беседе с А.Ф. Кони вспоминал: «Я говорил новому государю: “Под знаменем Москвы вы не соберёте всей России, всегда будут обиженные. Разверните штандарт империи, – и всем найдётся равное место”…Опасна возможность разложения на составные части России. Прежние государи это понимали и щадили окраины…»

.

Колониализм был неизбежен. Потому как неизбежна страсть человека к открытию окружающей земли. Чаще всего эта страсть изначально соединялась с государственным расчётом на приобретение новых владений и грабёж их, как это было, например с Колумбом. Иногда вначале следовало открытие, а потом завоевание и грабёж. Затем сочиняются «сказки» про мужественных первопроходцев – романтиков и кровожадных дикарей – аборигенов. Затем – про бремя белого человека и дикарей, которые не понимают собственного счастья от принесённой им цивилизации. И, как правило, никто себя не спрашивает: а нас просили?… В общем, колониализм есть колониализм.

Политика воинствующего национализма, презрительного, высокомерного отношения к горским народам, варварские методы борьбы для их успокоения приняли невиданные масштабы и глубину в конце XIX века

. Наиболее точно это время могли бы охарактеризовать стихи А.С. Пушкина:

«… Так буйную вольность законы теснят,
Так дикое племя под властью тоскует,
Так ныне безмолвный Кавказ негодует,
Так чуждые силы его тяготят…»

.

Бурное время второй половины 90-х совпало с «царствованием» на Кавказе недалёкого и самонадеянного, каких знал край, ставленника царя князя Г.С. Голицына. Немало претерпело кавказское население бед и унижений от этого самодура, ненавидевшего нерусские народы. Г.С. Голицын в своих взглядах был не одинок на Кавказе. Его политический двойник в Терской области С.В. Каханов (начальник области с 1889 по 1900 гг.) не отличался ни большим умом, ни большим уважением к горцам

. Необходимо заметить, что голицынское управление краем являет собой модель того, как не надо управлять Кавказом. Именно с этим администратором связаны наиболее дискриминационные меры в отношении населения края, затрагивавшие их религиозные и национальные чувства. Тем не менее кавказская администрация не была удовлетворена мизерностью своих полномочий. Г.С. Голицын не раз поднимал перед правительством вопрос о предоставлении ему прерогатив, свойственных кавказским наместникам, по управлению краем. Настойчивость князя Г.С. Голицына привела к утверждению 3 марта 1897 года новых правил о правах и обязанностях Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе. Акцент в них делался на административные функции в области управления – практически неограниченное право ревизии и надзора, использование в необходимых случаях «силы закона».

Как писал в последствии граф И.И.Воронцов – Дашков,«…опыт централизации управления Кавказом из С.-Петербурга, с учреждением на месте должности Главноначальствующего гражданской частью с расширенной несколько властью обычного генерал-губернатора, длившейся свыше двадцати лет, дал довольно печальные результаты. Кавказ, вместо того чтобы идти по пути развития за центром империи, отстал от него, и вина в этом лежит не на местной кавказской власти, а на центральных учреждениях»

. Резкие попытки местного начальства привлечь внимание Петербурга к нуждам Кавказа встречали явное недовольство. «Только благодаря личной настойчивости, – писал позднее И.И. Воронцов-Дашков, – некоторым Главноначальствующим удавалось доводить свои предложения до высших законодательных учреждений, и то, по преимуществу, в сфере усиления той же власти их по общему надзору и сохранению порядка»

.

1881 год обозначен в нашей отечественной истории в качестве рубежа, разделившего вторую половину XIX века на две исторические эпохи. В правительственной политике усиливается тенденция к централизации управления, и потому поднимается вопрос о допустимости такой формы управления, как Кавказское наместничество. Берёт верх стремление нейтрализовать излишнюю самостоятельность кавказской администрации, которая, как считало правительство, оставляла регион вне сферы распространения внутренней политики центральных ведомств и учреждений, или, как писали тогда, «высших установлений империи». И хотя мнения по поводу ликвидации Кавказского наместничества разделились, тем не менее в ноябре 1881 года упраздняется должность Кавказского наместника. Параллельно упразднялись должности помощника наместника, начальника Главного управления и его департамент. Вместе с ними был упразднён и Кавказский комитет, как утративший свои функции, а его дела переданы в компетенцию Комитета министров

. Отмена наместничества и учреждение на Кавказе в 1882 году должности главноначальствующего гражданской частью с несколько расширенными по сравнению с генерал-губернаторскими полномочиями не создало, вопреки ожиданиям, условий для ускорения экономических и социальных процессов. Главноначальствующие имели особые права лишь в сфере пресечения нарушений общественного и государственного правопорядка. Они могли только ставить вопросы перед соответствующими ведомствами и вынуждены были вести сними длительную и зачастую безнадёжную переписку. Многие проекты, не встречающие понимания в центре, были провалены: например, упразднение военно-народного управления, прекращение обязательных и зависимых отношений крестьян, переустройство сельского управления. Деятельность ведомств, которые не были поставлены в прямую зависимость от главноначальствующего, такие как народное просвещение, земледелие, государственных имуществ совершенно перестало сообразовываться с местными условиями

.