Ставок больше нет

Пожилой господин, не отрывая глаз от газеты, смеется.

– Вас это смешит? – наклоняется к нему Пьер. И тихо, но беззлобно добавляет: – Старый хрыч!

Пожилой господин теперь уже просто заливается смехом, и Пьер повторяет чуть громче:

– Старый хрыч!

В эту минуту у остановки тормозит автобус. Его тень наезжает на пожилого господина, но не на Пьера, который так и остается стоять на солнце. Пожилой господин, с лица которого не сходит улыбка, садится в автобус, и тот уезжает.

Пьер провожает взглядом тень, отбрасываемую автобусом, снова пожимает плечами и идет дальше…

Он сходит с тротуара на мостовую, и справа от него открывается вид на странную улочку, нечто вроде пустынного весьма любопытного тупика… Ее замыкает глухая стена, фасады домов лишены окон, а перед входом в один из них стоит очередь… Кроме стоящих в очереди, на улочке совершенно безлюдно.

Дойдя до середины мостовой, Пьер поворачивает голову направо, видит эту улочку, замедляет шаг и останавливается. Он явно удивлен. За его спиной едут автомобили, автобусы, идут прохожие. А здесь тихо и безлюдно. Он поднимает взгляд, видит табличку, на которой написано:

Тупик Лагенезия

…и медленно направляется к стоящим в очереди людям.

Городской сад

Ева по-прежнему стоит рядом со скамьей, на которой сидит молодая мать, разговаривающая со своим малышом. Ева улыбается, глядя на него, и повторяет вопрос:

– Так вы не подскажете мне, где находится улица Лагенезия? У меня там назначена встреча, правда, не знаю, с кем и по какому поводу…

Молодая мать полностью сосредоточена на своем малыше:

– А тю-тю, Мишель! А кто у нас маленький Мишель? А кто у нас сыночек?

Ева пожимает плечами и идет дальше…

Выйдя из сада, она сходит с тротуара и… видит перед собой узкую улочку, в глубине которой собрались люди… Некоторое время она рассматривает тупик, там царит тишина, хотя за ее спиной в городском саду людно и шумно, после чего читает на табличке:

ТУПИК ЛАГЕНЕЗИЯ

Тупик Лагенезия

Человек двадцать, построившись попарно, дожидаются своей очереди, стоя перед входом в какую-то контору. Тут собрались люди всех возрастов и социальных положений: рабочий в кепке, пожилая дама, красавица в меховом манто, воздушный гимнаст в облегающем фигуру цирковом трико, солдат, господин в котелке, бородатый старичок с трясущейся головой, два жандарма в униформе, кто-то еще и последний в очереди – Пьер Дюмен.

Фасад дома, в котором расположена контора, темный; судя по всему, темно и внутри. Снаружи никакой вывески.

Проходит несколько минут, и под дребезжащий звук колокольчика дверь сама собой открывается. Первый в очереди входит в дом, и дверь беззвучно закрывается за ним.

Ева машинально идет вдоль вереницы людей, и те тотчас взрываются:

– Встаньте в очередь!

– Что она себе позволяет!

– Это уж слишком!

– Она что, больше других торопится?

– В очередь! В очередь!..

Ева останавливается и с улыбкой обращается к собравшимся:

– Так вы, значит, меня видите? Вы не слишком любезны, но все равно приятно.

– Ну, разумеется, видим, – набрасывается на нее сердитая толстуха. – И не пытайтесь пролезть вперед других.

Только Пьер ничего не говорит и смотрит на Еву.

Снова дребезжит колокольчик, и очередь подвигается еще на одного человека.

Ева покорно возвращается в ее конец.

Пьер наблюдает за ней. Он стоит рядом со старичком, у которого трясется голова. Снова дребезжит колокольчик, дверь открывается, мужчина и женщина, толкая друг друга, проходят в дом. Пьер и старичок подвигаются вперед. Пьер с нарастающим раздражением разглядывает своего соседа.

– Вы можете стоять спокойно? Не трясти головой? – не в силах дольше сдерживаться, бросает он.

Старичок лишь пожимает плечами.

Еще несколько минут ожидания, снова дребезжит колокольчик, застекленная дверь открывается и захлопывается за вошедшим Пьером. Очередь подвигается еще на одного человека.

Пьер без колебаний минует пустое, заставленное пыльными стойками помещение, и направляется дальше…

В конторе

Распахнув дверь, Пьер делает несколько шагов к письменному столу, за которым сидит какая-то дама. Керосиновая лампа освещает помещение. Дневного света, проникающего из узкого окошка, выходящего во внутренний двор, явно недостаточно.

Стены увешаны медальонами, гравюрами, картинами, на которых, насколько можно судить, изображен один и тот же сюжет: тупик Лагенезия.

– Простите, мадам… У меня с вами назначена встреча? – спрашивает Пьер.

За столом сидит дебелая пожилая дама с лорнеткой в руке. Перед ней лежит огромная раскрытая регистрационная книга, на которой устроился толстый черный кот.

– Ну да, месье, – разглядывая Пьера в лорнетку, приветливо улыбается она.

– В таком случае, объясните мне… – продолжает Пьер, гладя кота, который потягивается и трется об его руку. – Почему я здесь оказался?

– Регулус! – одергивает кота дама. – Оставь господина в покое! – Пьер с улыбкой берет кота на руки. – Я вас, месье, не задержу… Вы мне понадобились для сущей формальности относительно вашего нынешнего состояния, – говорит она, сверяясь с книгой актов гражданского состояния. – Вас зовут Пьер Дюмен?

– Да, мадам, но я… – удивленно бормочет Пьер.

Чиновница степенно переворачивает страницы книги.

– Да, да, ди, ди, до, дю… Дюмен, вот и вы… Год рождения тысяча девятьсот двенадцатый?