Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период

.

К концу 90-х годов современной историографии, по мнению московского культуролога О.Ю. Бессмертной, стали присущи два основных подхода – «русский» и «мусульманский», согласно которым российским мусульманам всегда было присуще стремление к независимости. Всё это, по её мнению, не столько отражение реальной истории (отнюдь не такой однозначной), сколько результат заимствования мусульманами официозных русских представлений о них, в свою очередь, в большей мере является следствием политического манипулирования социальной памятью мусульманских народов со стороны как их собственных лидеров, так и российских политиков. В результате в наши дни в «мусульманской» историографии можно встретить как точку зрения, что мусульманам всегда лучше жилось в России (по сравнению с их единоверцами в других мусульманских странах), так и точку зрения (воспроизводящую один из аспектов советской историографии), что мусульман при царе угнетали, но им хорошо жилось при советской власти. Эти подходы, как следует из анализа научной литературы, распространяются всё больше

.

Несомненным достижением современного этапа исследований российско-горских взаимоотношений после завершения Кавказской войны является стремление к новому концептуальному освещению проблем, уже рассматривавшихся прежними поколениями историков; к расширению тематики исторических исследований. К числу новых тем, которые привлекли внимание современных авторов и имеют отношение к цели данного исследования, можно отнести вопрос о степени влияния этно-конфессиональных, психо-ментальных особенностей горских народов на интеграционные возможности вновь присоединённого региона, на уровень конфликтогенности в нём

. В.О. Бобровников, исследуя происхождение права в среде мусульман Северного Кавказа и его эволюцию под воздействием российского влияния, указал на один из факторов. По мнению исследователя, территориальные споры возникли с введением системы военно-народного управления, игнорировавшей местные адаты (системы права)

. В.О. Бобровников обратил внимание на то, что опыт Российской империи по использованию обычного права для управления своими подданными имел любопытные параллели за рубежом. Системы, подобные военно-народному управлению, существовали в XIX веке в английских и французских колониях в Индии, на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Архивные источники свидетельствуют, что при подготовке судебно-административной реформы 60-х годов российские чиновники тщательно изучали опыт Англии и Франции

. Гатагова Л.С. считает, что конфликтогенность региона Большого Кавказа априорно была обусловлена комплексом факторов, среди которых был и психоментальный (чрезмерная пассионарность отдельных этносов, в значительной степени связанная с особенностями социо – и этногенеза)

.

АЛ.Першиц, Я.С. Смирнова, З.Х.Мисроков обосновывают в своих работах идею о сознательном поддержании властями «юридического плюрализма» на Северном Кавказе после его включения в состав империи

. З.Х.Мисроков считает, что это был основной способ безболезненного внедрения российского имперского права среди местных народов

.

Отойдя от простой констатации принятых решений по организации системы управления горскими народами, современные исследователи стремятся провести их всесторонний анализ, выявить степень учёта интересов властей и местного населения в рамках военно-народной системы, определить её сильные и слабые стороны. В.В. Дегоев рассматривает «военно-народную систему» управления как особую «региональную стратегию», свидетельство приспособительной политики центра по отношению к «периферийным» реалиям

.

И.М. Сигаури утверждает, что управлявшая чеченцами государственная система полностью противоречила их народным традициям, препятствовала быстрой адаптации чеченцев в экономическую и культурную жизнь России

.

В последние годы появились работы, в которых анализируется политика российского государства второй половины XIX – начала XX века по отношению к исламской религии и мусульманскому духовенству в России

. Так, основной целью докторской диссертации

С.М. Исхакова являлось обобщение и переосмысление накопленного фактического материала о позиции российских мусульман в ходе революции 1917 года в России и определение значения данного фактора в быстро изменявшихся общественно-политических условиях. Автор не только выявил этническую специфику жизни мусульман в России, но и охарактеризовал общие черты сознания и психологии мусульманских народов

. Несмотря на общероссийский контекст, основные положения приведенных работ учитывались при написании соответствующего раздела данного исследования. Обращают на себя внимание существенные сдвиги, произошедшие в историографии, смысл которых заключается в том, что критериями профессионального исследования всё более становятся достоверность и доказательность, приближение к реальной, а не идеологически предписанной исторической картине. Увлечённость ранее не доступными материалами, обращение к новым для российских историков темам отразилось на уровне внимания историков – кавказоведов к тому, что одновременно делалось их коллегами в смежных областях, особенно в модусе так называемой локальной истории. Именно региональные исследования позволили заново рассмотреть и осмыслить социально-экономическую политику в Российской империи в целом, а также изучить такие «рутинные» стороны, как школьное строительство и судебная практика. На современном этапе обозначился интерес исследователей к изучению роли конкретных персоналей кавказской администрации в управлении краем

. Монография Д.И. Исмаил-Заде посвящена истории жизни и деятельности графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова, крупного государственного деятеля 2-й пол. XIX – начала XX века. Последние годы жизни он провёл на ответственнейшем посту Наместника Е.И.В. на Кавказе. Преобразовательная программа И.И. Воронцова-Дашкова охватывала широкий спектр реформ – практически во всех основных сферах деятельности народов Кавказа. Платформа национально-религиозной политики наместника на Кавказе И.И.Воронцова-Дашкова была следующей: «…Все народности Кавказа одинаково близки и дороги правительству. Необходимы свобода вероисповедания и покровительство духовной иерархии. Туземное происхождение само по себе ни в коем случае не может служить препятствием к приёму и успешному происхождению государственной и общественной службы». Данная программа существенно отличалась от взглядов других кавказских чиновников

.

К числу новых сюжетов управленческой проблематики Кавказского региона в имперский период относятся предпринятые в последние годы попытки специального исследования деятельности высших государственных органов по управлению Кавказом

. Для нашей работы представляет интерес исследование В.А. Матвеева, который пытается оценить эффективность российской политики на Северном Кавказе с точки зрения достигнутого к 1917 году степени интеграции горских народов в число верноподданных российского императора. По мнению В.А. Матвеева, интеграция охватила значительную часть населения региона, но не достигла полноты и завершения. Ряд горских обществ сохранял предрасположенность к сепаратизму и иногда, при отсутствии продуманных многоплановых мер, намечалась даже тенденция расширения границ этого явления

.

Как известно, родной язык, устное народное творчество, мифология, символика, искусство, семейные традиции, обычаи, обряды, народные игры и другие средства являются могучим пластом для развития духовной культуры народа. Национальные духовно-нравственные ценности формируют качества патриота и гражданина, что прослеживается на тысячелетней истории чеченцев – народа древнейшей культуры. К сожалению, духовное наследие чеченцев слабо изучено и ещё менее используется в формировании мировоззрения, обогащении духовно-нравственной жизни населения республики

.

В последние годы издана целая серия работ иностранных авторов северокавказского происхождения: «Черкесская интеллигенция в эмиграции» Иззета Айдемира (1991 г.) и две книги Сефера Берзега «Писатели в кавказской диаспоре» (Самсун, 1995 г.) и «Выдающиеся деятели кавказской эмиграции» (Стамбул, 1996 г.); рассказывающие о сложном и неоднозначном процессе мухаджирства кавказских горцев. К сожалению, все они носят библиографический характер и мало дают исторических фактов

. Благодаря исследованиям Ф.Бадерхана, С. – Э.С. Бадаева историография мухаджирства обогатилась характеристикой трудов арабских и турецких учёных, переведённых на арабский язык

. Ф.Бадерхан считает, что «нельзя считать познанной историю народов Северного Кавказа без изучения той её части, которая развивалась на чужбине», отсюда он выводит актуальность данной исследовательской темы

.

Работы историков северокавказского происхождения, проживающих в Турции, Иордании и Сирии – Иззета Айдемира, Нихада Берзаджа, К.Т. Хайралла, Шевкета Хавжока, Хагандога, Тарик Гестепе и других не очень глубоки по уровню исследования темы, их нужно использовать критически

. Все они внесли определённую лепту в исследование данной тематики. Однако нельзя преувеличивать их значение, прежде всего в силу их эклектичности и субъективизма, нежелания или неумения акцентировать внимание на выяснении основных причинно-следственных связей широкомасштабных переселений северокавказских горцев.

Некоторые зарубежные авторы косвенно касаются, в частности, жизни «черкесов» на чужбине. Сириец А.В.Закария в книгах «Племена Шама» (1984) и «Путешествие» (Дамаск, 1986) отводит этой теме много места, затрагивают её и другие исследователи, пишущие о современных странах Ближнего Востока. В работах авторов кавказского происхождения проблеме жизни диаспоры посвящаются монографии, уделяется много внимания истории Кавказа. В этом ряду можно указать на книгу Иззет – паши Джунатока «История Кавказа» (1912), Берзеджа Нихади «Выселение черкесов» (1987), Р. Трахо «Черкесы», публициста М. Ечеруха «Роль кавказских горцев в политической и общественной жизни Турции» и другие работы

. Шавхат Ал – Муфти Хабажока в своей книге «Императоры и герои в истории Кавказа», в частности, писал: «Только глупое правительство поощряет переселение с такого столь важного стратегического района, как Северный Кавказ»

. Исследование израильского профессора М. Гаммера, посвящённое Кавказской войне и выполненное с привлечением российских и зарубежных архивов, помогло определить главную причину территориальных реформ на Восточном Кавказе во втор. пол. ХІХ в. Большое влияние ландшафтного фактора на манёвренность российской армии определили географически целостные районы с границами по хребтам

.

Из работ западноевропейских и американских исследователей интересны статьи и монографии следующих авторов: Нормана Льюиса, де-Пру, Г. Шумахера, Г. Бела, В. Кюине, Анны Коле, Катру и других. В целом они носят описательный характер и не отражают роли северокавказских общин в социально-экономической жизни стран их проживания

. Английский историк А.Рибер в книге, посвящённой деятельности А.И. Барятинского на Кавказе, высказывал мнение, что русское управление Кавказом гораздо больше, чем британское владычество в Индии, строилось на учёте особенностей общественно-экономического уклада жизни других народов

.

В 1877 году на английском языке вышла книга Ж.Брамса «Закавказье и Арарат»

. Автор приехал в Закавказье через Россию и его сведения взяты в основном из официальных источников, что нашло своё отражение в оценке отдельных положений. По мнению автора, у племён Северного Кавказа нет оснований быть недовольными управлением царизма, хотя иногда он и замечает недостатки русских чиновников, как например, взяточничество

. В 1915 году также в Лондоне была издана книга, которая называлась «Скиталец на Кавказе». В ней автор рассказывает читателям о своём путешествии по Тереку и Закавказью

.

А. Герберт, работавший некоторое время в Российской империи, считал, что развитие ресурсов Кавказа тормозилось установившейся системой правления. Тем не менее, в интересах власти он представлял эти действия оправданными, т. к. таким образом опасность создания imperium in imperio, которая при определённых обстоятельствах могла бы взять курс на отделение и которая во все времена могла бы проводить собственную местную политику, не укладывающуюся в схему имперского правительства и не учитывающую международные осложнения, которые подобная политика может за собой повлечь, исключалась

.

Стремления царизма не ограничивались присоединением Кавказа, они шли дальше, т. к. борьба России за мировые рынки, расширение своих владений вынуждала её создавать новый плацдарм для воздействия на Европу и добиваться повышения своих «акций» в Азии. Таким плацдармом, по словам немецкого историка О.Риттера, являлся Кавказ

. Россия обрела твёрдую почву в естественных укреплениях Кавказа и, в случае столкновения с другими державами, могла за ними укрыться, усилиться и вновь перейти в наступление. По утверждению Риттера, Кавказ настолько упрочил положение России, что нападение противника с южной стороны должно было неминуемо завершиться его поражением, благодаря наличию на Кавказе естественных и природных укреплений. О.Риттер, затрагивая впоследствии вопрос о взаимоотношениях России с народами Кавказа, объясняет поддержку России последними их слабостью. По его мнению, Россия, не встречая большого сопротивления со стороны противников, без всякого страха проводила агрессию на юге. Очевидно Риттер просто «упустил» из виду, что именно за усмирение Кавказа Россия вела полувековую борьбу

.

Именно на Западе широко распространена геополитическая традиция, в основе которой лежит вера в изначально присущее России стремление расширяться и «порабощать» присоединённые территории. Среди ключевых понятий этого направления – русская колониальная «экспансия», «наступление» на Азию и противостоящий этому северо-кавказский «щит» или «барьер»

. Особенность данных работ – игнорирование российских архивных источников. Классическим трудом этого направления считается вышедшая ещё в начале века работа Дж. Бэддли «Завоевание Россией Кавказа». Из современных работ самой яркой можно считать «Большую игру» Питера Хопкирса, в которой автор включает Кавказ в гигантское «поле битвы» великих держав за влияние в Центральной Азии