Люди-тритоны

– Странная пустыня! – высказал Джаг свое мнение в момент затишья.

– Это место мне ни о чем не говорит, – пожаловался Кавендиш. – Я его не чувствую! Какая-то искусственная пустыня, будто специально созданная для того, чтобы здесь не мог жить человек.

– Глупо!

– Это с твоей точки зрения! Но каждый привык смотреть со своей колокольни...

– Ну кто мог сотворить эту пустыню, осушить такую территорию.

Подумав, разведчик ответил:

– Наверняка какой-то могущественный самодур-Проктор. Он решил окружить себя пустыней, как другие отгораживаются забором из колючей проволоки.

На этом они прекратили разговор и двинулись дальше, пользуясь тем, что буря утихла.

Наступила ночь. Холодная, почти ледяная.

Не сумев найти ничего, что можно было бы использовать для костра, путники поужинали копченым мясом и сразу же легли спать, рассчитывая встать утром пораньше и пройти как можно большее расстояние. Каждый надеялся, что вскоре им удастся выбраться из пустыни.

Они шли и шли, но пустыне не было ни конца, ни края. Они оставили позади не один десяток километров, перевалили через тысячу дюн, но ничего, кроме песчаных барашков на необозримом пространстве, не заметили.

От слепящих солнечных лучей у путников болели глаза, и им все труднее становилось различать линию горизонта. Марево перегретого воздуха деформировало пейзаж, делая линии и цвета расплывчатыми, неясными.

Приставив ко лбу руку козырьком, Джаг уже в который раз всматривался в колеблющиеся струи горячего воздуха. К вечеру путники были измотаны и физически, и морально. Сомнение и страх пустили в них свои первые ростки.

– Надо избавиться от всего лишнего... – сказал Кавендиш, массируя пальцы ног и морщась от боли. – Почему ты не снимаешь свои сапоги?

Джаг покачал головой.

– Если я их сниму, то больше уже не натяну. Мои ноги стали в два раза толще.

Они замолчали. Никто не решался заговорить о том, что волновало их больше всего.

– Могущественный самодур-Проктор сумел защитить себя, – произнес Джаг, усмехнувшись.

Гримаса недовольства перекосила лицо разведчика.

– Эта пустыня хуже петли на шее.

Джаг пожал плечами.

– Пустыня – она и есть пустыня, – вздохнул он. – Если в скором времени мы отсюда не выберемся, то останемся без воды.

– Надо экономить.

– А чем мы занимаемся в последние два дня? У меня уже горло, словно из пакли.

– Ну, раз ты еще способен молоть языком, ничего страшного...

Не испытывая ни малейшего желания спорить, Джаг промолчал. Лежа на песке, он созерцал усыпанное звездами небо. Дитя нового дикого измерения, он с трудом принимал некоторые реалии, в число которых входили и звезды. Джаг всегда видел их такими далекими, такими маленькими, и никак не мог поверить в то, что небеса сжимаются и звезды сбегаются в одну точку.

К примеру, падающий сверху камень обязательно увеличивается в размерах. Звездная же россыпь на протяжении многих лет оставалась неизменной. По словам Кавендиша, этот феномен объясняется огромным расстоянием. Туманное объяснение. Если какой-то предмет приближается к наблюдателю, расстояние между ними сокращается. Если же этого не видно, то разговоры о падающих звездах – пустая болтовня. С тяжелой головой, разбитый и усталый, Джаг уснул, так и не найдя ответов на беспокоившие его вопросы.

Рано утром они отправились в путь, взяв с собой лишь необходимый минимум вещей: оружие и фляжки с питьевой водой.

Продолжая ориентироваться по солнцу, они с огромными мучениями преодолевали метр за метром. Наклонившись вперед и перенеся таким образом центр тяжести, они двигались, толкаемые весом собственных тел. Пошатываясь, они шли, падали, поднимались и снова шли. Неожиданно ветер изменил направление и задул им в спины.

Не останавливаясь, они брели уже шесть часов подряд. Обессилевший Кавендиш неожиданно упал у основания дюны и, машинально отвинтив пробку фляжки, припал к ней губами. Безрезультатно. Фляга была пуста.

Джаг молча упал рядом и протянул разведчику свою флягу. Удивленный Кавендиш схватил ее дрожащей рукой и потряс у своего уха.

– Ты всегда был здравомыслящим человеком, – вздохнул он, услышав тихий плеск воды.

– Постарайся что-нибудь оставить, – попросил Джаг.

– Ты же меня знаешь!

– Да, конечно...

Джаг поднял голову и прищурил глаза. Солнце стояло в зените. Настоящее пекло! От вида чистого, безоблачного неба у Джага закружилась голова.

Взглянув на него, разведчик тяжело вздохнул.

– Я бы дорого дал, чтобы тучи заволокли небо, – тихо сказал он.

– Все бриллианты?

– Все! Не задумываясь! На кой черт они нужны мне в аду?

Джаг криво усмехнулся.

– Начинаешь умнеть.

Кавендиш пожал плечами.

– Поумнеешь, когда смерть топчется рядом. Пустыня бесконечна, нам не выбраться отсюда. Те две сучки сыграли с нами плохую шутку. Лучше бы они нам подсыпали отраву, а не лошадям. Хоть бы унаследовали мои камешки и наших лошадей...

– Наверное, на этот счет у них были свои соображения.

– Какие еще соображения? Ну что они выиграли, заведя нас в эти пески?

– В свое время мы узнаем это.

– Ничего мы не узнаем. Да я и знать не хочу! Кстати, я никуда отсюда не пойду! Буду сидеть на заднице возле этой дюны и дам отпор любому, кто попытается заставить меня пошевелиться! Я...

Вдруг он замолчал: Джаг попросил тишины, приложив указательный палец к губам.

Кавендиш замер, напряженно прислушиваясь.