Опасное пророчество

Глава 1.

Очередная капля пота стекла по виску, пока я пыталась защититься. Сегодня совсем никаких сил не было, а уж тем более на тренировку.

– Это невыносимо! Возьми же себя в руки! – Тирсон нервно вскричал, отпрыгивая назад. Руки с кинжалами он взметнул кверху и резко опустил, словно пытаясь этим движением передать всю свою досаду.

– Иди к чёрту, – я отшагнула и выронила кинжалы. Металл глухо звякнул о каменный пол, и этот звук отозвался тупой болью в висках. Оттянула рукава, протерла потное лицо. Зажмурилась, будто это могло прибавить энергии, но лишь усилило тяжесть в голове.

– Тебе вот-вот стукнет двадцать два года, будет еще одна магическая морока, с которой тебе возиться, а ты до сих пор позволяешь себе расслабиться с оружием. Что ты будешь делать без магии? – Тирсон хмурил брови, руки завел за спину. Я почти физически ощущала его разочарование – оно буквально повисло в воздухе. Ставлю всё на то, что он сплел пальцы в замок. – Потом поступление в Академию. Ты не можешь себе позволить расслабляться.

А нотации всё не меняются – последние месяцы одно и то же слышу, что от него, что от остальных. Как будто и без них не знаю.

– Тирсон, я знаю это без тебя. Хватит про это, словно заевшая пластинка, – я потерла переносицу и немного попрыгала на месте, чтобы сбросить тяжесть и напряжение в мышцах. Каждое движение отдавалось лёгкой дрожью в коленях – настолько я вымоталась. – Я закончила на сегодня.

Он не стал меня останавливать. У выхода я еще раз протерла лицо, но уже чистым полотенцем, а потом стала пить воду. Тренировочный зал под землёй полностью освещен, несмотря на утреннее время и окна под самым потолком. На улице лил дождь. Хотя его сложно разглядеть из-за отражения света в стеклах, но зато было отлично слышно в тишине – монотонный стук капель словно отсчитывал минуты до моего полного изнеможения.

Это определенно круто – быть в одном из самых сильных ковенов, но и невыносимо. Одновременное развитие и тренировка разных сил отнимает кучу энергии. Высасывает её. Вечером бабуля Табита несколько часов мучила меня с этим проклятым щитом. А я так и не сдвинулась с мертвой точки – не могу его выпустить дальше, чем на тридцать сантиметров. Потому то сегодня я слабая и уставшая.

Я закатала футболку под грудь и завязала узел. В последнее время меня частенько одолевал жар. Чем ближе день рождения, тем чаще. Бабушка говорит, что это может быть связано с моим будущим новым талантом. Я провела рукой по волосам, остро ощущая их тяжесть – будто новая магия уже пульсирует в каждой пряди.

Я на несколько секундочек остановилась перед портретом мамы и с нежностью погладила рамку. Я похожа на неё, от отца мало чего досталось. Мама подарила мне цвет волос, как молочный шоколад, а концы окрашены охрой. Все, кроме семьи и ближайшего окружения, сразу думают, что я их покрасила, но эта особенность со мной с самого рождения. А во время игры света вся моя густая копна может отливать этой самой охрой. Отец говорит, это генетическая особенность, а сам и вовсе блондин. Цвет зелено-коричневых глаз тоже достался от мамы, как и тонкий вздернутый нос. Ещё и телосложение. Видимо, у неё очень сильные гены были. В пару шагов я дошла до конца коридора и торопливо поднялась по лестнице сразу на второй этаж, буквально убегая от фотографии. Я даже минутки не смогла провести с мамой. Она умерла практически сразу, как меня родила. Когда-то давно я даже себя винила, но в чем может быть виноват новорожденный… Я всегда останавливаюсь у того снимка, полюбоваться ею, хотя и испытываю смешанные чувства: благоговение и спокойствие, радость от нашей схожести, но их всегда перекрывает грусть, злость и обида за несправедливость.

Я свернула направо, к своей комнате. Одной рукой заперла дверь на замок, а вторую уже вытягивала из слегка влажной футболки. Следом шорты и спортивное бельё. Кроссовки в угол комнаты, а носки вместе со всей одеждой в ванную, в корзину для белья.

В ванной было прохладно, мурашки быстро покрыли тело, а пар от воды еле грел кожу. Холод пробирал до костей, напоминая, что у меня нет магии, которая бы спасла от этого простого человеческого ощущения. Хотя я уже выделяюсь в семье, владея тремя стихиями. Дождалась, как вода нагреется, и забралась в ванную. Села, вытянула ноги и положила лейку душа на солнечное сплетение. Тёплая, слегка горячая вода приятно пощипывала охлажденную кожу, та быстро согревалась и розовела. Я медленно выдохнула, наслаждаясь шумом воды, теплом и паром. Откинула голову на бортик ванной и ощутила, как мышцы в теле размякают, а мозг отключился. Хотелось бы поспать. Как жаль, что в ближайшие дни дневной сон – это непозволительная роскошь. Зато потом всё вернётся на круги своя. До поступления в Академию.

– Асиэль, что-то ты задерживаешься! – бабушка пару раз постучала.

Этого было достаточно, чтобы я помылась и вылезла. Быстро обтерлась полотенцем, бросая грустный взгляд на махровый халат. Ничего, он дождётся меня до вечера.

– Бабушка, перестань стоять у двери, я скоро приду, – я специально повысила голос, чтобы она слышала. Нечего у меня под дверью стоять.

С тщетной крупицей надежды я шла в библиотеку, где бабушка продолжит учить меня заклинанию. Я вообще не понимаю, какого чёрта оно такое огромное и почему его нельзя было учить раньше, а не за считанные дни до посвящения. Да-да, я понимаю, что, мол, такие правила, но знаете что? Тогда бы хоть заклинание покороче сделали. Я не могу…

– Кажется, последние месяцы вы на меня слишком давите, мне это не по вкусу, – я плюхнулась в кресло напротив бабушки. Нас разделял лишь круглый стол, на котором лежало единственное нужное заклинание. Оно было написано на листе бумаги – тот уже явно многое повидал: потрепанный, старый и истонченный, зато чернила лишь немного поблекли, но ничего не стёрлось.

– Ты знаешь почему, Асиэль, – Табита потерла лоб. – И у меня нет никакого желания тратить время на споры. У некоторых ещё полно дел, нежели возиться с тобой. – Бабушка многозначительно на меня посмотрела.

– До послезавтра я уж точно всё выучу, не нервничай, – не знаю почему, но я чуточку дольше смотрела на бабушку. Мне показалось, что скоро что-то изменится.

Хотя с чего бы? Уже изменилось. Недавно бабушка сообщила, что сняла с себя заклятие на молодость и будет теперь стареть, как все обычные люди или другие существа, у которых нет бессмертия. Это и грустно, но и невероятно, ведь ведьмам и ведьмакам дана возможность это контролировать. Бабушка прожила ого-го как достаточно, мне кажется. Да и в принципе такое решение принимать только ей. Она остановила старение где-то в сорок, у неё уже были некоторые морщины на лице, но на этом всё; руки у неё всегда гладкие и ухоженные. Сейчас мне не хочется представлять её совсем старушкой, с морщинами на лице и сморщенной кожей рук.

Я встряхнула головой, вздохнула и принялась читать заклинание с самого начала, чтобы освежить память. Табита немного расслабилась, прикрыла глаза, но это ничуть не значит, что она дремлет. При первой же ошибке она меня поправит в довольно жесткой, но эффективной форме. Бабушка владеет стихией огня и редкой магией крови, которая одновременно существует лишь у пяти ведьм и ведьмаков во всем мире. За ее спиной годы тренировок и практики, поэтому с кровью она может вытворять всякое. Мою кровь в руках она, по доброте душевной, останавливает. И звучит, и ощущается жутко. Руки будто изнутри начинает царапать, они немеют, пальцы не двигаются, ногти синеют, а кожа начинает сереть. В первый такой раз я чуть сознание не потеряла, но обошлось лишь слезами. Сначала ошибки были чуть ли не в каждом слове, теперь лишь в некоторых. Как же я могу ошибаться, если я рождена ведьмой? А все просто – это заклинание какое-то очень старое и на древнем, мертвом языке. Бабушка знает его просто великолепно, как и дед. Отец и сестра похуже, а я так и не смогла его освоить. Но я упорно пыталась.

Спустя час я уже перешла к новым словам. Бабушка сидела сбоку от меня, подсказывая и прочитывая, чтобы я правильно запомнила. Потом убирала лист, а я повторяла на память. Получалось плохо, как и со всеми предыдущими новыми словами. Мне кажется, что у меня уже язык болит, я молчу про давление в голове. Бабушка раздраженно вздохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться. В этот момент по дому раздался грохот, заставляя меня напрячься. Это было так сильно, что даже свечи дрогнули, затем в воздухе повисла тревожная тишина. Мы с бабушкой напряженно переглянулись.

Глава 2.

Торопливый топот и стук двери о стену. Три… Два… Один…

– Бабуля! – из-за угла выскочила Кира в слегка измятой форме Академии. Она крепко обняла Табиту, в её движениях читалась привычная легкость, будто она и не подозревала, насколько раздражает подобным появлением.

– Кира, – бабушка явно не разделяла ее энтузиазма. Она терпеть не могла трюк Киры с громким появлением, но все же приобняла старшую внучку. – Мне казалось, ты планировала день в день появиться.

– Как видишь, решила чуть больше порадовать вас своим присутствием! – сестра мягко улыбнулась, но в глазах мелькнула искорка озорства.

– Дурацкий трюк, – я не удержалась от комментария. Если бабушка устала это повторять, то я – никогда. – И я не устану это говорить.

– И тебе привет, Асиэль, – Кира отстранилась от бабушки и перевела взгляд на меня. – Конечно, мне так важно твоё мнение. Странно, что ты не трясешься в углу. – Я демонстративно закатила глаза. Когда она впервые провернула этот трюк, я и правда перепугалась – мне тогда было всего пятнадцать.

У нас с Кирой разница в пять лет. Не то чтобы мы не любим друг друга… Любим, безусловно, но наша привязанность напоминала скорее прочный канат, чем пылающий костёр. Мы могли помочь, выслушать, защитить, иногда даже поддержать добрым словом, но большую часть времени просто существовали рядом.

Бабушка что-то пробормотала себе под нос, а потом решительно прогнала Киру из библиотеки, снова сетуя на нехватку времени. У Киры последний, пятый год в Академии. Хотя я и не пересекусь с ней там, надеюсь, она поделится всем полезным. Она приехала, чтобы присутствовать на моем дне рождения – событии, которое в каждом ковене считается переломным.

Кира управляет грозой, громом и молнией, потому и появляется всегда с грохотом. Её импульсивность порой граничила с безрассудством, и она явно не понимала, насколько ее выходки могут быть неуместны.

Закончили мы ближе к полуночи, но зато я полностью выучила заклинание. Завтра оставались лишь организационные моменты. Бабушка выглядела измотанной – меж бровей залегла глубокая морщинка. Она явно была чем-то обеспокоена, но у меня не осталось ни сил, ни желания выяснять причины. Мы обнялись на первом этаже и разошлись по комнатам. Уснула я мгновенно – словно провалилась в тёмную бездну, едва голова коснулась подушки.

Проснулась от странных покалываний во всём теле – тысячи крошечных иголочек одновременно касались кожи. Сегодня. Сегодня мне двадцать два. Сегодня мой день рождения. Сегодня я узнаю свой ключевой дар. Как же хотелось, чтобы это было что-то впечатляющее, но не слишком сложное – чтобы не пришлось потом учиться всю жизнь.

Часы на столе показывали около девяти утра. Сквозь плотную персиковую занавеску пробивался блёклый солнечный свет. Я встала, потянулась, прогоняя остатки сна, и распахнула шторы. Солнце ударило в лицо, и на мгновение я зажмурилась, наслаждаясь теплом. Утро и день мое любимое время суток – сейчас же утро казалось предвестником перемен, затишьем перед бурей. В голове царила пустота, но я знала: скоро ее заполнят страхи, сомнения и предвкушение.

Включив негромкую музыку, я побрела умываться. Лицо выглядело опухшим – последствие позднего отхода ко сну. Даже легкие мешки под глазами напоминали о напряженных днях. Надеюсь, самое сложное уже позади. Промакивая лицо полотенцем, я мысленно повторяла заклинание. Бабушка говорила, что от меня требуется лишь правильно его произнести – остальное магия сделает сама.

Когда я застегивала рубашку карамельного цвета, дверная ручка задергалась. Я закатила глаза и распахнула дверь, прежде закончив с рубашкой.

– Тебе явно нужна помощь, – сестра окинула меня оценивающим взглядом.

– Доброе утро, Асиэль. Доброе утро, Кира. Как спалось? Спасибо, отлично. А тебе как спалось? – Я нарочито изменила интонацию, пародируя ее манеру. – Не переживай, это не наряд для гостей. Да и ты ещё не особо разоделась.

Чего она ждала от меня в этот час? Что я уже буду в парадном платье, сидя с прямой спиной и ожидая гостей? Я не помнила, как прошли ее двадцать два. Видимо, она тогда тоже не особо церемонилась.

– Я тогда с раннего утра подготовилась, – в ее голосе проскользнули хвастливые нотки, хотя гордиться было нечем.

– Мне приятнее чем-то заняться, чем сидеть и ждать у моря погоды, – покалывание по телу усилилось, подстегивая раздражение. – Пойдем завтракать.

– С днём рождения, Асиэль, – Кира вытащила из-за спины маленькую коробочку. Я только сейчас осознала, что она даже не поздравила меня до этого. Она закрыла дверь и подошла ближе, протягивая подарок.

– Спасибо, – вспомнила прошлогодний «сюрприз»: как только я открыла крышку, в коробке взорвались десятки крошечных бомбочек. Теперь я настороженно смотрела на сестру, протягивая руку к коробке. Пыталась уловить в ее взгляде хоть тень хитрости, но ничего не заметила.

– Я уже знаю, о чем ты думаешь, но нет, там обычный подарок, – Кира кивнула подбородком, подбадривая меня открыть.

– Я подвешу тебя на лианах во дворе и запихаю в рот земли, – постаралась, чтобы голос звучал угрожающе.

Я открыла коробку. Она была серебристой, с зелёным, как луговая трава, бантиком. Внутри на белой бархатной подушечке лежала золотая подвеска с цепочкой – тонкой, но с плотным плетением. Я не была поклонницей украшений, как и все в нашей семье, но сразу поняла: ценность не в металле. Подвеска открывалась. Я взяла ее в руку и заметила маленький замочек – достаточно слегка подцепить ногтем. В груди стало тесно, а в горле встал ком. Ещё не увидев содержимого, я поняла: Кира принесла нечто важное. Наши похожие глаза встретились – ее всегда более коричневые, мои всегда более зеленые. Но у обеих от мамы, а вот волосы она унаследовала от отца – такая же блондинка. Я открыла кулон, и глаза тут же защипало. Сглотнула, пытаясь сдержать слезы.

– Это чудесно, – других слов не нашлось. С одной стороны кулона было наше с Кирой фото, с другой – мамино. Но тронуло меня не это. В воздух поднялись две маленькие ожившие проекции. Их очертания напоминали туман, но были четкими и светящимися. Мы с Кирой хитро переглядывались, потом обнимались. Мама просто подмигивала. Я помнила день, когда сделали наш снимок, но мамин кадр оставался загадкой – ни у меня, ни у Киры не было воспоминаний о том, как его создали. Потому она смогла воспроизвести лишь подмигивание. И все же одна слеза прорвалась.

– Спасибо, – я захлопнула кулон и обняла сестру, не поднимая головы. Не хотелось, чтобы она видела мои слезы – потом обязательно использовала бы их против меня.

– Надеюсь, этот подарок будет согревать тебя в тяжелые моменты, – она отстранилась и кивнула. – Давай уже, заноза, я голодная.

Воздух помог мне застегнуть цепочку, и я спрятала кулон под просторную рубашку. Сунула босые ноги в черные шлепки и подтянула брюки.

– Ты одета так же просто, как я. Что за предъявы с ходу? – я сменила тему, чтобы отогнать нахлынувшие эмоции и воспоминания. Мысли о маме рвались наружу, грозя захлебнуть меня целиком.

– Я просто не знала, с чего начать, вот и всё. Не хотелось разводить нюни. Это же день рождения, а не похороны.

– Что за ужасное сравнение, – потерла переносицу, пытаясь избавиться от неприятного осадка.

– Рада, что тебе по душе. Кстати, столик на сегодня я забронировала, отказ не принимается. – Кира вдруг замерла в проходе столовой, я встала рядом. – Не поняла.

Я тоже нахмурилась и мельком глянула на сестру. Мы обе вздрогнули от неожиданности, когда отец положил руки нам на плечи.

– Доброе утро. Что застряли? С днём рождения, Асиэль, – его натянутая улыбка выдавала напряжение. – Чуть позже передам тебе подарок.

– Спасибо, – я сжала его руку, чувствуя неловкость. С отцом мы не были близки – бабушка говорила, что я слишком напоминаю ему маму, поэтому он мной не занимался так, как Кирой. – Почему тут пусто? В двадцать второй день рождения Киры дом был полон знакомых и незнакомцев. Что-то случилось?

– Хм, нет, ничего, проходите, – отец подтолкнул нас вперед, на стол уже накрыто. – В этом году мы решили провести Проявление в нашем тесном кругу, без гостей.

– Очень интересно, конечно. Значит, именно сегодня, именно со мной вы решили самую малость изменить традиции. – я покосилась на отца, сидевшего между мной и Кирой, во главе стола. Он неопределенно пожал плечами и предложил налить нам чаю, я отказалась.

Мы с Кирой сидели напротив друг друга, играя в гляделки. Я безусловно рада, что не надо с кучей людей общаться и всем улыбаться. Это непростое занятие, не для меня. Но и очень настораживает такой неожиданный поворот. Мы не обсуждали, кто приедет, так как организационные моменты всегда брал на себя дед, но об отсутствие всех – можно было рассказать. Покалывания в теле усиливались, я потрясла руками, чтобы сбросить с себя эти колючие иголки. Не помогло. С тяжестью на душе я уплетала яичницу и запивала кофе, а потом взглядом поторапливала сестру. Еще одна радость – теперь никаких домашних дел. Можно будет спокойно побаловаться и собраться.

– Выбирай, позанимаемся в зале или на улице? – я предложила ей потренироваться, оставляя без внимания отца, который продолжал не спеша есть и ни в коем случае на меня не смотрел. Настороженность не отпускала меня, копошилась где-то в уголке мозга. Теперь я очень рассчитываю, что даже немного занятий с Кирой меня отвлекут, иначе – головная боль гарантирована.

– В сад, конечно. В Академии эти вечные залы меня доконают. Даже не верится, что скоро и ты туда попадешь. Жаль, что я уже закончу, – в глазах сестры и правда проскочила легкая грусть.

– С одной стороны и мне очень не терпится, но и дом покидать не хочу.

– Ничего, привыкнешь, это же временно. Главное, не умри. А так, пару раз в год тебя будут к нам отправлять, – я поежилась, а Кира по-дурацки ухмыльнулась. – Ты не одна, мне тоже все это кажется странным, что они никого не пригласили.

Я согласна кивнула, бесцельно бродя глазами по коридорчику, ведущему на заднюю часть территории. Не успели мы выйти на поляну, как Кира меня уже опрокинула на землю при помощи воздуха. Падение было неожиданным, но плавным, словно Кира ласково меня укладывала. Ну и на этом спасибо.

Мы ходили напротив друг друга, как боксеры, я на слегка согнутых ногах, чтобы тверже стоять, а Кира совсем не изменила стойку. Она ни капельки не сомневается в том, что сможет одержать надо мной верх. Я сделала легкое, незаметное движение пальцем и Кира споткнулась о выросший камешек. Ха! Зато на моей стороне хитрость и внимание. Кира хмыкнула, не удержавшись от легкой улыбки.

– Так и будем баловаться? – вопрос был риторический.

Я вытянула руки вперед, а потом два пальца резко направила вверх. Из земли в мгновении ока выросла стена из шипов, достигая бедер Киры. Она вот-вот должна была пораниться о них, но я оказалась недостаточно быстрой. Ветер рассек стену почти у самой земли, словно меч, все упало вниз. Кира отлично управляет воздухом с самого детства, мне досталась стихия земли. Обожаю эту стихию. Кажется, из нее можно сделать что угодно и не обязательно под ногами иметь саму землю. Это может быть камень или живое дерево, не срубленное.

Воздух сорвал зеленую листву, она кружилась вокруг меня, закрывая обзор. Очень хотелось быть сдержанной, но легкая тревога не заставила себя ждать. Вихрь теснился, окружая меня плотнее и плотнее, я уже не видела сестру. Конечно, мы не причиним друг другу серьезного вреда, но все же. В тот же миг, как листва опала, меня взметнуло вверх. На этот раз она меня не ловила, я упала пластом на траву. Весь воздух вышибло, спину и ребра пронзила колючая боль. Меня захлестнула паника, когда воздух так и не попал в легкие. Внутри все напирало, голова тяжелела, покалывание в теле усилилось без кислорода. Мне не хватает реакции, собранности. Я позволяю панике меня захватить, а могла бы смести Киру с ног. Могла бы… Мыслительный поток замедлялся. Она собирается остановиться? Перед глазами темно, не чувствую тело, не слушается.

– Черт бы тебя побрал! – сквозь гул в ушах пробился раздраженный голос бабушки.

– Слабовато, – это был ответ Киры, она выпустила меня. Я снова дышу. Мне кажется, я аж захлебнулась воздухом.

– Дурная твоя голова, Кира! Сегодня такой день, а ты отнимаешь ее силы!

– Не моя вина, что она теряется, – сестра просто пожала плечами, а бабушка уже склонялась надо мной. Ее глаза раздраженно сверкали.

Она поняла, что я в норме и выпрямилась, снова зыркнула на Киру и ушла. Ей некогда с нами возиться. Сестра протянула мне руку. Ну уж нет… Я потянула к ней руку, одновременно направляя мысли в магию земли. На полянку вырвалось два тугих корня, они схватили Киру за лодыжки и подвесили вниз головой. Я задорно рассмеялась, а визг Киры разнесся по всему поместью. Я встала сама и отряхнулась.

– Это все равно не давало тебе права со мной так поступать сейчас, – слегка склонила голову набок, похлопала сестру по щеке и ушла. Нового нападения не последовало, она пыталась выбраться. Я толкнула еще немного магии в землю и очередные корни связали ее по рукам. Пусть подумает над своим поведением, а я пойду собираться.

***

После полудня мы выбрались в новое заведение в сорока минутах езды от дома. Поехали мы на Кирином ниссане, который я периодически использовала в ее отсутствие. Корейское барбекю кафе открылось где-то три месяца назад. Там интересный формат, с которым личном я не встречалась – якинику, когда гостям предоставляют необходимые ингредиенты и они самостоятельно готовят. Все ингредиенты точно свежие и времени все это должно занять немного. Лишь бы не переругаться в процессе.

В нескольких метрах от входа нас ждали Кэндис, Бруно и Эрика, они не спеша двинулись в нашу сторону, как только заметили где Кира припарковалась. Я быстренько глянула в зеркало заднего вида: сейчас зеленые, как у кошки, глаза подведены черным карандашом, за счет чего выглядят ярче обычного, немного телесный теней и тушь, а на губах прозрачный блеск, который совсем не ощущается на губах – это его преимущество. Хотя и день рождения, но наряжаться я не стала, надела повседневные бежевые джинсы, наверное самые заношенные в моем гардеробе, в тон им кеды, белая футболка и поверх нее плотная рубашка цвета бургунди. Макияж Киры был более выразительным, особенно алая помада на губах, оделась она в серое платье миди, которое плотно обтянуло ее фигуру, на ноги балетки. Хотя она и любитель принарядиться, но шпильки и каблуки ненавидит всей душой.

– С днем рождения, дорогая, – первая во мне подступилась Эрика, вкладывая в руку маленький подарочный пакетик, в котором мелькнула коробочка. Эрика ведьма, моя подруга и бывшая одноклассница. В случае проблем, после Элайи я вполне могла бы обратиться к ней. Мы кратко обнялись и повернулись в сторону Бруно и Кэндис, которые о чем-то переговаривались с Кирой. Бруно вампир и учился вместе с Кирой, раньше они были не разлей вода и многие поговаривали о том, что в будущем они станут парой, но ошиблись. Оба питают друг к другу исключительно дружеские чувства, да и смешанные браки не очень поощряются, особенно с вампирами.

– С днем рождения! Наши подарки на заднем сидении, – Кэндис лучезарно улыбнулась, она была на класс старше нас с Эрикой. Из нас пятерых она самая обычная – человек. Среди взрослых, состоявшихся ведьм, вампиров, оборотней, это вообще не проблема. А вот в детстве и подростковом возрасте – та еще морока. Много лет назад в Новом Орлеане произошли непонятные события, еще множество непонятных стычек и раскрытий ведьм людьми, да и не только это, но привело к тому, что надо было научиться жить вместе с людьми. Так не везде, какие-то страны открыто презирают такой «союз» – не пускают сверхъестественных существ и наоборот, а где-то все очень шатко, но явно не у нас. В детстве, особенно в школе нас всех приравнивали к людям, чтобы избежать бед и смертей, так как детский разум и настроение очень неспокойны. Ведьмам и ведьмакам семьи блокировали магию, а использовать позволяли лишь в стенах дома и при тренировках, вампиров и оборотней отрезали от их сущности: вампиры не нуждались в крови, а оборотни не перевоплощались. Конечно, с вампирами и оборотнями было сложнее, ведь ведьме не вредит неиспользование магии. Вампирам не могут всегда «отключать» голод, они начинают иссыхать, а у оборотней происходит какая-то странность с ядом – он начинает выплескиваться внутрь их собственного организма. Однозначно, это жестоко, но во многих местах, благодаря этому, продолжает сохраняться мир между всеми расами. Не могу представить какого преподавателям и наставникам, ведь всегда нужно быть начеку.