Остров

Снаружи бунгало выглядело грубоватым строением из толстых брёвен и крышей из пальмовых листьев. Нечто подобное я ожидал увидеть и внутри. Ту же грубоватую естественность и натурализм. Но я ошибся. Конечно, общий стиль простоты жилища был сохранён, но лишь виде имитации. Планировка бунгало не первый взгляд состояла из одной большой комнаты. На окнах бамбуковые, управляемые с пульта жалюзи, что моя сопровождающая тут же мне продемонстрировала. Жалюзи с шелестом опустились и под потолком загорелись точечные светильники. В центре стояла большая кровать гостиничного типа, напротив, на бревенчатой стене висел телевизор диагональю, наверное, не меньше, чем 70 дюймов, рядом большие круглые часы, в углу приятно поблескивала выпуклыми боками бутылок небольшая барная стойка. (Jamison в самом центре.) Справа от кровати, за прозрачный отъезжающей в сторону дверью, оказалась ванная комната, едва уступающая по размеру самому номеру. Она включала в себя большую сауну, бассейн и душевую кабину. Рядом с дверцей в ванную обнаружилась ещё одна малозаметная дверца. Кто бы мог подумать. В бунгало был лифт на второй этаж. Женщина нажала кнопку «вверх» и через 2 секунды мы оказались в комнате с остроконечным потолком и широкими окнами. Снаружи окна прикрывали пальмовые листья, которыми была выслана крыша и, видимо, поэтому я их не заметил.

У одного окна стоял большой письменный стол, но ни компьютера, ни принадлежности для письма на нём не было. Остальное пространство между окнами занимали высокие, до потолка, книжные шкафы. На первый взгляд обыкновенная библиотека. Я заметил Хемингуэя, Лондона, Бунина. На стене висели такие же, как и в спальной необычные часы.

– Надеюсь, мы создали для вас комфортно условия, чтобы вы могли все вспомнить, – сказала женщина.

– Вспомнить? Вспомнить все… – усмехнулся я, вспомнив фильм со Шварценеггером.

– Всё не обязательно, только то, что важно. Остальное вспомнится само собой.

– Понятно… А что важно?

Женщина опять улыбнулась.

– Это вы поймёте сами. Когда вспомните. Вы, наверное, обратили внимание на эти часы? Они отмеряют время, выделенное для нашей процедуры.

– Процедуры? – мне стало неуютно. Подумалось о каких-то шприцах и клизмах.

– Именно так.

Я присмотрелся к часам. Циферблат был разделён не на двенадцать привычных равных частей, а на три. Причем первая занимала большую часть, соответствующую шести часам или ровно половину. Окрашена она была зелёный цвет. Следующая часть была жёлтой и занимала бы на привычном циферблате промежуток от шести до десяти часов. Оставшийся часть, тревожно красного цвета занимала последние два часа. Единственная стрелка находилась самом начале своего пути по зелёному полю.

– И что это значит?

– Все очень просто. Вы должны восстановить свои воспоминания пока стрелка находится на зелёном фоне. Если не удастся, у вас ещё есть время на жёлтом поле. Если опять не удастся, то остается совсем маленький красный отрезок.

– А если и тогда не получится?

Женщина улыбнулась.

– Едва ли. Не волнуйтесь. Вы вспомните.

– А всё же?

– Такого ещё не случалось.

И опять лёгкая порхание ресницы бабочек над большими миндалевидными глазами.

–Ну вот кажется и всё. Но вы вероятно умираете от голода?

– Не очень – сказал я,

– Тем не менее внизу вас ждёт завтрак. Обед у нас в полдень, ужин за час до заката.

Женщина нажала кнопку и двери лифта раскрылись.

– В течение дня, если захотите перекусить за барной стойкой есть холодильник.

Мы спустились на первый этаж. Возле окна появился, или я раньше его не заметил небольшой стол накрыты белой скатертью с узором виде математических формул и схем. На скатерти большое блюдо с фруктами, салатница с нарезанными овощами, хрустящие булочки со сливочным маслом и кофе.

– Приятного аппетита! Если что потребуется звоните

– Как? – хотел было спросить я, но тут же заметил телефонную трубку, висящую на стене рядом с дверью.

– Завтра я навещу вас. А пока оставайтесь, отдыхаете.

Женщина одарила меня на прощание улыбкой и вышла, закрыв за собой дверь. По каменным плитам прошелестели её шаги и стало тихо. Только шум набегающих волн и пение неизвестных птиц где-то в шуршащих на ветру вечнозеленых джунглях.

Последние мысли про вечнозеленые джунгли мне показались какими-то странными. Далекими что ли. Это как думаешь о пальмах и море в начале серого января. Волны я слышал, ветер шелестел, птицы перекликались. Но все это было как-то «не здесь»

Громко «тикнули» и начали идти висящие на стене трехцветные часы. Я присмотрелся к стрелке. Казалось, она стоит на месте. Я открыл дверь и выглянул наружу. Да нет же! Все по-настоящему. Волны набегали на пляж, ветер шумел в кронах пальм, какие-то красно желтые птицы с ловкостью порхали с ветки на ветку.

Может быть так и выглядит настоящий отдых. Только знать бы от чего? Чем я занимаюсь? Кто я? Большой яркий шмель с жужжанием пролетел мимо, описал дугу и направился в сторону бассейна. Вот это правильно! Я не знаю кто я. Я не знаю где я. Но я знаю, что это чертовски хорошее место! И чем бы я не занимался, судя по всему, я заслужил хорошие выходные. Взгляд быстро нашел пульт от телевизора. Огромный экран выдал бесконечную синею гладь моря. Это мы уже видели за окном. На следующем канале под зажигательные латиноамериканские ритмы извивались загорелые красотки в бикини. На следующем пожилой господин у доски, исписанной формулами, пытался втолковать зрительской аудитории тонкости математических расчетов. Я остановился на концерте незнакомой чернокожей группы, самозабвенно играющей блюз. Сделал звук погромче.

С удовольствием позавтракал салатом из крупно нарезанных помидор перцев и сладковатого лука. Кофе оказался восхитительным, а булочки с маслом просто волшебными! Все это прекрасно дополнил апельсиновый сок. Мысль о том, что делать с грязной посудой занимала меня не больше секунды. Наверное, этот вопрос как-то решается сам собой в этом совершенном и прекрасном мире! Я решительно подошёл к сверкающему бару. Jamison! Только Jamison! Чудесная янтарная жидкость в квадратном стакане из толстого стекла. А где же лед? К черту лед! Разбавлять густой терпкий вкус талой водой не лучший способ высказать уважение к старому доброму виски! Я сделал маленький глоток. Божественно! На экране телевизора блюзовая группа уже куда-то исчезла, вместо неё в бассейне плескались красотки в бикини, и негр в шубе в золотой цепочке и цилиндре читал реп на невнятном английском. Отлично! У меня тоже есть бассейн! Я сделал звук еще громче, захватил с собой бутылку виски и стакан и вышел из бунгало. Солнце поднялось уже высоко и палило нещадно. Однако со стороны зеленой стены джунглей в сторону бунгало склонилось несколько пальм, тень от которых падала как раз на бассейн. Я поставил бутылку и стакан ни низкий столик у самого края бассейна, скинул майку и шорты, оказавшись в просторных темно серых трусах с рисунком в виде математических формул (что за страсть к математике в этом заведении?). С удовольствием потянулся, чувствуя, как упруго в теле звенит каждая мышца. В бассейне отразился мускулистый загорелый человек средних лет. Общее впечатление портил большой шрам, пересекающий рельефные кубики пресса по вертикали. Выгляжу хорошо несмотря на свои… счастливый бег мыслей чуть замедлился. А сколько мне? Тридцать. Сорок? Серая пелена на мгновение закрыла глаза и тут же растаяла. Действительно сколько? Солнечные блики на воде стали вдруг раздражающе резать глаза. Что-то похоже на воспоминания, словно обрывки ветхой ткани на ветру, затрепетали глубоко в сознании. Шум моря и джунглей отдалился. Вместо них всплыл странный жужжащий звук словно где-то вдалеке уже знакомый большой шмель описывал круги над невидимыми цветами. Звук был едва слышным и продолжался не больше секунды, затем море и джунгли снова вернулись. Блики на воде снова стали мягкими и перестали резать глаза.

Что это было? Солнечный удар? Пора в воду. Подпрыгнув что было сил, я подтянул колени к груди и, подняв море брызг, "бомбочкой" обрушился в бассейн. Вода оказалась неожиданно теплой. Я проплыл у самого дна до противоположного бортика и вынырнул на поверхность. Красота. Когда я последний раз и плавал в бассейне под пальмами? Не помню… Но удовольствие от этого не меньше. Набрал полные легкие воздуха и, оттолкнувшись ногами от бортика, распластался на поверхности воды, раскинув руки в стороны. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь зелень пальм и приятно ласкали взгляд. Я закрыл глаза. Так как уши оказались под водой привычные звуки моря и джунглей стали практически не слышны. До меня доносился низкий гул, издаваемый, вероятно, насосами, качающими воду в бассейн, и легкий плеск от движения рук и ног. Как когда-то в детстве, я так же лежал на воде раскинув руки и слушал шум перекатывающейся по дну гальки. Так же светило солнце, так же над головой качались зеленые листья. Только это была не пальма, а простая ива и было это не на тропическом морском берегу, и не в прозрачной воде бассейна… Вода была мутной от речного ила и отдавала болотным запахом. Смутно слышались мальчишеские голоса с берега и один особенно громко отсчитывал: "Семьдесят второй! Семьдесят третий! Семьдесят четвертый!" Это было… В каком году это было?.. Затем я услышал такой же далекий женский голос "Яша! Иди домой! Пора обедать!" Мальчишка перестал считать и его голос зазвенел в нагретом летним солнцем воздухе далекого прошлого: "Еще пять минут мам!" Это было удивительное ощущение. С одной стороны я лежал, раскинув руки на прозрачной глади бассейна под пальмами, а с другой стороны, ощущал запах ила забытой реки, слышал мальчишеские голоса: "Яшка, ты куда! Яшка мы только до семьдесят четвертого дошли!" И звонкий голос Яшки: "Я быстро! Только пообедаю!"

Мальчишеские голоса отдалились и затихли. Перед глазами, играя преломлением солнечных лучей, по-прежнему трепетали длинные листья пальмы. Я закрыл глаза. И мне вдруг показалось, что я ощутил тонкий аромат домашнего куриного супа. Я даже увидел в своем воображении большую тарелку, наполненную парящим бульоном. "Яша кушай пока не остыло!" И тут же легкий звук ложки, касающейся дна тарелки. Негромкий, но удивительно отчетливый и ясный звук. "Цок", "цок", "цок"… Метал ложки ритмично касался фарфора. Я открыл глаза и приподнял голову из воды. К постукиванию присоединился еще один звук. Теперь это было не только «цоканье», но и царапанье. Словно кто-то сначала касался гладкой поверхности острым предметом, а затем коротко проводил по ней. Звук доносился со стороны дорожки ведущей от океана к бунгало. Я подплыл к бортику бассейна. Постукивание и царапанье звучало где-то совсем рядом. В первую секунду мне показалось, что это кусочек отколотой плитки движется по дорожке. Но потом я заметил, что у плитки по четыре тонких ножки с двух сторон, и две внушительные клешни. Краб медленно перебирал ножками, издавая те самые стучащее-царапающие звуки, и неторопливо полз по дорожке.