Царское прошлое чеченцев. Политика и экономика

Российское государство создало на Северном Кавказе тюрьмы и арестантские комнаты. Началась практика ареста виновных с учетом особенностей горской жизни. К примеру, если срок тюремного заключения приходился на время проведения сельскохозяйственных работ, то осужденный или его родственники могли обратиться в суд с просьбой об отсрочке отбывания наказания до окончания полевых работ

. В 1876 году в Терской области насчитывалось уже 6 тюрем, в частности, в таких городах, как Кизляр и Георгиевск. В этих учреждениях служила специальная тюремная полиция, находившаяся под надзором областного правления

. В области действовал «Владикавказский губернский попечительный о тюрьмах комитет», возглавлял который сам начальник Терской области, генерал-адъютант Михаил Тариелович Лорис-Мели-ков. Также тюремные комитеты существовали в Моздоке, Хасав-Юрте, Ведено и Шатое

.

Проведение в жизнь положений Судебной реформы 1864 г. предполагало существенное увеличение числа осужденных. В связи с этим к 1865 г. меняются принципы комплектования служащих уголовно-исправительных учреждений. Состав караульных постов в тюрьмах, заполняемый ранее военными чинами (из числа инвалидов или старослужащих), был заменен вольнонаемными надзирателями. Произошло немало преобразований. В частности, «сидельцев» стали привлекать к труду, который им оплачивали из расчета: 40 % заработанной суммы – заключенным в тюрьмах, 33 % – в арестантских отделениях, 10 % – ссыльным на каторжные работы. Это помогало заключенным не только содержать себя, но и в ряде случаев заработать на жизнь в первое время после освобождения. Отказ в 80-х годах XIX в. от дальнейшего использования смирительных и работных домов, арестантских рот и долговых ям также был обусловлен выработкой новой концепции исполнения уголовных наказаний.

За относительно небольшой период с 1886 по 1902 год было возведено 56 тюрем, приобретено под них 19, переоборудовано 28 крупных зданий. Определился курс на расширение сети крупных пересыльных тюрем и централов. Главное тюремное управление имело на балансе 895 тюрем с более чем 90 тыс. заключенных. Каторжане и ссыльные в это число не входили. В России только в 1881 г. Указом от 26 мая были отменены публичные казни. В результате проведенной реформы руководители мест лишения свободы вынуждены были брать на себя неизмеримо более широкий круг обязанностей, что, несмотря на рост служебной нагрузки, в целом позитивно сказывалось на тюремном быте и режимных мероприятиях

.

Установление системы перевоспитания преступников

Знаменателен тот факт, что в России книги в камерах заключенных появились почти одновременно с соответствующей практикой в США и западноевропейских странах, причем наличие библиотек объяснялось не столько воспитательными целями, сколько стремлением проявить милосердие («для умаления в содержавших неразлучной с их положением скуки»). Государство не забывало о надзорных функциях и выпускало списки книг, запрещенных к обращению в тюремных библиотеках: труды марксистов и социалистов, литературу порнографического содержания и просто «разжигающую страсти», стихи поэтов-символистов. Для неграмотных заключенных практиковались чтения вслух. В связи с открытием новых тюрем увеличивалось соответственно и количество тюремных библиотек. В 1904 году в 432-х из 652-х тюрем имелись библиотеки

.

К сожалению, российские тюрьмы по санитарно-гигиеническим условиям содержания заключенных не соответствовали самым необходимым требованиям. Например, переполнение тюрем достигало 24 %, до 5 арестантов приходилось иногда на 1 место. Не менее острой была проблема состояния тюремных зданий. Ветхость стен, сырость, затхлость воздуха, антисанитария – характерные признаки многих тюрем того времени. Выделяемые на содержания тюрем средства, как правило, не превышали 50–60 % от необходимых сумм. Однако правительство предпочитало жестко экономить расходы на содержание заключенных. Следует сказать, что в тюремной практике широко применялись меры несовместимые с понятием человеческого достоинства: бритье половины головы (каторжникам – правую сторону, осужденным на поселение и бродягам – левую), телесные наказания, кандалы и пр.

Комитет министров в январе и феврале 1885 г. рассматривал доклад главноначальствующего на Кавказе Дондукова-Корсакова. В этом докладе сообщалось, что осмотренные докладчиком тюремные помещения в крае были найдены им «в самом безотрадном положении». Все принятые для «исправления» тюрем меры оказались совершенно недостаточными и необходимой является поездка на Кавказ начальника Главного тюремного управления». Император дал согласие на такую поездку. Начальник Главного тюремного управления в том же 1885 году совершил поездку на Кавказ и осмотрел тюрьмы во многих городах. Он нашел тюрьмы не только переполненными, но и «не удовлетворяющими самым скромным требованиям санитарии». Не смотря на это, комитет министров вследствие недостатка денежных средств высказался (31 декабря 1885 г.) лишь за приспособление под тюремные помещения различных других зданий

.

«Устав о содержащихся под стражей» обходит почти полным молчанием условия тюремного режима. В 1842 г. вышел «Устав об арестантских ротах». Надо отметить, что это была своего рода попытка милитаризации тюрьмы, превращения тюрем в каторжные казармы. В статьях этих актов четко улавливались различия в положении заключенных в зависимости от их классовой принадлежности, даже в мелочах тюремного режима. Дворяне, чиновники, купцы первой и второй гильдии отделялись от «прочих арестантов». Их бытовые условия, питание, обращение с ними были не такими, как у арестантов из народа – им даже разрешалось брать в тюрьмы своих слуг.

Необходимо отметить также, что перевоспитание преступников осуществлялось не только силовыми (карательно-репрессивными) методами. Нравственное (религиозное) воспитание также имело место. Большое значение придавалось также трудотерапии, что требовало обеспечения арестантов работой. Кроме того, арестанты могли освоить какую-либо полезную в обществе специальность

. Одним из существенных нововведений в тюремное законодательство было издание «Правил об исправительных приютах для несовершеннолетних», принятых 5 декабря 1866 года. Согласно им, в приютах вводилось обучение ремеслам, сельскому хозяйству, грамоте. Кроме того, статья 11 данных «Правил» устанавливала общую обязанность исправительных заведений в течение определенного срока оказывать помощь «выпускникам», обеспечивая «возможное содействие в деле устройства их будущности»

.

Тюремная реформа

Давно необходимая тюремная реформа была проведена только в 1879 году. Главное тюремное управление было создано в составе Министерства внутренних дел. Это управление стало высшей административной инстанцией во главе региональных тюремных учреждений. Оно должно было способствовать единообразию практики наказаний на всей территории огромной империи. Административное управление тюрьмами на среднем уровне принадлежало губернским, областным и городским властям, которые обязаны были содействовать благоустройству мест заключения и контролировать выполнение решений правительства относительно содержания арестантов. Особую группу мест заключения составляли крепости. Здесь действовали военные законы. Для казачьих областей были характерны войсковые тюрьмы. К 1 января 1882 года общее число всех содержащихся в местах заключения Российской империи составило 94797 человек

. В 1862 г. М.М. Максимов писал, что «мошенники и воры делятся на партии и классы, изучая воровство и мошенничество, каждый по своим способностям, от той самой партии, к которой принадлежит». Классическая мысль И. Бентама о том, что «тюрьма есть школа, где злодеяние преподается гораздо более надежным способом, чем…добродетель», по-прежнему оставалась неизменно справедливой

.

Коллективная ответственность горского населения за кражи скота, убийства и разбой существовала наряду с личной ответственностью. За названные преступления наказывалось все сельское горское общество, в том случае, если преступление было совершено на его территории или к селению вели следы. Такая практика в регионе применялась длительный период. В 1902 году она была отменена частично и лишь в 1907 году – полностью

. Вместо того чтобы вдаваться в отвлечённые или оценочные суждения о самодержавии – нам важно осознать, какие гражданские возможности были воплощены в имперской правовой системе. Может ли закон служить опорой гражданства, когда его содержание различно для разных людей? Этот роковой вопрос возникал на протяжении всей истории России. Законы империи кодифицировали правила общественных отношений, определяя права и обязанности подданных через их коллективный статус. Индивид имел возможность на законных основаниях участвовать в важнейших аспектах общественной жизни только благодаря своей принадлежности к той или иной общности (с её конкретными правами и обязанностями). Таким образом, простые люди, как и представители элит, обладали правами в силу своей принадлежности к определённой категории подданных. Имущественное законодательство Российской империи наглядно демонстрирует всеобъемлющую идею самодержавия: воля Государя есть источник права, а законы империи отражают преимущественное право собственности императора на все ресурсы державы. Именно эта прерогатива самодержавия и её огромное влияние на политическое и социальное развитие страны – по сей день привлекает внимание историков.

Подведем итоги. Империи – это государственные устройства, в которых одна этническая группа устанавливает и сохраняет контроль над другими этническими группами в границах определённой территории. Это воинственные государства. Их границы – военные, они расширяются или защищаются скорее силой оружия, нежели средствами естественного или культурного свойства (т. е. этнического, расового или религиозного)

. Для правителей Российской империи управление сводилось к контролю над ресурсами – территорией и рабочей силой – и поддержанию порядка, который бы гарантировал их безопасность. На первый план в государственной политике России выходил не закон, а таким образом понятое управление. Однако и закон становился необходимым, как только государство начинало претендовать на определение прав и обязанностей людей, населявших его территорию. Для сбора налогов и податей требовалось поддерживать организационные и репродуктивные возможности местного населения.

Российское законотворчество в его имперском измерении базировалось на тезисе о том, что каждый народ обладает своими обычаями и законами. Встроить эти особенные обычаи и законы в общую систему управления означало укрепить правопорядок и поддержать производительность труда населения в каждой области империи. Инкорпорирование местных «обычаев» в имперское законодательство также было своего рода сделкой: империя поддерживала на местах правосудие в местном, традиционном понимании в обмен на уплату населением податей и налогов. Однако все права и обязанности были всё – же производными от российских законов – то есть никаких «природных» прав на деле не существовало, или их действия были крайне ограничены

.

С начала пореформенного периода Кавказ (Предкавказье) превращается в один из основных районов миграции русского крестьянства из внутренних губерний России. Борясь с аграрным перенаселением, правительство вынуждено было специальными законодательными актами 80-90-х годов открыть «клапан» для переключения переселенческого движения в пределы не только Северного Кавказа, но и Закавказья. Уже к началу XX века становится очевидным аграрное перенаселение прежде осваиваемых районов на самом Кавказе. Также, в ходе землеотводных работ по созданию переселенческих участков, власти пренебрегли правовой стороной принятого здесь землепользования, зиждившегося на обычном праве. Таким образом, своей переселенческой политикой правительство вторгалось в сферу земельных отношений местного крестьянства, создавало путаницу и тем самым провоцировало конфликт. В контексте системного кризиса, поразившего Россию в начале XX века, одной из его существенных составляющих стали межэтнические конфронтации. Накопившиеся проблемы социально-экономического, политического порядка нередко являлись той почвой, которая порождала напряжение среди местного населения на окраинах, выплёскивавшееся в разного рода протесты, всё более принимавшие характер межэтнических конфликтов

.

Мусульманское население Северного Кавказа пользовалось шариатом, однако со временем это стало противоречить стремлению государства к унификации законодательства, характерной для XIX столетия. В это время была проведена грандиозная работа по систематизации российского законодательства, которая, по сути, официально закрепила статус мусульманства и компетенцию его права. Уже в начале XIX века российское правительство, признав легитимность адатского и мусульманского права, включило отдельные комплексы его норм в состав законодательства. Однако российское право сохранило важное преимущество – нормы адата и шариата не применялись, если противоречили имперскому юридическому стандарту. Для мусульман Северного Кавказа сохранение своего права было проявлением государственного благоприятствования и протекционизма. Мусульманское право, безусловно, являясь правом российских подданных, сохраняло эндогенные свойства. Мусульманское право народов Северного Кавказа занимало специальное место в правовой системе российского православного государства. Соприкосновение двух систем повлекло, с одной стороны, коррекцию мусульманского процессуального права, а с другой – не подверглись деформации такие отрасли права как брачно-семейные, наследственные

. В эпоху контрреформ 80-90-х гг. XIX в. консервативные тенденции в развитии местной судебной системы были усилены серьёзными изменениями в статьях судебных уставов. Тем не менее, несмотря на все трудности, сопутствовавшие развитию региональной судебной отрасли, анализ статистических данных о деятельности новых судебных органов даёт нам основание утверждать не только о целесообразности существовавших судебных учреждений, но и об эффективности их борьбы с региональной преступностью

. Проведение судебной реформы на Северном Кавказе стало важным шагом вперед по пути становления новой судебной системы, основанной на буржуазных нормах и принципах права

.

Период становления и развития капитализма в России характеризуется значительными изменениями во всех сферах общественных отношений. Был проведен целый ряд прогрессивных реформ, значение которых сложно переоценить. Тем не менее, нельзя говорить однозначно только о положительных результатах реформ. Методы их продвижения на протяжении второй половины XIX века показали, что самодержавное российское государство было не в состоянии обеспечить эффективную реализацию прав и свобод личности, и многие изначально демократические институты так и не были внедрены в государственно-правовую практику

. Зачастую это объяснялось и оправдывалось «местными особенностями». Вот что по этому поводу писал в 1898 году А.С. Френкель: «У нас все приносится в жертву, так называемым, кавказским особенностям. Мы их сами создаем и искусственно поддерживаем. Малейшая реформа или стремление сравнить права и обязанности кавказцев по общероссийским законам вызывает протест. А что такое «кавказская особенность» – в сущности никто не знает…. На наш взгляд – это фикция, миф. Нет теперь этой особенности! Народ ее не знает, и знать не хочет! Все стремятся на Кавказе быть уравненными в правах и обязанностях с прочими гражданами России. И кому нужна эта особенность? Во всяком случае, не населению…»

.

Примечания

Северный Кавказ в составе Российской империи. – М.,2007. – С. 185, 189.

Цуциев А.А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774–2004). – М.,2006. – С. 18–19.

Северный Кавказ в составе Российской империи. – М.,2007. – С. 201–203.

Гамзаева А.Б. Деятельность депутатов от Северного Кавказа в I и IV Государственных Думах по решению аграрного вопроса (1906–1917 гг.). Автореф. дис…. канд. ист. наук. – Махачкада,2002. – С.3.

Гусейнов А. Кавказ подо мною. // Новая Россия. – М.,2000 – № 1. – С.87.

Стрельбицкий И.А. Земельные приобретения России в царствование Александра II с 1855 по 1881 г. – СПб.,1881. – С.6.

Васильчиков А. Землевладение и земледелие в России и других Европейских государствах. Т.2. – СПб.,1876. – С.860.

ОРФ СОИГСИ. Ф.2. Оп.1. Д.16. Л.1.

Bobrovnikov W. Jslam in the Russian Empire // The Cambridge history of Russia. Volume II. Jmperial Russia, 1689–1917. – Cambridge,2006. – S.321.

ОРФ СОИГСИ. Ф.33. Оп.1. Д.1. Л.33.

Магометов А.А., Дзидзоев В.Д. Устройство поземельного быта горцев Северного Кавказа и их взаимоотношения с казачеством (втор. пол. XIX – нач. XX вв.). //Вестник Северо-Осетинского университета им. К.Хетагурова. – № 1. – Владикавказ,1999. – С.9.

Эйхельман О. Военное занятие неприятельской территории. – Ярославль,1879. – С.65.

Там же. – С.51.