Хищник Джаг

В идеале следовало бы просто перерезать древко стрелы как можно ближе к телу, а наконечник оставить в ране до тех пор, пока не подвернется какой-нибудь коновал. Но проблема состоит в том, что никогда не знаешь, когда именно состоится встреча с одним из яйцеголовых, большинство которых на поверку оказывались дутыми специалистами. В такой ситуации лучше было прооперировать себя самостоятельно, пока не произошло заражение крови. Патчу доводилось видеть, как со скромных порезов начиналась волчанка, осложнявшаяся мокнущими или разъедающими язвами; как царапины покрывались зеленоватыми корками и всякими чертовыми грибками, которые в конечном итоге расползались по всему телу, отчего больной распухал и погибал.

Скинув с себя снаряжение и рубашку, Патч подошел к лошадям бандитов, стоявшим чуть поодаль и привязанным к деревьям поводьями. Порывшись в седельных мешках, он нашел бутыль со спиртом, сделал солидный глоток, а затем щедро полил спиртом рану. Патч крепко сжал в зубах сверток заплесневевших табачных листьев и, вытащив из-за голенища сапога острый кинжал, принялся делать вокруг стрелы круговой надрез, время от времени останавливаясь, чтобы не потерять сознание.

Когда он закончил работу, по всему его телу струился холодный пот. Патч присыпал рану медной пудрой, смешанной с густым бальзамом, лечебные свойства которого были ему хорошо известны.

Перевязав плечо, он на ватных ногах подошел к испуганно жмущемуся к кустам мальчишке, сунул ему под нос стрелу, одним резким движением переломил ее и швырнул обломки под ноги.

Теперь можно было перейти к более приятному делу – осмотру трофеев и содержимого мешков, притороченных к седлам верховых лошадей и вьючной скотины. Патча ждало приятное удивление: в полном беспорядке в мешках были свалены консервы, куски копченого мяса, приличный мешочек муки, не сильно побитая молью меховая шкура, одеяла, большое количество боеприпасов калибра 9 миллиметров, автомат с пятью снаряженными магазинами, топор с двойным лезвием, три толовые шашки, еще одна бутылка спотыкача, охотничий нож, приличное количество свинца и пороха, которых хватило бы на изготовление доброй сотни зарядов к его пушкам, запас сигар с одуряющей травкой, золотые монеты, драгоценности и пакеты с мумифицированными пальцами, на которых поблескивали кольца и перстни. Патч нахмурился: надо полагать, что пальцы были отрублены у трупов, хотя кто их знает этих сумасшедших.

Патч протяжно присвистнул. Он и не рассчитывал на такую добычу! Перед лицом подобного изобилия стоило позаботиться и о вьючном животном – помеси мула и скраана. Патч любовно погладил мохнатый круп животного, ощупал мышцы ног и убедился в прочности сухожилий.

Убедившись, что груз скотинке по силам, Патч весело принялся за работу по распределению трофейного добра, сопровождая ее шуточками и прибаутками, произносимыми то строго, то почти ласково, словно он обращался к любимой девушке.

Плечо немного побаливало, но огонь в нем угас под смягчающим воздействием бальзама. В любом случае Патч предпочитал двигаться, несмотря на боль, от которой отнималась рука. Он знал, что необходимо разрабатывать мышцы, иначе они просто атрофируются.

Навьючив животное и как следует закрепив груз, Патч напоследок окинул взглядом поляну. Целое сонмище насекомых и мелких грызунов, непонятно каким образом проведавших о предстоящем пиршестве, уже сползалось к остывающим трупам. В первой волне шли муравьи, сколопендры, жужелицы и маленькие подземные ящерки со жгучей слюной – не самая страшная мерзость. Но скоро здесь появятся другие хищники, уже после них-то поляна приобретет свой девственный облик.

– Я оставил тебе одеяло, питье и жратву на целый месяц, – бросил Патч пареньку, который, не шелохнувшись, следил за его приготовлениями, зло слизывая языком текущую из разбитого носа кровь. – Возьмешь себе одну из лошадей, а остальных отпустишь. На твоем месте я бы здесь не задерживался. Скоро сюда пожалует целая свора пожирателей падали, и они не станут особенно разбираться, где мясо холодное, а где теплое.

С этими словами он вставил ногу в стремя, вскочил в седло и повернулся, чтобы отрезать от толстой ветки повод вьючного животного.

И тогда живой комок упал ему на спину и впился острыми зубами в шею.

Глава 5

Молотя воздух локтями, встряхнувшись, как буйвол, отгоняющий рой слепней, набившихся в свалявшуюся шерсть, Патч сбросил с себя гаденыша, тем не менее, оставив у него в зубах добрый клок кожи.

Но атака еще не закончилась, поскольку мальчишка – а это был он – снова, как клещ, вцепился в Патча, пытаясь дотянуться грязными пальцами с длиннющими ногтями до глаз всадника.

Резко откинув голову назад, Патч мощным ударом оглушил мальчишку, который кубарем покатился на землю.

Едва став на ноги, неутомимый, словно состоящий из одних пружин, щенок снова бросился в атаку и, изменив на этот раз тактику, вцепился в шею Зака, одновременно нанося Патчу чувствительные удары в пах.

От боли у Патча перехватило дыхание. Широко раскрыв рот, он пытался глубоко вздохнуть, в то же время ощущая дикую ярость и желание обрушить соединенные воедино кулаки на череп паршивца, осмелившегося причинить ему такую боль.

И в апофеозе он упал на раненое плечо. Однако боль в паху была настолько сильной, что ее дополнительная волна показалась Патчу всего лишь крохотной песчинкой в пустыне его мучений.

Поджав ноги и катаясь по земле, он, не переставая, изрыгал потоки проклятий, перемежая их жалобными воплями – не то молитвой, не то криками о помощи.

– Господи! Не дай этому паршивому недоноску причинить мне вред! Не оставь меня с полувялым огрызком!..

Постепенно боль в паху начала угасать, а вместе с ней все тише и тише становились причитания Патча. Наконец, расстегнув штаны, он принялся озабоченно рассматривать свое достоинство, перекладывая его из руки в руку и внимательно изучая со всех сторон. Осмотр кончился тем, что Патч отошел к ближайшему дереву и помочился, тиская в кулаке свой член и особо обращая внимание на форму и наполнение струи.

– Господи! – послышался у него за спиной издевательский голос. – Не дай этому паршивому недоноску причинить мне вред! Не оставь меня с полувялым огрызком... пусть лучше будет, как у быка! Пожалуйста!

За гнусной тирадой последовал взрыв звонкого хохота.

Опять этот щенок! Патч метнул в него полный яда взгляд и пожал плечами. Как можно быть таким настырным?

– Что ты об этом знаешь, дырка от задницы? – загремел он. – Видел бы ты свою печальную постную рожу! Взглянув на тебя, заплачет даже умирающий.

Заходясь в приступе хохота, парнишка пропустил слова Патча мимо ушей.

Сначала Патч смотрел на него с состраданием: неряшливо одетый, тощий, как спичка, и с расквашенным носом, маленький негодяй являл собой жалкое зрелище. Однако, глядя, как он корчился от смеха, Патч мало-помалу терял свой грозный вид. По его суровому лицу мелькнуло даже какое-то подобие улыбки. И вдруг, совершенно неожиданно для себя самого, он во все горло захохотал, вторя маленькому плуту, по впалым грязным щекам которого текли слезы, пробивая светлые дорожки в запекшейся крови и пыли. Широко раскрыв рот, мальчишка буквально задыхался от спазматического хохота и никак не мог остановиться. Смех крепчал, взлетая до фальцетных взвизгиваний, срывался на кашель, стоны, затем снова набирал силу, и в нем слышались высокие металлические нотки, словно два бойца скрестили между собой сабли. И всю эту какофонию звуков покрывал могучий гомерический хохот Патча.

Один хватался за бока, другой хлопал себя по бедрам так, будто хотел по щиколотку вбить себя в мягкую землю поляны. Они оба на мгновение дали своему естеству вырваться наружу, и стоило одному из них начать успокаиваться, как второго разбирало еще больше. Корчась от хохота, мальчишка передразнивал Патча, показывая, как тот хватался за пах, Патч, в свою очередь, запускал фальцетные трели, имитируя смех пацана.

Когда, наконец, веселье улеглось, оба почувствовали себя оглушенными и опустошенными, окунувшись в суровую, неприглядную действительность.

Какое-то время они молча переглядывались, чувствуя, что уже перестали быть врагами, но еще и не стали друзьями.

– Ладно, повеселились – и хватит, пора в дорогу, – неожиданно заявил Патч. – Я еду на юг, а ты куда, дырка от задницы?

Мальчишка ощерился.

– Я вам не дырка от задницы!

– Ах так! Как же тебя зовут?

– А зачем это вам знать, мы же все равно расстаемся.

– Просто так, ради приличий. Меня зовут Патч.

Хмурое лицо мальчишки скривила презрительная гримаса.

– Сразу и не выговоришь!

Патч прищелкнул языком.

– Не всегда удается иметь то, что хочешь. Идеал – это когда имя можно выбрать на основании каких-то определенных качеств. Так, кстати, делали древние. В те времена имя нужно было заслужить.

– Патч – это имя ни о чем не говорит!

– Согласен. Оно скорее напоминает чихание, зато обладает одним достоинством – краткостью. Нет нужды долго говорить, да и знакомиться проще.

– Однако же вы любите поговорить!

– Все зависит от обстоятельств. Они иногда руководят нашими действиями. Временами за языком не уследишь.

– Ну, вы скажете!

– У тебя в голове никогда не было завихрений?

– Никогда! Это все старческие штучки!

– Я имею в виду не головокружение, а мысли, которые вдруг появляются и теснятся в голове, а ты ничего не можешь с ними поделать, пока не найдешь ответов на вопросы, которые никогда раньше себе не задавал.

– У вас, должно быть, горячка.