Город-западня

Пролог

С востока на запад, с севера на юг, от края до края опустошенной земли глазам открывается одно и то же печальное зрелище: полное запустение и разруха. Планета превратилась в обожженный и зараженный шар, одну гигантскую помойку.

Отчаянные сорвиголовы, еще храня надежду в сердце, упорно идут вперед в поисках волшебного Эльдорадо, а вместо него видят все новые и новые загаженные долины, бесплодные горы, опаленные леса и превратившиеся в развалины города, наспех окруженные бетонными блоками, утыканными заостренной ржавой арматурой и осколками битых бутылок. Такая защита пока еще способна удержать на почтительном расстоянии стаи одичавших собак и орды дикарей.

Дороги ведут в никуда. Лишайники и дикий плющ стелись плотным ковром, пожирая асфальт шоссе и автострад, у которых нет завтрашнего дня. Тупик…

Наступило время упадка и регресса. Стремительная, почти совершенная эволюция высокотехнологической цивилизации дала трещину и пошла ко дну. Она умирала, если так можно выразиться, естественной смертью, без огненного апокалипсиса, без чудовищных ядерных грибов, витающих над землей, без космических катаклизмов. Мрачные пророчества, которыми испокон веку пугали впечатлительное человечество, не сбылись.

Цивилизация умирала, потому что люди, населяющие Землю, просто отказались жить по-прежнему.

Начало хаосу было положено невероятным явлением природы, высокопарно названным истинными верующими, живущими в постоянном страхе перед Господом, Синдромом Восьмого Дня, что на нормальном языке звучало более прозаически: «Бог дал, Бог взял».

Что касается астрономов, которые первыми заметили признаки надвигающейся катастрофы, то они знали, что имели дело с «эффектом Большого Взрыва».

Проще говоря, это означало, что Вселенная, какой мы ее знали, родившаяся из космического взрыва более двадцати миллиардов лет назад (пресловутый «Большой Взрыв»), замедлила скорость своего разлета и… начала сжиматься! Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, стремясь вернуться к своему первичному состоянию – сгустку праматерии, готовому взорваться еще раз.

Поначалу людьми владел здоровый скептицизм, но когда даже в примитивные телескопы стало возможным увидеть сотни доселе неизвестных галактик, человечество поверило ученым.

Воцарилось всеобщее смятение, которое переросло в панику, что совершенно смешно, стоит лишь подумать о средней продолжительности жизни человека. Безумие овладело людьми, потерявшими всяческую надежду и веру в будущее. Их морально сломила мысль о том, что их планета бесповоротно приговорена к гибели.

Считая, что у них нет будущего, народы мира все разом «ушли в отставку», отказавшись участвовать в агонии эфемерной, временной системы, по которой уже прозвонил колокол.

Развитие мировой экономики замедлилось, а потом прекратилось вообще. Рождаемость упала до нуля. Политики попытались было вдохнуть новую жизнь в угасающую цивилизацию, но, избрав путь принуждения, сделали это так неловко, что разразились грандиозные бунты и восстания, а вместе с ними пришел конец нашей Эры.

Человек, который в душе всегда был волком среди себе подобных, лишился тонкого налета цивилизации, в нем пробудились дремавшие до сих пор глубоко в подсознании темные силы, он вновь обрел свои смертоносные инстинкты.

Началась эра Постцивилизации… Эра насилия и жестокости, мракобесия и обскурантизма. Выжить могли только те, кто был в состоянии постоять за себя.

Глава 1

Лошадь захромала сильнее, и Кавендиш, проклиная судьбу, соскочил на землю.

– Черт бы побрал теперешних лошадей! – пробурчал он. – Они стали хрупкими, как хрусталь. Сейчас просто невозможно найти хорошего рысака.

– Жюмар, вот что тебе нужно, – подсказал Джаг, тоже слезая с лошади.

– Жюмар? А почему не кентавр?

Предполагалось, что жюмар явился продуктом совокупления осла с коровой. Об этом ходили упорные слухи, однако достоверных подтверждений подобного акта не было.

Джаг пожал плечами.

– Ты путаешь рабочих лошадей со скакунами, – сказал он. – Твоя лошадь смертельно устала, ей необходим отдых. Не удивительно, что она едва переставляет ноги.

– Во всем виновата паршивая дорога, – проворчал Кавендиш. – Лошадь угодила ногой в рытвину, вот и все. Кости у нее, как у колибри. Проклятые перекупщики! Вместо того, чтобы откормить лошадей, дать им окрепнуть, стараются сбыть их как можно скорее. Важна только прибыль, а расхлебывать неприятности приходится нам. Подлый мир, подлые люди! Дерьмо!

Джаг сокрушенно вздохнул.

– Твоей лошадке лет десять, – сказал он, кивнув в сторону пегой.

– К тому же ты за нее не переплатил. Ты украл ее у охотников за крылатыми людьми.

Обдирая комки глины с ног лошади, разведчик бросил на Джага хмурый взгляд.

– Если бы ты не затащил меня в этот вонючий самолет с пилотом алкоголиком, все было бы иначе. Это благодаря тебе я стал конокрадом.

Он раздраженно указал на гнедую, опухшие ноги которой Джаг поливал водой из фляжки, чтобы снять усталость.

– А ее? – процедил Кавендиш сквозь зубы. – Может, ты ее купил?

Джаг промолчал. Свою гнедую он тоже позаимствовал у охотников.

– Это нельзя назвать воровством, – снова заговорил разведчик, ощупывая суставы пегой. – Ведь у этих лошадок не осталось хозяев. Ты же их всех укокошил. Предоставленные сами себе, лошади либо одичали бы, либо стали жертвами хищников.

– Они вполне могли прибиться к какому-нибудь табуну диких мустангов, – неуверенно возразил Джаг.

Разведчик презрительно усмехнулся.

– Совершенно исключено, если тебя интересует мое мнение. Наши животные имеют отметину принадлежности к человеку: его запах… Мустанги ни за что не приняли бы их в свой табун. Возможно, даже убили бы. Я слышал, что жеребцы мустангов очень злы и агрессивны. Они никому не позволяют приблизиться к своим кобылам. Странно, что у некоторых животных так сильно развит инстинкт собственника. Лично я, например, никогда не терял голову при виде самки… – Кавендиш усмехнулся. – Ну разве что на короткое время, пока не сниму сапоги.

Джаг промолчал. Он отродясь не рассматривал женщину только как источник наслаждений, и не хотел втягивать себя в рассуждения на эту тему.

– Не нравится мне здесь, – произнес вдруг Кавендиш, выпрямившись.

Уже почти восемь недель друзья двигались на юг.

Они прошли через пустыни и плоскогорья, где земля была покрыта трещинами шириной в ладонь, продирались сквозь дремучие леса, куда не проникал солнечный свет, миновали бесконечную болотистую равнину, пересекли цепь небольших холмов, на склонах которых местные жители выращивали рис, просо и кукурузу. Наконец, они достигли местности, покрытой пышной растительностью, богатой дичью и питьевой водой.

Климат здесь оказался очень мягкий. Вот только людей путники не встретили – лишь развалины и горы гниющих отбросов. Судя по всему, в прошлом тут было многолюдно.

Сейчас перед ними простиралась городская зона, застроенная в основном частными домами, которые стояли вплотную друг к другу и подчас разделялись полоской зелени шириной в носовой платок. Крайне редко встречались пяти-шестиэтажные жилые здания. Создалось впечатление, что местные жители навсегда покинули этот район. И это массовое бегство случилось не вчера, о чем свидетельствовали буйно разросшиеся кустарники и сорная трава.

Бетонные строения буквально затянулись переплетением гибких щупалец и ветвей. Агрессивная растительность проникала через окна внутрь помещений, извиваясь, ползла вдоль стен, как скопище слепых змей в поисках выхода, и, поднимаясь к потолку, прорывала кровлю.

Ядовитый, кислотный плющ набросился на фасады зданий. Напористые и цепкие ветви, вгрызаясь в стены, по капле вливали свой разрушительный сок в глубину строительных материалов. От стен отваливались огромные куски, превращаясь впоследствии в порошок, перенасыщенный селитрой.

Глубоко в фундамент внедрялись корни, неотвратимо смещая несущие плиты, отчего здания проседали и наклонялись, словно корабли, готовые вот-вот черпануть бортом воду.

Быстрорастущие деревья буквально вспарывали дома, делая их похожими на разбившиеся о рифы морские лайнеры, в чреве которых обосновалась всевозможная растительность.

Все было в запустении.

– Я предпочитаю пустыню, – сказал Кавендиш, доставая из нагрудного кармана длинную и тонкую сигару-медианитос. – Там хоть знаешь, куда идешь, а здесь дальше двести метров ничего не видно. Опасность может подстерегать тебя за любой развалиной.

Джаг поднял голову к небесам.

– Не могу понять, почему здешние жители ушли отсюда, – пробормотал он. – Ведь, похоже, эта зона не затронута Осадками…

Следуя новому календарю, время Осадков соответствовало третьему циклу, который шел за сезоном Пепла и сезоном Самых Длинных Ночей. Затем шел неприятный период Бешеной Природы, который характеризовался абсолютной непредсказуемостью погоды. В течение одного дня заморозки могли смениться нестерпимой жарой, а холодный ливень – превратиться в теплый моросящий дождик. А то вдруг на землю обрушивалась снежная буря или все вокруг заволакивал вязкий удушливый туман, непроницаемая пелена которого делала человека слепым и беспомощным.

Но самым опасным считался сезон Осадков. Это было адское время, когда с неба лился дождь в виде струй расплавленного металла.

День за днем, долгие годы на землю обрушивался шквал железных осколков – обломки астероидов и космических кораблей. Останки старых галактических армад, которые неустанно кружили в космосе, в конце концов сходили с орбит, чтобы возвратиться туда, откуда когда-то стартовали. Своим падением они вызывали ужасные катаклизмы, вспарывали землю, спрессовывали земную кору, давали толчок страшным землетрясениям, после которых поверхность земли покрывалась беспорядочной сетью трещин, откуда вырывались струи раскаленного газа и расплавленной магмы.

Страшный "феномен" возник по вине предшествующих поколений, этих ничтожных и беззаботных людишек, которые нашпиговали околоземное пространство металлическим ломом.

Эмпирическим путем была составлена карта районов, наиболее часто поражаемых Осадками. Однако впоследствии небесный распорядок изменился, и вскоре на земле не осталось ни одной безопасной зоны.

Джаг хорошо помнил старое поселение горняков Тамбалл Пуэнт, расположенное точно в коридоре прохождения Осадков. Его жители, спасаясь от бедствия, спустились под землю и стали жить там, словно кроты.

В сущности, Осадки несли двойную опасность. Во-первых, само падение космических кораблей причиняло огромный ущерб. Во-вторых, корабли порою были нафаршированы взрывчатыми веществами и радиоактивными химическими отходами. Предки, стремясь избавиться от смертоносного мусора, тоннами запускали его в космос. Теперь же, когда такой корабль падал на землю, население близлежащих районов обрекалось на ужасные страдания. Флора и фауна уничтожались, почва выгорала, водоемы загрязнялись ядовитыми химикатами.

Падение только одного космического корабля могло разрушить экологическое равновесие на огромной территории.

В памяти Джага и Кавендиша хранился свежий пример такой катастрофы. В результате крушения огромной орбитальной станции, был заражен целый край. Умирали люди и скот, гнил на корню урожай, животные подвергались жутким мутациям, превратившим, к примеру, и без того опасных ядовитых лягушек в настоящее бедствие, опустошившее целые районы.

Кроме того, падение орбитальной станции вызвало еще и достаточно неожиданное побочное явление – образовало трещину во времени.

Ценой невероятных усилий Джагу удалось ее закрыть, однако с тех пор он с особенной подозрительностью относился ко всему, что падало с неба.

Раскурив сигару, Кавендиш не спеша затянулся и проворчал:

– Как-то уж слишком здесь спокойно. Обычно Осадки приносят с собой огромные разрушения, которых здесь я не вижу. Понятия не имею, почему люди ушли отсюда, но думаю, что не из-за Осадков. Хм… А ведь тут полно дичи и, судя по всему, прекрасные условия для разведения скота.

Словно подтверждая слова Кавендиша, в ветвях деревьев защебетали птицы.

– Приятный уголок, – заметил Джаг. – Здесь можно было бы задержаться на несколько дней.

Взглянув на него, разведчик скривился, и кислым голосом проворчал:

– А почему бы не остаться здесь навсегда, раз уж мы сюда пришли?

Джаг пожал плечами.

– Об этом, естественно, не может быть и речи. Но мы устали, а наши лошади еле передвигают ноги. Твоя же еще и хромает. В общем, я не вижу ничего плохого в том, чтобы устроить привал. Пора уже опустить на землю наши дорожные мешки.

Кавендиш энергично почесал затылок, взлохматив свои длинные, серебристые волосы.

– Не нравится мне это место, – возразил он через несколько секунд. – Я не знаю, в чем тут дело, но явно что-то такое есть…

Джаг протяжно вздохнул.

– Лесные мыши, белки, птицы, зайцы – вот, что здесь есть! А любимые тобою разбойники отсутствуют, и тебя это раздражает!

Разведчик гортанно рассмеялся.

– Вижу, у тебя окончательно поехала крыша! Сейчас ты опять понесешь вздор о своем дерьмовом рае! Ты только о нем и думаешь. Где бы мы ни оказались, ты всегда готов там осесть. Да я просто не могу себе представить, как здесь жить! Что тут делать? Я же умру от скуки раньше, чем закончится лунный месяц.

– Это лучше, чем схлопотать пулю в спину или получить ножом по горлу.

Лицо Кавендиша окаменело.

– Джаг, что бы мы ни решили, ни ты, ни я не умрем в своей постели, если только нас не прикончат во сне. Заруби себе это на носу! Пойми, наконец, что, живя на этой чертовой планете, нельзя строить планы на будущее. Здесь просто надо стремиться подольше пожить в свое удовольствие! Как ты можешь предлагать мне пустить корни в этом заброшенном уголке, без женщины, без спиртного, без сигар! Ты хочешь моей смерти?

Джаг кивнул на пегую.

– Если ты не согласишься сделать привал, твоя лошадь долго не протянет. Потом будешь вынужден топать пешком, нагрузившись своей "сантехникой"…

Джаг указал на два дорожных мешка, набитых частью сантехнического оборудования, снятого с поезда Супроктора Галаксиуса, у которого Кавендиш служил разведчиком. Супроктор погиб во время вооруженной стычки в Палисаде, крепости Костяного Племени. После той бойни Кавендиш решил сам себя наградить и демонтировал водопроводную систему поезда, отлитую из чистого золота.

С тех пор разведчик повсюду таскал с собой свои трофеи, состоявшие из систем отвода нечистот, сифонов, кранов и небольших трубочек. По мнению Джага, эта военная добыча была абсолютно бесполезной. Кроме того, она могла стать весьма обременительной в случае внезапного нападения противника, не говоря уже о том, что столь тяжелый груз значительно замедлял скорость передвижения.

– Может, хочешь, чтобы я выбросил это все в канаву? – насмешливо процедил Кавендиш. – Это мое золото, я его заработал и не собираюсь с ним расставаться.

Джаг согласно кивнул головой.

– Это твое золото – твоя жизнь. Поступай, как сочтешь нужным.

– А если я куплю у тебя лошадь? – внезапно произнес Кавендиш.

Предложение было таким нелепым, что Джаг опешил.

– А почему бы и нет? – продолжал развивать свою мысль Кавендиш. – Ты продашь мне свою клячу, я заплачу тебе золотом и в придачу отдам свою пегую. Она тебе пригодится…

Джаг протестующе поднял руку и произнес:

– Я помню, как однажды ты отсоветовал мне взять с собой подружку. Ты говорил, что человек, отягощенный женщиной или ребенком, становится заложником несчастья. У меня хватило ума согласиться с тобой. Чтобы выжить, нужно быть свободным и защищать только себя. Однако я готов пойти на определенные жертвы, но только ради живого существа, а не золота. Выгода меня не интересует. Посмотри на себя! Ты же стал пленником этих двух мешков с желтым металлом!

– Без денег жить невозможно, – возразил Кавендиш. – Ни ты, ни другие…

– Это так, – признал Джаг. – Но нет нужды таскать такой груз с собой на лошади, как это делаешь ты. Во-первых, тяжелые мешки утомляют лошадь, а во-вторых, золото притягивает к себе алчные взгляды… В мире, где убивают ради обычной пары сапог, это все равно, что идти навстречу смерти. Можно всегда прокормиться за счет собственного труда.

– Скажешь тоже! Единственное, что мы с тобой умеем, – это глотать дорожную пыль. В последний раз, когда мы хотели подработать, нас встретили с ружьем в руках.

– Это был исключительный случай! – живо возразил Джаг. – Фермеры потеряли практически все. Они не нуждались в нас.

– Никто никому не нужен в этом прогнившем мире! – во все горло завопил Кавендиш. – Я не могу понять, почему я трачу столько времени на спор с тобой! Еще совсем недавно я интересовался только своим мнением!

– Ты смог бы выстрелить мне в спину? – холодно спросил Джаг.

– Я забрал бы твою лошадь, – буркнул разведчик.

– Что тебя сдерживает?

– Если бы я знал… Братские чувства, может быть… Впрочем, скорее всего, меня сдерживает тот факт, что ты не менее быстр, чем я.

Джаг довольно рассмеялся.

– Делай, что хочешь, – сказал он. – Лично я твердо решил задержаться здесь на некоторое время и сейчас же займусь поиском уютного местечка…

Разведчик вздрогнул.

– Оставайся, но без меня! – прогремел он. – И разговора не может быть о том, чтобы я остался среди этих руин!

– Делай, что хочешь, – повторил Джаг, садясь в седло.

– Э! Ты собираешься уехать без меня? – засуетился Кавендиш.

Джаг вдавил колени в бока лошади, и та тут же тронулась с места.

Ошарашенный разведчик смотрел вслед удалявшемуся всаднику, который углублялся в настоящий зеленый туннель, образованный переплетением ветвей деревьев, росших по обе стороны старой асфальтовой дороги.

– Моя лошадь не может идти! – закричал разведчик. – Ты специально выбрал этот момент, чтобы меня бросить!

– Я тебя не бросаю, – не оборачиваясь, возразил Джаг. – Я просто хочу найти надежное укрытие на несколько ближайших дней. Кто тебе мешает присоединиться ко мне?

На мгновение растерявшись, Кавендиш собрался было еще раз окликнуть Джага, но вдруг осекся. Джаг быстро соскользнул с лошади на землю и кинулся в кусты, сжимая в руках свой винчестер 30x30.

Зажав в кулаке уздечку пегой, Кавендиш приблизился к Джагу, который, опустившись на корточки, куда-то смотрел, выставив перед собой карабин.

Проследив за направлением ствола винчестера, разведчик обнаружил стоявший неподвижно автомобиль прямо посередине старой дороги, в ста метрах от них.

– Черт побери! – прохрипел он. – Грузовик!

– Все-то ты замечаешь, – усмехнулся Джаг. – Прими мои поздравления.

– Очень странно! У меня такое чувство, что мы по собственной воле забираемся в открытую пасть волка. Ты видел кого-нибудь?

– Никого.

Ответ Джага не убедил разведчика, и он внимательно осмотрелся по сторонам.

– Я никого не видел! – вскипел Джаг, раздраженный поведением Кавендиша.

Тот пожал плечами.

– Это ничего не значит… Если хочешь знать мое мнение, наши способности немного подкачали. В другое время я просто почувствовал бы этот грузовик издалека. И ты тоже. А вместо этого ты почти налетел на него, прежде чем обнаружить. Даже самый паршивый стрелок мог запросто тебя подстрелить.

– Значит, там никого нет, – с угрюмым видом проворчал Джаг.

– Вовсе не обязательно! Если хочешь дожить до старости, ты должен думать совсем иначе. Тебя могли не убить просто потому, что противнику это не интересно или же у него, к примеру, нет огнестрельного оружия. Если хочешь выжить, ты должен рассуждать только таким образом.

Джаг надул щеки.

– И сколько времени, по-твоему я должен выжидать, чтобы пошевелиться? Я думал, ты не собираешься задерживаться в этих местах.

– Это гнусное место, – заявил Кавендиш. – Мы перестали быть самими собой с тех пор, как очутились в здешних развалинах. Наши инстинкты оставили нас. А ветер, который дует среди этих обломков ночи напролет, напоминает мне хор казненных. Я не могу больше уснуть. Это вредно сказывается на моих нервах и обмене веществ! Ничего удивительного, что у нас притупилась острота восприятия.

С наступлением ночи в этих местах действительно начинал дуть ветер, звук которого напоминал чье-то заунывное завывание.

– Этой ночью я дважды просыпался, чтобы подбросить дров в костер, а ты спал, как сурок, – возразил Джаг.

– Я притворялся, – нагло соврал разведчик. – Не хотел, чтобы ты чувствовал себя обязанным заводить со мной разговор. В твоем возрасте сон очень полезен.

– А в твоем?

Разведчик поморщился.

– От жизни я стараюсь брать то, что считаю полезным для своего организма…

Мужчины замолчали, разглядывая грузовик, до которого легко можно было добросить камень. Автомобиль был явно не первой молодости, но внешне выглядел вполне прилично. В окружении полуразвалившихся домов он смотрелся не вполне естественно. Казалось, что он принадлежал совсем иному миру, а здесь очутился по какой-то нелепой случайности.

Было совершенно ясно, что появился он тут совсем недавно.

– Схожу туда – посмотрю, – вдруг решительно произнес Джаг.

– Нам сейчас не до подвигов! – проворчал Кавендиш.

– Но и ждать здесь до бесконечности – глупо. Грузовик мог просто сломаться, а водитель пошел за помощью.

Разведчик ухмыльнулся.

– За помощью? – передразнил он. – За чем еще, скажешь, он пошел?

Но, видимо, решив покончить с препирательствами, Джаг встал во весь рост.

– Прикрой меня, – бросил он. – Я направляюсь туда.

Кавендиш остановил его, схватив за плечо.

– Только не так! Возьми с собой лошадь и веди ее впереди себя – используй, как защитный экран.

Джаг отрицательно покачал головой.

– Если бы где-нибудь затаилась опасность, птицы не пели бы, – сказал он. – К тому же без лошади я далеко не уйду…

– Тогда возьми мою.

– Прикрой меня, – повторил Джаг и бросился вперед.

Он мчался зигзагами, то обегая рытвины, то плашмя бросаясь на асфальт; совершенно непредсказуемый и, несмотря на свой внушительный рост, казавшийся невесомым и быстрым, как солнечный зайчик.

Поравнявшись с автомобилем и по-прежнему придерживая винчестер у бедра, он резко свернул и обежал грузовик сзади. Потом всем телом прижался к правому борту, давая себе передышку и пытаясь рассмотреть в зеркале заднего обзора, что происходит внутри кабины.

Но зеркало, наклоненное под острым углом вниз, отражало лишь собственное лицо Джага.

Подбегая к машине, он так же безуспешно пытался заглянуть в кабину через лобовое стекло, но из-за зеркального эффекта при вечернем солнце что-либо увидеть через окно было невозможно.

Не желая больше ждать, Джаг глубоко вздохнул, бросился к двери и распахнул ее настежь с такой силой, что две ограничивавшие ход кожаные полоски лопнули, как прогнившие тряпочки.

Ничем не фиксируемая дверца жестко ударилась о капот, отколов чешую краски размером с ладонь и одним ударом испортив внешний вид автомобиля, блестевшего, как новенькая монета.

– Ты приносишь больше бедствий, чем Осадки, – заметил подбежавший Кавендиш.

Кивнув в сторону кабины, он добавил:

– К счастью, этот тебе не сможет предъявить счет…

Джаг уже направил ствол своего винчестера на мужчину, который, вне всякого сомнения, был владельцем грузовика. Он застыл за рулем, откинувшись на спинку сиденья; голова была повернута направо, демонстрируя жирный затылок, усыпанный черными точками. В его животе торчала ручка ножа, вырезанного из клыка моржа.

– Никакой опасности, да? – ухмыльнулся разведчик. – Птички поют…

– Для нас – никакой, – уточнил Джаг.

Не такой доверчивый, как товарищ, Кавендиш окинул окрестности внимательным взглядом, с подозрением изучая густую листву. С его точки зрения, тесак оказался здесь не случайно. Тот, кто вонзил его в живот водителя, вполне мог прятаться где-то поблизости.

Сжимая в руке револьвер, разведчик проскользнул к заднему борту грузовика и приподнял брезент, укрывавший кузов.

А Джаг, продолжая стоять рядом с кабиной, вдруг отпрянул назад, потому что тело незнакомца начало медленно соскальзывать с сиденья. Труп задел подножку и тяжело упал на землю.

Машинально склонившись над ним, Джаг внимательно осмотрел тело.

Это был невысокого роста мужчина с лысым черепом, одетый в комбинезон из голубой ткани.

Джаг с недоумением отметил, что на одной ноге нет ботинка.

И пристальней вглядевшись в лицо, он увидел на ноздрях носа незнакомца странные, овальной формы отметины, а потом… понял, что мужчина еще дышит.

Осторожно приподняв его голову, Джаг оказался совсем близко и смог разглядеть, как на губах умирающего пузырилась кровь. Человек приподнял веки и, уставившись на Джага безумными глазами, выдавил из себя.