1888

Бандит взял меня за грудки и приподнял, намереваясь скинуть с вагона.

– Бесславный конец для паршивого пса, – сказал он, улыбаясь злее прежнего.

Я со всей силы ударил ногой под его колено, повалил на спину, вытащил из своей набедренной сумки нож, всадил ему в горло, столкнул мертвое тело с крыши и сразу же получил мощный толчок сбоку.

Упав и разбив нос до крови, а затем перевернувшись, я инстинктивно закрылся одной рукой и пополз назад.

Стоя на не твердых ногах и заряжая пустой барабан, надо мной нависал первый раненый бандит, прижимающий локоть к глубокой ране на боку.

– Брандт, ты же знаешь, каково это – быть угнетенным и каково это – испытывать поражения на каждом шагу, – срываясь на крик и прицеливаясь, говорил мужчина. – Почему ты не хочешь работать с синдикатами? Почему до сих пор борешься с нами?

– Потому что больше некому! – сквозь ветер взревел я, всадив в него все пули из револьвера.

Успев нажать на спусковой крючок кольта, бандит замертво упал на крышу и умер в страшных судорогах.

Я кое-как встал, отхаркнул кровью, собрал зонт, спустился в тамбур, зажимая нос платком, и, не доходя до середины коридора вагона, обратил внимание на солнечный свет в окнах, ставший слишком ярким.

Подурнело. Стук от колес поезда сменился нарастающим плотным гулом, ноги начали заплетаться. Чтобы не упасть, я вцепился рукой с окровавленным платком в спинку ближайшего сидения, чем потревожил пассажиров.

– Сэр, все хорошо? – поинтересовалась женщина в возрасте, чьи черты лица расплывались.

Я не смог ей ответить и, покачиваясь, едва стоял с широко открытыми глазами, как у сумасшедшего, пугаясь сгущающейся темноты перед собой.

– Боже! – глухо произнес какой-то мужчина. – Он же весь в крови!

Я только и успел, что поглядеть на левую руку, держащую зонт, по которому из-под пальто текла струйка темной крови, после чего потерял сознание.

Глава 8

– Помогите его поднять! – отдаленно послышался Бенедикт сквозь отступающий шум в ушах. – Живее!

– Полностью раздевать не будем? – отозвался знакомый голос человека, держащего мои ноги.

– Сажайте в ванну прямо в брюках. И-и-и раз, и-и-и два! Тяжелый гад!

– Где лед?

– А! Сейчас, сейчас. Эдмунд! Где вас носит? – воскликнул мистер Мур. – Вы хотите, чтобы этот мерзавец умер? Лорд Олсуфьев нам всем головы оторвет! И мне в первую очередь!

Обливаясь холодным потом, я приглушенно слушал, о чем они говорили, чувствовал пульсацию чуть выше сердца, но почему-то не мог пошевелиться и открыть глаза.

– Всем известно – ничто не вечно, кроме мистера Брандта, – произнес мужчина, помогающий Бенедикту. – Сейчас я попробую привести его в сознание, а вы пока сыпьте лед.

Мое тело свело судорогой и мгновенно обледенело, словно меня перенесли в самые холодные и отдаленные места нашего мира, похоронив в толще снега без одежды, а голова тошнотворно заболела, как будто я разом положил в рот целое мороженое.

Мужчина сделал толстой иглой внутривенный укол.

Тут же, резко набрав полную грудь воздуха, я подскочил в ванной, крепко вцепившись в бортики по бокам, и диким взглядом смотрел то на обеспокоенного Бенедикта с железным глубоким тазом в руках, то на низкого мужчину, который разворачивал бинт.

– С возвращением, Итан, – сказал джентльмен. – Лягте полностью в ванну, пожалуйста, а локти положите на ее края.

Спасшим меня человеком был немец Джонатан Грейс. Он являлся практикующим врачом в частной клинике и по совместительству другом и соседом мистера Мура, который не один раз помогал ему искать психиатров для Эбигейл.

– Что с мисс Дю Пьен? – спросил я, неровно дыша и трясясь, пока врач перевязывал место укола. – Где Клаудия?

– Я же отвечал уже тысячу раз. Хотя откуда вам помнить, ведь вы всю дорогу то приходили в сознание, то теряли его снова, – ответил мистер Грейс, поправляя сползшие очки. – Вы были одни, когда моя жена и я обнаружили ваше бездыханное тело в вагоне. Мы оказали вам первую помощь и привезли к мистеру Муру. Я знал, что у него всегда имеется лед, а в моем доме были нужные лекарства.

– Еще вы знали, где точно сможете подзаработать. Опять мне платить за этого негодяя, – фыркнул Бенедикт, доставая деньги из кармана жилетки. – А у вас, Итан, я даже спрашивать не буду, каким, простите за выражение, дерьмом вы снова занимались с мисс Дю Пьен.

– Sie haben Gl?c[2 - Вам повезло], мистер Брандт. Пуля попала в поверхностную мышцу плеча. И нос у вас не сломан, лишь сильный ушиб, – сказал врач и провел рукой по своей седой пышной бороде, пересчитывая полученные деньги. – Впрочем, вы все равно потеряли достаточно крови, и ваша рука еще долгое время будет болеть.

– Лучше бы вы оба меня добили, честное слово.

После моего полного прихода в сознание, все предметы вокруг стали очень четкими, жаль только, что на непродолжительный срок. Вскоре силуэты раздвоились и помутнели подобно эффекту, возникающему после выхода из опиумной курилки.

Охватил озноб, ноги сводило. Я попытался вылезти, но мужчины потребовали вернуться обратно и посидеть еще пару минут, пока они будут перевязывать мое плечо.

– Итан, я составил вам список препаратов. Постарайтесь не поднимать руку, – сказал Джонатан, кладя листок на умывальник. – Джентльмены, я бы пообщался с вами подольше, но не смею больше заставлять свою супругу ждать меня. Auf wiedersehen[3 - До свидания].

Мужчина церемонно поклонился, пожелав мне скорейшего выздоровления, накинул на свое тучное тело сюртук и ушел.

Бенедикт устало выдохнул, поставил таз, который находился все это время в его больших, крепких руках, и подошел к раковине, принявшись исподлобья смотреть на меня через зеркало.

– Где вы потеряли мисс Дю Пьен? – спросил он, расчесывая растрепанные волосы на своей голове.

– За нами гнались Олдриджские Дьяволы почти через весь Ламбет, – обессиленно ответил я, закинув голову назад. – На вокзале Лондон-Ватерлоо она потеряла свой саквояж в взволнованной толпе и отправилась его искать. Больше видеть ее не приходилось.

– Все мои должники пытаются уйти из жизни. Это очень беспокоит. Хорошо, что главный из них все еще в здравии и не скрывается, как это делают остальные. Да, мистер Брандт?

– Большое спасибо за хлопоты и проделанную работу, но это было исключительно вашей и мистера Грейса инициативой – вернуть подлого мерзавца к жизни.

– Тогда считайте, что этот прием врача был в качестве самого дорого и единственного подарка на ваш день рождения, – ответил он и положил листок с назначениями в карман моего пальто.

– Поздновато вы спохватились. Дарите подарки спустя месяц со дня торжества. Как-то непочтительно.

Было заметно, как Бенедикта что-то тревожило. Он искусал всю свою нижнюю губу, от него веяло сильным холодом и отстраненностью.

Когда я поинтересовался, о чем он беспокоится, то старый друг весь сгорбился, брезгливо сморщил лицо, широко раздувая ноздри своего мясистого носа, и нахмурил густые брови, которые и без этого нависали над его глазами, почти закрывая их.

Мужчина формально обвинил меня в циничности и бездушности по отношению к его племяннице, назвав предложение показать бедные окраины Лондона перед встречей с мисс Дю Пьен абсурдным.

– Мистер Брандт, если вам наплевать на себя, то не влезайте хотя бы в мою семью. Я представил Анну не для того, чтобы вы втянули ее в свои сомнительные начинания, – насупленно произнес Бенедикт, скрестив руки на груди. – Общение с вами не сулит ничего хорошего в большинстве случаев.

– Позвольте, никаких предложений в сторону женщины от меня не поступало, – непонимающе ответил я. – Давно ли вы видели, чтобы мне из добрых побуждений захотелось с кем-то прогуляться? Я неохотно согласился побыть в компании Клаудии, с которой давно дружу, а вы про свою родственницу говорите.

– Анна подходила к вашему столику в ресторане и получила предложение на променад.

– Нет. Когда миссис Гамильтон явилась, то некультурно и очень невежливо поступила, пристыдив меня в общественном месте за ночное отсутствие в вашем доме и за ваше сильное волнение, мистер Мур. После завтрака я сразу же отправился в Скотланд-Ярд, оттуда в Уайтчепел, затем в Ламбет, где встретился с мисс Дю Пьен и поехал с ней в работный дом.