Царское прошлое чеченцев. Политика и экономика

Батчаева М.К. Трансформация и систематизация правовых документов регулирования пенитенциарных учреждений в 30-90-х гг. XIX в. // Исторические этюды. Сборник статей. Вып.3. – Карачаевск,2005. – С. 84–86.

Макаров Г.А. История развития полиции и жандармерии на Северном Кавказе во второй половине XIX – начале XX вв.: На материалах Ставрополья и Кубани. Дис. канд. ист. наук. – С. 77–78.

Реент Ю.А. История уголовно-исполнительной системы России. – Рязань,2006. – С.73.

Макаров Г.А. История развития полиции.. – С.48.

Рибер А. Сравнивая континентальные империи // Российская империя в сравнительной перспективе. Сборник статей. / Под. ред. А.И. Миллера. – М.,2004. – С.34.

Бёрбэнк Д. Местные суды, имперское право и гражданство в России // Российская империя в сравнительной перспективе. Сборник статей. / Под. ред. А.И. Миллера. – М.,2004. – С. 320–333.

Исмаил-Заде Д.И. Граф И.И. Воронцов – Дашков. Наместник Кавказский. – М.,2005. – С.113.

Мисроков З.Х. Адатское и мусульманское право народов Северного Кавказа в российских правовых системах (XIX–XX вв.). Автореф. дис… докт. юрид. наук. – М.,2003. – С. 18–19.

Зозуля И.В. История развития судебной системы на Северном Кавказе во второй пол. XIX–XX в. Дис…канд. ист. наук. – Ставрополь,1999. – С.159.

Кузьменко О.В. Особенности осуществления судебной реформы 1864 года на Юге России и ее историко-правовой опыт. Дис. канд. юр. наук. – Р н/Д.,2005. – С.75.

Березовский Д.В. Права и свободы жителей Российской Империи в период становления и развития капитализма,1861–1905 г. Дис. канд. юр. наук. – Самара,2003. – С.67.

Френкель А.С. Средства для борьбы с разбоем на Кавказе. – Тифлис,1898. – С.16.

Глава III

Народные волнения в Чечне и методы их урегулирования

Причины возникновения политической нестабильности в регионе

Общественно – политическая жизнь в крае отличалась динамизмом и была окрашена многими драматичными страницами. Вторая половина XIX века ознаменована ростом повстанческого движения. Политика правительства в земельном вопросе, и ее следствие – тяжелое экономическое положение крестьян, вызывали массовое недовольство. Ядром сопротивления против официальных аграрных мероприятий была сельская община. Сельский сход, отражая интересы общины, разбирал заявления крестьян-общинников и обращался в высшие органы власти, вплоть до царя, с жалобами на изъятие у них исконных земель кавказской администрацией и с просьбами вернуть земли или наделить новыми. Но большинство просьб и заявлений так и остались без ответа. Росло массовое недовольство экономическим положением и действиями власти

.

Усугубляли положение трудящегося населения, и подталкивали их к открытому протесту произвол офицеров и различные злоупотребления чиновников кавказской администрации. Даже сами представители кавказской администрации, как и официальные историки, были вынуждены признать, что офицеры «своим оскорбительным поведением раздражали народ». Не принимая во внимание нравы горцев и местные традиции, они делали все, что им заблагорассудится. Касаясь этого, Гамба подчеркивал, что именно чинимые местным жителям обиды и малая поддержка, которую они встречали со стороны администрации, более всего мешают стабилизации и последующему улучшению дел в крае. «В то время как наивысшие чины армии и администрации отдаляются из-за своих характеров и служебного рвения от справедливости, – продолжает он, – в то время как самодержец этой обширной империи пренебрегает всеми действиями, чтобы прекратить всякие злоупотребления властью, деятели тринадцатого и четырнадцатого классов не останавливаются перед авторитетом, который им вручен, а их мрачные притеснения тщательно замалчиваются и потому продолжают ускользать от всех инспекций и всех наблюдателей»

.

Положительную роль в адаптации российского аппарата управления к местным условиям сыграло стремление региональной администрации к довольно широкому привлечению горской знати к деятельности в административных и судебных учреждениях низшего и среднего звена. Это сыграло значительную роль в ходе подавления восстаний, т. к. некоторые слои общества, уже придерживаясь своих интересов, связанных с российской властью, не поддержали мятежников

. Включение Чечни в состав Российской империи позволило избежать исторической неопределенности многим слоям населения, дало возможность значительно более быстрыми темпами приобщиться к европейскому и мировому экономическому, социальному и культурному опыту. В то же время политика России на Кавказе не всегда отличалась продуманностью, должной государственной логикой и целесообразностью. Зачастую ее проводили лица, выражавшие позицию не самой перспективной части российского руководства, придерживавшейся однобокой, силовой схемы построения взаимоотношений с горскими народами, что приводило к сопротивлению в различных формах и масштабах (начиная с переселения в зарубежные страны и заканчивая восстаниями и требованиями отделения от Российской империи)

. Друг Дениса Давыдова Кульнев любил говорить: «Матушка Россия тем хороша, что все-таки в каком-нибудь углу ее дерутся. Блаженная была эпоха для храбрости! Широкое было поприще для надежд честолюбия!»

.

У лиц с национальным (религиозным) самосознанием не должно быть чувства дискомфорта от нахождения в многонациональной среде. Они не должны ощущать дискриминации при получении образования, распределении земель, работы или в случае притязания на занятия государственных должностей. Властям необходимо терпеть даже пропаганду сепаратизма, если эта пропаганда не сопровождается призывами к применению силы. Но для этого нужен высокий уровень развития государственности, чтобы противостоять подобным тенденциям и терпеть проявление «мирного» сепаратизма. Можно предвидеть жесткую реакцию со стороны государств, опасающихся расчленения своей территории. Исторический опыт говорит о том, что такие государства начинают притеснять малые нации, подозреваемые в сепаратизме. «Предусмотрительное» государство будет применять такие методы, как недопущение концентрации малого народа в каком-либо одном районе, а тем более прилива к нему соплеменников из-за границы (например, возвращающихся чеченских мухаджиров из Османской империи). Народ, подозреваемый в сепаратизме, будут всячески ущемлять в развитии его национальной культуры. Представителям этого народа постараются закрыть доступ в военные школы и в учебные заведения, готовящие государственных деятелей. Тем более их не допустят к кормилу правления.

История всех времен дает примеры хотя и не мудрой, но, тем не менее, распространенной государственной политики, которая ставит подозреваемый народ в приниженное положение. Политику уступок сепаратизму надо считать политикой меньшего зла, но при этом зло должно быть в законных рамках. Как бороться с сепаратизмом – известно. Первый и главный способ – это экономическое развитие региона. Люди, причисляющие себя к любой малой нации или народу, должны быть убеждены, что государственное отделение ничего не прибавит к их жизненному уровню, а, напротив, скорее понизит его

.

Опыт исторического прошлого демонстрирует абсолютную бесперспективность всех форм давления, принуждения и вообще политики насильственной ассимиляции по отношению к подчиненным этносам и прочим этническим меньшинствам. Достаточно вспомнить хотя бы пример Ирландии. Несмотря на достаточно далеко зашедший процесс этнической аккультурации ирландцев в рамках Британской империи и Англии, значительно затронувший не только сферу культуры, но и языка, это не привело к прочной интеграции Ирландии в состав Великобритании. Британцы всегда считали свою собственную экспансию само собой разумеющимся правом. Французскую экспансию в Северную Африку и русскую экспансию в Азию, с другой стороны, они рассматривали как предосудительные акты агрессии. А что немецкая экспансия является в высшей степени аморальной – на этом сошлись и французы, и русские, и британцы. Роберт Ноке, в оправдание этих действий говорил: «Мы забываем, что законы сделаны для того, чтобы связывать слабых, и быть нарушаемы сильными». «Все исторические права недействительны перед правами сильнейшего», – подтверждал Тилле в работе «Служение народу»

.

В обстановке назревания новой русско-турецкой войны (1877-78 гг.) правительство Александра II недооценивало роль Англии, которая стремилась использовать турецкую армию в целях «прекращения» русского влияния на Кавказе и горцев, для подготовки и проведения восстания против русской власти. Если, в период Крымской войны Англия стремилась способствовать раздроблению народов Кавказа и, таким путем поочередно подчинить их своему влиянию (первоначально больше сил и средств вкладывалось в «общение» с черкесами), то теперь план главы английского консервативного правительства Дизраэли предусматривал, прежде всего, образование Закавказского халифата (с помощью турецких сил), путем слияния мусульманского населения края. Англия старалась «играть» на недовольстве горцев сложившейся ситуацией и извлекать из этого свою стратегическую выгоду. Для того чтобы поднять восстание, были организованы еще в 1871 году поездки по Кавказу Кенингхема и других английских разведчиков

. Велась «большая игра» между великими державами, в которой интересами малых народов лишь манипулировали в зависимости от обстоятельств.

Многие европейцы были склонны истолковывать военное первенство как интеллектуальное, и даже биологическое превосходство. Империализм нуждался в расизме как единственно возможном оправдании своих действий. Европейские империалисты ответственны за успешное введение в обычную респектабельную внешнюю политику таких средств «умиротворения», как «массовое убийство» и «беспощадная резня»

. В некоторых случаях межэтнические конфликты могли заканчиваться и актами геноцида, когда группы населения физически истреблялись по этническому признаку.

История мировой практики показывает, что нередко побежденная сторона не мирилась со своим подчиненным статусом и могла долгое время, иногда и целыми столетиями, вести различные формы борьбы, в том числе и вооруженной, за свои права. В зависимости от поставленных задач, целей и реально достигнутых результатов в период противоборства подчиненные этнические группы могли либо добиться полной политической самостоятельности, либо равных с доминировавшим этносом социально – политических и экономических прав, либо права автономии, широкого круга самоуправления и т. д.

.

Очень серьезной и актуальной является проблема легитимности власти, т. е. степени согласия, характеризующей отношения между управляющими и управляемыми. Власть легитимна, если общество признает за носителями власти право управлять им: управлять вообще, т. е. стоять во главе народа, и управлять в частности, т. е. делать это именно так, как они это делают. В этом случае признается обоснованность применяемых способов, методов и приемов управления. В свою очередь, политики ждут от управляемых подчинения, равно как и одобрения их действий по борьбе с «антинародными силами», «внутренними врагами» и прочими, не желающими подчиниться и оказывающими вербальное или действенное сопротивление. Конечно, вопрос о пределах легитимности государственного насилия был сложным и также получал неоднозначное отражение в общественном сознании.

Макс Вебер выделил три типа легитимности: легитимность, основанную на праве; легитимность, основанную на традиции; и, наконец, легитимность, основанную на харизме (т. е. на признании исключительного права именно данного человека и именно данной группы на управление людьми). При любом типе легитимизации выделяются несколько ее важных предпосылок. Одной из них является время, длительность существования власти и привыкания к ней населения. Люди привыкают к определенному типу власти, к ее языку и идеологии, к ритуалам и атрибутике. После резкой смены власти или, тем более, общественного строя, необходимо и время, и чрезвычайно напряженные усилия, направленные на легититимацию новой государственности и ее представителей

.

Мобилизация – это общий процесс изменений при переходе от одной модели жизни к другой. Руководствуясь широким знанием применительно к этносу, теоретически можно было бы выделить этапы в его развитии, которые ознаменовали собой качественные изменения, иными словами ту самую смену моделей жизни, и на их основе провести анализ этнической мобилизации в том виде, как она проходила в каждом конкретном случае. Мы сузим эти рамки, и в контексте изучения предпосылок и механизма развития этих процессов у чеченцев сконцентрируем внимание на их политической составляющей. Как показывает исследование, политическая мобилизация этнических групп берет свое начало и формируется вокруг темы несправедливости. Именно на чувстве несправедливости у народа играют заинтересованные в его мобилизации лица или группы лиц. Разумеется, для успешной реализации их интересов необходимо наличие определенных исторических условий или сопутствующих факторов. Присутствие чувства несправедливости даже в пассивном состоянии несет в себе потенциал неожиданной активизации в любой момент при наличии сопутствующих факторов – ухудшений условий жизни этноса или угрозы их изменения в худшую сторону

.

Наблюдения и выводы социальных психологов, исследовавших этиологию насилия, позволяют пролить свет на логику вооруженных восстаний. Одна из наиболее распространенных теорий (Т. Гарр) делает упор на депривации: растущий дискомфорт, связанный с неудовлетворенностью основных жизненных запросов, создает почву для вспышек коллективной агрессии. Другой подход (Дж. Дэвис) ставит в центр внимания фактор фрустрации, то есть препятствия на пути удовлетворения потребностей людей. Такие препятствия воспринимаются особенно остро, если до этого на протяжении относительно длительного периода времени положение людей неуклонно улучшалось, порождая тем самым динамику ожидания. Внезапно возникающий разрыв между ожиданиями и реальной действительностью ощущается как невыносимый и делает большинство людей, испытывающих его, восприимчивыми к агрессивному подстрекательству. Ценное уточнение в эту объяснительную модель внес канадский ученый А. Раппопорт. Как он установил, степень агрессивности индивидов, стремящихся к определенной цели, особенно возрастает в том случае, если фрустрирующий фактор появляется в момент близкий к овладению предметом желания

. Источником агрессии против других групп часто является общая «травма», которой, например, для чеченского народа послужила Кавказская война и ее итоги. В 60-е годы XIX века «травмой» воспринимались и все реформы, ломка сложившейся организации жизни

.

Конфликты на этнической почве возникают при нарушении прав того или иного этноса, справедливости и равноправия в межэтнических отношениях. Непосредственными причинами возникновения межэтнических конфликтов могут быть экономические, политические, территориальные, социальные и иные противоречия. Следует также отметить, что в возникновении конфликтных ситуаций не последнюю роль играют и субъективный фактор. Основой межэтнических конфликтов являются проблемы и противоречия, которые возникают в процессе взаимодействия этносов. Возникновение межэтнических конфликтов и их острота во многом зависят от формы государственного устройства полиэтничной страны, от национальной политики властей. Историческая память этносов может являться существенным фактором в сфере межэтнических отношений и служить как амортизатором, так и катализатором конфликтов. Изучение и анализ системы этнополитических отношений, складывавшихся в прошлом и их развитие, могут принести существенную практическую пользу

.

Соприкосновение с Россией как военно-политической силой и иным культурным пространством неизбежно порождало многоуровневый конфликт. Его проявления сводились к «конфликту культурно-психологических стереотипов»; «конфликту встречных действий» (т. е. взаимному насилию); «конфликту социально – политических институтов» (т. е. несоответствию управленческих систем); «этнополитическому конфликту» (вызванному включением русских в сложные межнациональные отношения); «конфликту материальных интересов». Данные разновидности конфликта необходимо воспринимать не как враждебный антагонизм, а как проявление объективного несовпадения этнокультурных парадигм и интересов. Собственно, вся человеческая история состоит из столкновений между различными институтами и интересами и последующей адаптации к различиям

.

Сравнительный контекст проведения национальной политики в европейских государствах

В конце XIX – начале XX в. образцовыми демократиями Европы считались Великобритания и Франция. В то же время по сравнению со многими странами мира Франция уже несколько столетий отличалась строгостью и целенаправленностью языковой политики. Активные меры по распространению литературного (стандартного) французского языка принимались уже в XVI в., а в эпоху Великой Французской революции, в 1794 г., был принят весьма жесткий закон, в соответствии с которым на всей территории страны во всех официальных сферах мог употребляться только этот язык. Языки меньшинств и диалекты не пользовались никакими правами. И в колониях делопроизводство и образование (в школах европейского типа) долгое время осуществлялось лишь на французском языке. Такая ситуация сохранялась более полутора веков, и лишь с 1951 г. языковое законодательство начало становиться более либеральным. В конце XIX в. во Франции и Великобритании политика была направлена на полную языковую ассимиляцию меньшинств, нередко даже в это время в школах детей били за общение на родном языке. И ко всем этим условиям представители национальных меньшинств вынуждены были приспосабливаться

. В Австро-Венгрии национальные меньшинства могли в довольно широких пределах пользоваться родным языком, получать на нем школьное и даже университетское образование, а на половине территории империи официальным языком, помимо немецкого, являлся венгерский.

Если кратко охарактеризовать политику царской России, в целом она была направлена на распространение по всей территории империи единого государственного языка – русского. В эпоху «великих реформ» Александра II действовали наибольшие ограничения в правах ряда языков, что вполне объяснимо: эти реформы усиливали централизацию страны, распространение единого рынка и единой административной системы, а также и единой системы образования (основанной на русском языке) и единой, т. е. русской культуры. А вот либерализация после Манифеста 17 октября 1905 г. была связана с расширением прав языков национальных меньшинств. Языковая политика царской власти в XIX столетии вызывала недовольство и протесты не только у национально ориентированной знати соответствующих народов, но и у оппозиционной к власти русской интеллигенции