Пассажир

– Теперь, когда тебе известно, кто убитый, ты выяснишь, чем занимался Дюрюи в Бордо. И в других местах.

– Ни фига себе заданьице! Да эти козлы…

Анаис поняла его с полуслова. Бомжи являют собой последний оплот свободы в современном обществе. У них нет ни кредитных карт, ни чековых книжек. Ни машины, ни мобильника. В мире, где можно проследить за каждым звонком, за каждой покупкой, за каждым движением человека, они – единственные, кто не оставляет следов.

– Но он же наркоман! Попробуй обратиться в НАСУЛН.

В Национальную автоматизированную систему учета лиц, уличенных в употреблении наркотических веществ, стекалась информация обо всех арестах, связанных с наркотиками, произведенных на территории Франции. Аббревиатура не поддавалась корректной расшифровке, но Анаис давно махнула рукой на логику именования полицейских подразделений.

– Отпечатки пальцев ничего не дали, – доложил Ле-Коз.

– Это доказывает только то, что технология и точные науки – разные вещи. Я уверена, что Дюрюи уже задерживали. Проверь еще раз. В том числе по картотеке ассоциаций социальной помощи. Наверняка его хоть раз, да госпитализировали. Из-за наркомании и прочего. Может, он получал социальное пособие? Короче говоря, проведи полное расследование.

– А что насчет дилеров?

Анаис не верила в этот след. Торговцы дурью ничего не скажут. Впрочем, белым героином убийцу снабдили не они. У него был собственный источник.

– Забудь о дилерах. Сосредоточься на административных аспектах. Кроме того, мне необходим подробный отчет о физическом состоянии Дюрюи. Позвони Джафару. Пусть потрясет социальные сети. Ночлежки. Ассоциации. Пусть еще раз пройдется по сквотам и местам тусовки бомжей. И еще. Свяжись с Конантом. Пусть продолжает отсматривать видеозаписи. Мы обязаны найти на пленках Дюрюи. И мне нужен поминутный график его передвижений в последние дни перед смертью. Это – самое главное.

Анаис нажала отбой и тронула машину с места. Ей хотелось поскорее покинуть окрестности психушки, пропитанные атмосферой заточения и безумия. За несколько минут она добралась до университетского городка, расположенного неподалеку от квартала Таланс. Опять парковка. Опять остановка. Она проверила эсэмэски. Ле-Коз прислал номер телефона аптекарши. Анаис немедленно его набрала. У Сильви Жантий не оказалось под руками журнала регистрации – в это воскресенье она не работала, – но она вспомнила имя врача, выписывавшего Филиппу Дюрюи рецепты. Давид Тио. Участковый терапевт.

Еще один звонок. Трубку сняла жена доктора. Тио, как и каждое воскресенье, играл в гольф в Леже. Анаис знала, где это. Включив зажигание, она направилась в Кейшак. Именно там располагалось поле для гольфа.

По дороге она размышляла о потерявшем память мужчине, которого Фрер ей показал. Ни к какому определенному мнению на его счет она так и не пришла. Внешне мужчина производил впечатление силача. Но в остальном он явно напоминал юродивого. Из тех, что мухи не обидят. Впрочем, ей как раз за то и платили, чтобы она не доверяла смутным ощущениям. Одно ей было ясно: великан не имеет никакого отношения к группировкам организованной преступности и не является воротилой наркобизнеса.

Половина третьего. Анаис катила по шоссе на Медок. Теперь она вспоминала свою встречу с психиатром. Вкусное на третье.

Матиас Фрер представлял собой типичный образец мрачного красавца. Черты лица правильные, но мимика! Мимика выдавала в нем внутреннее беспокойство. Темные до черноты глаза, надежно хранящие все секреты своего обладателя. Еще более черная волнистая шевелюра. Прямо-таки романтичный герой, дьявол его побери! Одежда… К одежде очевидно равнодушен. Халат весь мятый, как будто он в нем спал. Но, как ни странно, это только добавляло ему сексапильности…

Успокойся, Анаис! Ей уже случалось смешивать в одну кучу работу и чувства, и ни к чему хорошему это не привело. В любом случае позиция, занятая психиатром, ее совершенно не устраивала. Он будет до последнего защищать интересы своего подопечного, наплевав на ее расследование. И уж точно не бросится к телефону, стоит ему узнать что-нибудь новое…

А вот и щит с указателем поля для гольфа в Леже. Если честно, она радовалась возможности работать в воскресенье. По меньшей мере, не придется киснуть на диване, слушая «Wild horses»[8 - «Дикие лошади» (англ.).] в исполнении «Роллинг стоунз» или «Perfect day»[9 - «Идеальный день» (англ.).] Лу Рида. Работа – вот последняя надежда всех потерпевших крушение в личной жизни.

* * *

Поле для гольфа начиналось сразу за рядом длинных деревянных строений пепельного цвета, архитектурой напоминавших постройки Багамских островов, – обшитых вагонкой из лиственницы, с кровлей из виргинского можжевельника. Зеленеющие ложбины обступали их серые стены с обеих сторон неким дополнением к обязательной программе.

Анаис завела машину на парковку, втиснувшись между внедорожниками «порше-кайеннами» и «астон-мартинами». Выбираясь наружу, она больше всего хотела плюнуть на какой-нибудь сияющий капот, а то и вовсе расколотить парочку зеркал заднего вида. Она ненавидела гольф. Ненавидела буржуазию. Ненавидела Бордо. Ненавидела до такой степени, что возникал закономерный вопрос: зачем она сюда вернулась? Впрочем, ненависть тоже нуждается в подпитке. Ее надо кормить, как кормят хищника. Лично ей эта негативная энергия помогала выстоять в трудные периоды жизни.

Она пешком дошла до «Клаб-хауса». И, уже переступая порог, вдруг представила себе, что вот сейчас столкнется нос к носу с отцом. Она все время боялась, что рано или поздно это случится. Лишняя причина держаться подальше от этого города.

Она окинула быстрым взором гостиные, заглянула в бутик, торговавший спортивным инвентарем. Ни одного знакомого лица. Оказываясь в местах, подобных этому, где собирались так называемые сливки общества, она со страхом ждала, что кто-нибудь признает в ней дочь Шатле. Связанный с этим именем скандал, прогремевший в высших кругах Бордо, не забылся до сих пор.

Она прошла в бар. Странно, но пока никто не попросил ее, явившуюся в джинсах и подкованных металлом сапогах, покинуть помещение. Любители гольфа, в основном мужчины, сгрудились вокруг полированной барной стойки. Все, как один, были одеты в приличествующие месту костюмы. Брюки в клетку. Обтягивающие вязаные свитера поло. Ботинки, подбитые гвоздями. Марки напропалую соперничали между собой – «Ральф Лорен», «Гермес», «Луи Вуитон»…

Анаис окликнула бармена, незаметно показала ему удостоверение и объяснила, что ей нужно. Бармен подозвал старшего над мальчиками, подающими клюшки. Если верить прикрепленному на груди беджику, его звали Николя. Да, доктор Давид Тио сейчас на поле. И Николя повел Анаис за собой. Они уже собирались сесть в мини-кар, но тут их остановили: врач только что вошел в раздевалку. Анаис снова последовала за своим провожатым.

– Вот, это здесь, – сказал Николя, когда они добрались до деревянной виллы, выстроенной у подножия холма. – Но женщинам туда вход запрещен.

– Проводите меня.

Они проникли в мужскую цитадель. Их окружили шум воды из-под душа, гомон голосов, запахи пота, перемешанные с ароматами духов. Некоторые мужчины одевались перед своими шкафчиками с деревянными дверцами. Другие выходили из душевой, мокрые и голые. Третьи причесывались или натирали тело увлажняющим кремом.

У Анаис возникло ощущение, что она в буквальном смысле слова вторглась в святая святых мужского всемогущества. Здесь говорили о деньгах, власти, политике и спортивных победах. Ну и, разумеется, о сексе. Каждый отчитывался в своих подвигах в постели и бахвалился любовницами – так же, как горделиво сообщал, сколько очков набрал на зеленом поле. Пока что на Анаис никто не обращал ни малейшего внимания.

– Который тут Тио? – спросила она Николя.

Парень указал на мужчину, застегивавшего ремень. Крупный, высокий, судя по седине на висках – лет пятидесяти. Анаис приблизилась, и ее снова охватило беспокойство. Мужчина отчетливо напоминал ее отца. То же загорелое широкое и величественное лицо. То же выражение на нем – собственника, предпочитающего ступать по своей земле.

– Доктор Тио?

Мужчина улыбнулся Анаис. Дискомфорт, который она ощущала, только усилился. На нее смотрели те же льдистые глаза, что у отца. Глаза, прикидывающиеся прозрачными, чтобы утопить тебя в своей глубине.

– Это я.

– Анаис Шатле. Капитан судебной полиции Бордо. Я хотела бы поговорить с вами о Филиппе Дюрюи.

– А, Филипп! Понимаю…

Он поставил ногу на скамейку и принялся завязывать шнурок. Творившаяся вокруг суета его словно не касалась. Анаис выждала несколько секунд.

Доктор перешел ко второму ботинку:

– У него что, неприятности?

– Он умер.

– Передоз?

– Именно.

Тио выпрямился и медленно, с видом фаталиста, покачал головой.

– Кажется, новость вас не слишком удивила.

– Зная, что он вкалывал себе в вены, удивляться не приходится.

– Вы выписывали ему субутекс. Он что, пытался соскочить?

– У него были периоды улучшения и ухудшения. Когда он был у меня в последний раз, мы дошли до четырех миллиграммов препарата. Выглядел он совсем неплохо, но особых надежд я не питал. И вот доказательство…

Врач натянул пальто из плотной шерсти.

– Когда вы видели Филиппа в последний раз?

– Мне надо посмотреть свои записи. Примерно две недели назад.

– Что вам о нем известно?