Пассажир

– Что, прямо сейчас?

– Лучше завтра. Когда ты немного отдохнешь.

– А это поможет?

– Трудно сказать заранее. Но внушение позволит нам…

У него на поясе зазвенел сигнал вызова. Бросив взгляд на экранчик, он быстро поднялся:

– Мне пора. Срочный вызов. А ты пока подумай над моим предложением.

Ковбой медленно встал из-за стола – точно, росту в нем было не меньше метра девяноста, – и протянул врачу раскрытую ладонь. Это был вполне дружеский жест, но сквозняк, который он поднял, перемещаясь, не мог не подействовать на Фрера устрашающе.

– А чего там думать-то? Согласен я. Я тебе верю, док. До завтра.

* * *

Мужчина заперся в туалете, примыкающем к холлу отделения скорой помощи. Он сидел там уже полчаса и наотрез отказывался выходить. Фрер стоял перед кабинкой. Рядом топтался слесарь с чемоданчиком инструментов в руках. После нескольких оставшихся без ответа призывов и предупреждений Фрер велел слесарю ломать дверь. Мужчина сидел на полу возле унитаза, подобрав колени и обхватив руками голову. Свет в кабинке не горел. В тесном пространстве стояла удушающая вонь.

– Я психиатр, – сказал Фрер, плечом закрывая за собой дверь. – Вам нужна помощь?

– Отвали.

Фрер опустился на одно колено, стараясь не вляпаться в лужу мочи.

– Как вас зовут?

Молчание. Мужчина все так же сжимал руками голову.

– Пойдемте ко мне в кабинет, – предложил Фрер и положил руку мужчине на плечо.

– Сказал же, отвали.

У мужчины явно были проблемы с дикцией. Он сильно шепелявил, словно обильно смачивал каждый произносимый слог слюной. Вздрогнув от прикосновения, он поднял вверх голову. Даже в темноте Фрер рассмотрел, до чего тот уродлив: его лицо, одновременно изможденное и одутловатое, было перекошенным, словно состоящим из отдельных, плохо связанных между собой кусков.

– Вставайте, – приказал он.

Мужчина вытянул вперед шею, и картина прояснилась. На ней буквально не было живого места – сплошные кровоподтеки, бугры и глубокие ссадины. Ужас в чистом виде.

– Доверьтесь мне, – проговорил Фрер, с трудом сдерживая отвращение.

Нет, это не ожоги, думал он. Больше похоже на проказу. Страшная болезнь, постепенно пожирающая человека и превращающая его в монстра. Однако, прищурившись, он понял, что ошибся: шрамы и язвы имели рукотворное происхождение. Судя по всему, мужчина сам собрал кожу на шее в складки, а затем склеил их синтетическим клеем. После чего явился в больницу в надежде на госпитализацию. Синдром Мюнхгаузена, поставил диагноз психиатр и повторил:

– Идемте.

Мужчина наконец-то поднялся. Фрер открыл дверь, с облегчением возвращаясь к свету и относительно чистому воздуху. Они вместе дошли до выхода из туалета. Клоака осталась позади, но кошмар никуда не исчез. Целый час он беседовал со склеенным мужчиной и убедился в правильности первоначального диагноза. Тот был готов на все, лишь бы его положили в больницу и окружили заботой. Пока что Фрер направил его в Пелегрен, чтобы там занялись его лицом и шеей – клей уже начал разрушать ткани.

Половина шестого.

Фрер сдал дежурство в скорой помощи и вернулся к себе в отделение. Он устроился в своем консультационном пункте, где располагались его кабинет и секретариат. Народу не было. Он проглотил сэндвич, медленно приходя в себя после пережитого кошмара. В университете его уверяли: «Ко всему привыкнешь». Но в его случае общее правило не сработало. Он так и не привык. Мало того, чем дальше, тем все обстояло хуже. Его восприимчивость к безумию превратилась в тонкую сверхчувствительную мембрану, постоянно подвергающуюся раздражению, а может, даже инфицированию…

Шесть часов.

Он опять пошел в отделение скорой.

Здесь все было более или менее спокойно. Всего несколько пациентов – все кандидаты на добровольную госпитализацию. Он их уже знал. За полтора месяца работы успел познакомиться с этой категорией больных. В больнице они обычно приходят в себя, после чего выписываются, но дома прекращают прием нейролептиков и снова слетают с катушек. Результат – здравствуйте, доктор.

Семь часов.

Еще немножко, и все. От усталости у него уже слипались глаза. Он вспомнил ковбоя с амнезией. Впрочем, он не переставал думать о нем весь день. Этот случай его заинтересовал. Запершись у себя в кабинете, он нашел номер полицейского участка на площади Капуцинов и попросил к телефону Николя Пеласа – того самого капитана, который составил протокол задержания неизвестного мужчины. Ему сказали, что в эту субботу тот не работает. Фрер немножко надавил, и ему продиктовали номер мобильного.

Пелас ответил после второго гудка. Матиас представился.

– Так чего вам надо? – недовольно спросил тот.

Очевидно, не любил, когда его беспокоили в выходной.

– Мне хотелось бы знать, насколько вы продвинулись в расследовании.

– Я сейчас дома. С детьми сижу.

– Но вы же начали разрабатывать какие-то версии. И уже наверняка получили некоторые результаты.

– А вас-то это с какого боку касается?

Фрер усилием воли заставил себя говорить спокойно:

– Я отвечаю за этого пациента. Моя работа – вылечить его. Что, в числе прочего, означает необходимость установить его личность и помочь ему вернуть память. Мы с вами в этом деле партнеры, неужели не понятно?

– Нет, не понятно.

Фрер решил сменить тактику:

– В области зарегистрированы случаи исчезновения людей?

– Нет.

– Вы связывались с ассоциациями, которые занимаются бомжами?

– В процессе.

– А вокзалы близ Бордо вы проверили? Может, среди пассажиров поездов есть свидетели происшествия?

– Мы послали запрос.

– А объявление дали? В Интернете? С вашим номером телефона? А обратились…

– Когда у нас иссякнут собственные идеи, мы вам позвоним.