Расколотый мир

Мотая головой, она попыталась вырваться из рук хозяина, но вдруг рухнула в уже начавшую темнеть плесень.

Высоко в небе послышались торжествующие крики стервятников.

Кавендиш, свалившись с лошади, рухнул в пенистую гниль, где и остался лежать, не приходя в сознание. Выбившийся из сил Джаг попытался привести его в чувство, но разведчик по-прежнему не подавал признаков жизни.

Лежа на боку, чуть подтянув под себя ноги, гнедая смотрела в небо округлившимися, неподвижными глазами.

Голова у Джага закружилась, он пошатнулся, но тут же взял себя в руки и, встряхнувшись, выругался. Он был уверен, что если позволит себе хоть немного расслабиться, то уже никогда не двинется дальше.

Помня о неудаче с лошадью Кавендиша, Джаг даже не попытался заставить подняться свою гнедую. Он знал, что помочь ей уже невозможно.

Джаг снял с плеча рюкзак, подаренный негром, и достал оттуда банку консервированного супа. Неловко вскрыв ее ножом, он выпил содержимое: тепловатую жидкость с кусочками мяса и затвердевшего жира. Мясо было жестким, и Джагу пришлось тщательно жевать его. На вкус оно показалось ему исключительно неприятным.

Процесс еды в такой ситуации мог показаться полной нелепостью, однако желание насытиться соответствовало не только примитивному рефлексу, но и основному, которому Джаг подчинился, не задавая себе лишних вопросов. Он уже давно уяснил, что пища имеет значение горючего, и не хотел, чтобы в экстремальной ситуации его организм испытывал недостаток ее. Если судить по простиравшемуся вдаль однообразному ландшафту, Джагу предстояло идти еще очень долго.

Поглотив скудную пищу, Джаг взвалил Кавендиша на плечи и двинулся вперед, к горизонту, окрашенному заходящим солнцем в кровавый цвет.

По мере продвижения, Джаг постепенно приспособился не распылять свое внимание, а, наоборот, концентрировать его на какой-нибудь воображаемой точке пространства – так он делал и тогда, когда тянул за собой плуг, прокладывая прямолинейные борозды.

Джаг шагал как автомат, в полубессознательном состоянии, не чувствуя усталости и, наверное, смог бы идти и дальше, но тут неожиданно заявил о себе Кавендиш.

Транспортируемый, словно мешок с зерном на спине мула, разведчик воспринял ситуацию как поистине пикантную, поскольку его первой реакцией был смех, безумный хохот, перешедший в нервную икоту.

– Давненько я так не веселился, – выдавил он, переводя дух. – С тобой все в порядке?

– Я был вынужден бросить твою "сантехнику", – раздраженно ответил Джаг, решив прощупать настроение разведчика.

– Очень правильно сделал. Я и не думал тебя за это ругать. И еще, ты совершенно правильно поступил, избавившись от лошадей. Ненужное лишь прибавляет хлопот.

Джаг осторожно вздохнул. По-видимому, ждать улучшения пока не приходилось.

– Почему ты идешь? – неожиданно удивился разведчик. – Разве тебе еще не надоело топать куда глаза глядят? Отпусти меня! Дальше я не хочу идти. Это место меня вполне устраивает.

– Хочешь поесть? – спросил Джаг.

– Поесть? – поперхнулся Кавендиш. – Странная идея. Я ничего не хочу: ни есть, ни пить. Я никогда не чувствовал себя так хорошо...

– Может, хочешь закурить? – не отставал Джаг.

Кавендиш наморщил лоб, в нерешительности помолчал и, наконец, произнес:

– Честно говоря, нет. Я действительно ничего не хочу, если не считать одного... Сними меня с себя.

– Об этом не может быть и речи! – отрубил Джаг. – И если не хочешь, чтобы я снова тебя вырубил, ты немедленно прекратишь болтать!

Буквально несколько минут назад у Джага возник серьезный повод для беспокойства, и разглагольствования Кавендиша мешали ему сосредоточиться.

Словно подстегиваемые наступлением ночи, стервятники снизились и летали сейчас над самой землей по кругу, радиус которого постепенно уменьшался. Самые смелые и нетерпеливые покидали круг и с омерзительными криками имитировали подобие атаки.

Джаг из опыта знал, что стервятники по своей природе трусливы и совсем не воинственны. Они имели привычку выжидать, избегали прямого нападения, а единственное проявление их агрессивности совершенно не представляло опасности, поскольку заключалось в том, что обожравшись падали, они срыгивали на своих противников.

Но в последнее время обстановка выходила за рамки обыденного, и требовалось быть предельно осторожным.

Хотя Джаг старался не терять бдительности, он все же проморгал момент, когда один из стервятников – либо самый отважный, либо самый голодный – камнем бросился вниз, пикируя прямо на него.

Джаг резко отпрянул в сторону, однако не сумел избежать удара, и здоровенный королевский гриф зацепил острым крючковатым клювом левое плечо Кавендиша, разорвав в клочья одежду. Все произошло так быстро, что разведчик даже не вскрикнул.

– Все в порядке? – забеспокоился Джаг. – Не очень больно?

Ответом ему была тишина. Широко раскрыв глаза и блаженно улыбаясь, Кавендиш созерцал какой-то потаенный мир, принадлежавший только ему.

Не на шутку перепугавшись, Джаг осторожно опустил Кавендиша на землю и склонился над ним. Разведчик еще дышал, но, похоже, не отдавал себе отчета в том, что происходит вокруг, и вообще пребывал в состоянии, близком к коме. Рана, нанесенная стервятником, была не очень серьезной. Скорее всего, состояние Кавендиша объяснялось той странной болезнью, действие которой ощущал на себе и Джаг. Определенно, болезнь неумолимо вела к летальному исходу, но поскольку Кавендиш был все еще жив, Джаг не терял надежды...

Впрочем, его и без того весьма относительный оптимизм в следующую секунду основательно пошатнула новая атака стервятников.

Издавая пронзительные крики и хлопая крыльями, стервятники вдруг прервали свое величественное кружение и один за другим стали стремительно пикировать вниз.

Настоящие бомбы в перьях!

С самого начала Джаг неверно оценил ситуацию. Привыкнув к спокойным маневрам стервятников, он не сумел вовремя перестроиться, чтобы подготовиться к резкой перемене в их поведении.

Стоя в полный рост, он развел руки в стороны: ни дать, ни взять – человек-семафор. Джаг был уверен, что сработает добрый старый образ огородного пугала.

И он ошибся.

Стервятники устремились прямо на него, словно мотыльки на огонек свечи, не отклоняясь от своего курса ни на пядь.

Пораженный таким развитием событий, Джаг едва увернулся от удара первого стервятника, который с яростным клекотом исчез в грязно-белой пенистой массе. Зато второй, гриф-урубу, расшибся о затылок Джага, сорвав при этом кожаную ленточку, которой были перевязаны волосы. С переломанной шеей – вот результат самоубийственного пике! – стервятник скатился на землю.

Взвыв от нестерпимой боли, оглушенный, Джаг зашатался и с трудом удержался на ногах. Перед его глазами засверкали молнии, а в голове загрохотали громовые разряды. Очередной удар в солнечное сплетение согнул Джага пополам, и он рухнул на колени, тем самым уклонившись от других атак. Птицы, пикировавшие на огромной скорости, уже не могли свернуть и с глухим стуком разбивались о землю. Слой белой пены был недостаточно толстым, чтобы смягчить удар.

Джага охватила паника. Смертельный страх проник в каждую его клеточку, и он в ужасе заорал, будучи не в состоянии понять и объяснить происходящее.

А вокруг беспорядочным роем продолжали разбиваться стервятники, вздымая фонтаны сероватой пены.

Джаг получил еще один удар, затем второй. Третий пришелся ему в правый бок, и Джаг почувствовал, как хрустнуло ребро. Сильная боль пронзила позвоночник, огнем взорвалась во всем теле.

Втянув голову в плечи и прикрыв руками голову, Джаг, затаив дыхание, ждал конца бешеной атаки. Он стонал от каждого удара и все больше сжимался в комок, стремясь сделаться совсем маленьким, микроскопическим, незаметным для летающих камикадзе.

И вдруг наступила тишина. Джаг было подумал, что дьявольский налет закончился, и все самое страшное уже позади... Но уже через несколько секунд все пространство вокруг наполнилось волнами бархатистых звуков, непрерывного шуршания, легкого воздушного шороха, который бесконечно повторялся, словно многократное эхо. Изумленный, страшась своей догадки, Джаг взглянул наверх и похолодел от ужаса. Небо над ним стало черным от океана распростертых крыльев. Считая, что человек уже мертв, стервятники готовились наброситься на него, растерзать и приступить к пиршеству.

Являясь в своем большинстве дневными птицами, они, желая ускорить события и успеть попировать до наступления темноты, применили массированную атаку, посылая на верную смерть обреченных, тех, кому осталось недолго жить.

Казалось, весь мир наполнился ужасным, мягким, сверлящим звуком. Совершенно обессиленный, Джаг приподнялся, ясно осознавая свое отчаянное положение...

Несколько стервятников инстинктивно отвернули в сторону, но остальные, более агрессивные и решительные, не желая давать своей жертве передышки, ринулись вниз, выпустив когти.

Перекатившись на другой бок, Джаг протянул руку к правому сапогу и выдернул из-за голенища нож. Вытянув вверх руку, он принялся неистово полосовать воздух длинным блестящим лезвием.