Ранние цивилизации Ближнего Востока. История возникновения и развития древнейших государств на земле

Приблизительно к 5500 г. до н. э. эта культура поселений достигла такого уровня развития, что стала стремительно охва тывать новые регионы, а ее носители разработали принципиально новые технологии производства. К этому периоду относятся находки фрагментов сырья, обработанного человеком, что значительно отодвигает вниз принятые даты начала медного века. Поселения распространились на предгорные низины и, вероятно, заняли все орошаемые дождем территории. Это относится ко всей Передней Азии: сохранились памятники Чатал-Хююк и Хаджилар в Юго-Восточной Турции, Мерсин и Телль-Джудейде в Северной Киликии в Сирии, Телль-Хассуна и Тепе-Сиалк и Телль-и-Бакун в Иране. В ходе этого процесса распространения поселений стали формироваться местные культуры, и лучше всего это прослеживается на примере уже повсеместно распространившейся керамики. Сосуды того времени сделаны еще довольно грубо, их украшали орнаментом, процарапанным или выдавленным на поверхности, инкрустациями белого цвета или примитивной декоративной росписью. Дома все еще строили из прессованной глины, но появились и постройки из кирпича-сырца; независимо от материала в домах были прямоугольные помещения. На одной из стен здания в Чатал-Хююке, расположенном в долине Конья, сохранился слой штукатурки, на которую была нанесена большая фреска с изображением животных и охотников. Вероятно, к тому же периоду относятся потрясающие наскальные росписи в Кильве в Иордании, где представлены сцены охоты на горных козлов. В Хаджиларе сохранились женские фигурки из глины, которые примечательны размерами (до 25 см в длину) и отражают состояние искусства и религиозные представления раннего городского населения.

К тому времени были одомашнены многие животные – козы, овцы, свиньи, крупный рогатый скот и собаки, однако все вместе они встречаются не в каждом регионе. Перечень выращивавшихся культур был дополнен чечевицей, горохом, бобами и льном. Нам неизвестно, когда начали выращивать виноград, оливки и фрукты, но к началу исторического времени их уже разводили по всей территории Плодородного полумесяца. Поскольку все эти растения встречаются там в дикой форме, можно предположить, что их окультуривание началось довольно рано.

В чуть более поздних слоях наиболее распространена расписная керамика, роспись в основном заменила все другие способы украшения сосудов. Расписную керамику использовали почти повсеместно, ее находят даже в Анау, в Юго-Западном Туркестане, куда добрались переселенцы из Ирана. К тому времени появились поселения, основанные вне зоны дождевого орошения, к ним относятся Багхуз в среднем течении Евфрата и Самарра на Тигре.

Рис. 1. Керамика культуры Телль-Халаф

Местные культуры того времени различают по стилям керамики и определяют по названиям памятников, где были впервые найдены подобные сосуды: Телль-Халаф близ истока реки Хабур, Самарра на Тигре, Телль-и-Бакун в Иране.

Керамика этих культур не только хороша по своим техническим характеристикам, но и довольно красива. Большинство сосудов расписано геометрическим орнаментом, иногда встречаются изображения и мотивы, заимствованные из природы. Наиболее распространенной была керамика халафской культуры, которая встречается от центра Месопотамии до Сирии и Киликии, в Восточной Ассирии и даже в Армении. Их отличает полихромная роспись с характерным блеском, которого достигали за счет высокой температуры обжига сосудов. Центром самаррской культуры был район Восточной Ассирии, она распространилась к западу от Тигра вплоть до Багхуза на Евфрате, но, в отличие от Телль-Халафа, ее ареал значительно меньше. В чем разница между этими культу рами? Она заключается в различиях в технике и сюжетах росписи сосудов. Это может быть маркером различных этнических групп, а популярность определенных символов указывает на разные религиозные представления: художники халафской культуры украшали керамику фронтальным изображением головы быка («букранией») и мальтийским крестом; на самаррских сосудах была распространена свастика, она была самостоятельным либо составным элементом композиции росписи.

Рис. 2. Керамическая чаша культуры Самарра

Помимо традиционных домов с прямоугольными помещениями представители халафской культуры стали возводить круглые в плане постройки, к которым иногда пристраивали прямоугольную прихожую. Такие дома были найдены в Тепе-Гавре, в Арпачийе, в Телль-Хассуне близ Мосула и в Юнусе, что находится около Каркемиша в верховьях Евфрата. Широкое распространение таких домов по всей Месопотамии можно считать важным фактором, поскольку в традиционных обществах форма дома является отличительным признаком и не претерпевает существенных изменений в течение чрезвычайно долгого времени. Вероятно, эта форма напрямую связана с круглыми постройками докерамического неолита, 5000 лет спустя подобные дома изображали на рельефах новоассирийского периода, и к той же традиции можно отнести современные «дома-ульи» на севере Сирии.

Религиозные представления носителей халафской культуры отразились в женских расписных фигурках из глины.

Женщины показаны в поклоне, их руки скрещены под гипертрофированно большой грудью. У них очень широкие бедра, в то время как голова лишь обозначена скульптором. Сохранились также фигурки животных, особенно широкой популярностью пользовались изображения крупного рогатого скота, которые, так же как «букрании» на керамике, имели своего рода защитное или магическое значение.

Что в те же времена происходило в Вавилонии, аллювиальной долине Нижней Месопотамии, где впоследствии появятся города, письменность и другие достижения цивилизации? Ничего. Мы не располагаем данными о поселениях в этом регионе до начала медного века, времени наивысшего расцвета халафской культуры. Конечно, нельзя исключать возможность, что в свое время туда не добрались пастухи-кочевники, что логично обусловило бы появление поселений, но эта версия не подтверждается данными археологии.

Наиболее ранние из обнаруженных поселений на 2000 лет младше, чем первые памятники иерихонской культуры. Этому есть несколько объяснений. Климат Вавилонской низины преимущественно засушливый, что делает невозможным занятие земледелием с дождевым орошением. Две главных реки, в особенности Тигр, сами по себе не только не облегчают, но и значительно осложняют жизнь. Во время весенней оттепели начинают таять снега в далеких северных горах, это наполняет реки огромным количеством воды, которая, однако, не устремляется к морю: перепад высот между устьями рек и находящимся в 337 км местом их впадения в Персидский залив составляет всего 34 м, и этого конечно же недостаточно для их равномерного течения. Поэтому реки все время выходят из берегов и меняют свое русло, и неудивительно, что миф о Великом потопе родился именно в этих землях. Постоянные разливы превратили земли в болота, где не растет ничего, кроме огромного тростника. Эти болота были намного обширнее, чем сегодня, и, чтобы построить дом, первым земледельцам приходилось укреплять почву коль ями из тростника, это вынуждены делать и современные мааданы (болотные арабы) на юге Ирака.

Но решающим фактором было отсутствие осадков – зона, где ежегодно выпадает более 20 см дождя и где можно заниматься земледелием, находится в 200 км от Вавилонской долины; они разделены полосой, в которой могли выжить только пастухи-кочевники. Это означает, что первые вавилонские земледельцы применяли ирригацию, освоение этих земель требовало совершенно иного уклада жизни. Разумеется, прежде всего земледельцы построили небольшую систему рвов и каналов, но даже для этого общине было необходимо выйти за пределы прежних традиций. И еще большее им предстояло осуществить: разрабатывать и неустанно строить, дополнять, улучшать и, прежде всего, поддерживать систему орошения, которая превратит Вавилонию в ager totius orientis fertilissimus, самый плодородный край Востока.

Успех труда по созданию системы ирригации зависел от количества поселенцев и степени их организованности. К сожалению, у нас нет данных для расчета численности населения Вавилонии в те времена. Нам известно, что вскоре были заселены все районы страны. Но мы не знаем ничего ни о размерах поселений, ни о числе и плотности жителей. Это связано с тем, что на месте расположения большинства памятников люди жили продолжительное время, поэтому самые ранние культурные слои находятся под слоями более поздних времен, и достигнуть их можно лишь после полного изучения всех верхних горизонтов. Поселения же, которые люди могли покинуть до наступления исторического времени, уже давно погребены под двухметровым слоем аллювиального ила, и нам неизвестно их местонахождение.

К счастью, эти ограничения относятся к нашим знаниям относительно пространства, но не времени. Используя самый информативный источник – керамику, – мы можем проследить три фазы развития первых поселений Месопотамии:

1. Культура Эриду. Насколько нам известно, это самая древняя из культур. К ней относится ряд последовательных слоев в Эриду, на юге долины, она также зафиксирована на других памятниках в Южной Вавилонии: в Уре и Телль-эль-Убейде поблизости, в Кала в Хаджи-Мухаммеде к западу от Урука; и Центральной Вавилонии: в Ниппуре и Рас-эль-Амии. Керамика этой культуры сделана на медленном гончарном круге и покрашена, как правило, сплошным цветом; иногда сосуды красили белым и расписывали геометрическим орнаментом, фигуративные изображения крайне редки; техника росписи – акварель. Цвет самой керамики разнится в зависимости от температуры обжига, чаще всего он фиолетовых или зеленоватых оттенков. Наиболее распространенной формой была низкая чаша с росписью внутри (рис. 3); иногда ее дополняли носиком и никогда – ручками.

Рис. 3. Керамическая чаша культуры Эриду

2. Убейдская культура. Источники, относящиеся ко второй фазе развития Вавилонии, сохранились во многих слоях Эриду, Ура и Урука. Вероятно, убейдская культура распространилась до севера Вавилонии, где в бассейне Диялы, к северо-востоку от Багдада, были найдены ее памятники. Для убейдской керамики характерны зеленоватый цвет (результат высокой температуры обжига) и роспись черно-коричневой краской. Как и в Эриду, сосуды украшали преимущественно геомет рическим орнаментом, фигурные композиции встречаются крайне редко. Последние были скорее типичны для керамики из Гирсу и северовавилонского Телль-Укайра. Со временем вариативность орнамента уменьшилась, а его выполнение стало небрежным, что отражает общий упадок искусства росписи керамики; вместе с тем появилось большое разнообразие форм сосудов. Известно несколько типов сосудов с носиком, в то время как ручки сосудов так и не стали популярными. Можно проследить переход от керамики Эриду к керамике Убейда. Оригинальный стиль убейдских сосудов свидетельствует о самостоятельности этой археологической культуры, но мы не в состоянии определить, где и как она появилась.

Рис. 4. Керамика убейдской культуры

3. Культура Урука. Хотя эта стадия отражена в большей степени на памятниках из Урука, урукская культура была распространена по всей Вавилонии и даже за ее пределами. На этой стадии место расписной керамики, которая долгое время была характерным признаком месопотамских культур, заняла нерасписная керамика, иногда покрытая ангобом красного или серого цвета. Серые сосуды часто украшали процарапанным орнаментом, обычно «гребенкой». Приобрели популярность сосуды с кручеными ручками и кувшины с изогнутыми носиками (рис. 5). Урукскую керамику делали на быстром гончарном круге. Сначала эти нерасписанные сосуды существовали одновременно с принадлежащими культуре Убейда расписанными, а впоследствии заменили их.

Эти три стадии развития вавилонских поселенцев длились на протяжении довольно продолжительного времени. В стратиграфическом шурфе в Уруке поздние слои убейдской культуры и самые ранние слои доисторического периода разделяет почти 16 м культурных напластований. Схожая картина наблюдается и в Эриду. Но не следует забывать, что для защиты от наводнений ранние поселенцы намеренно поднимали уровень своих поселений. У нас есть дата самых нижних слоев урукской культуры, полученная радиоуглеродным методом, – 4115±160 лет до н. э. При ее сравнении с датировками халафской культуры мы получаем временной интервал, в течение которого развивались древнейшие культуры Вавилонии, – около 5000–3100 гг. до н. э.

Рис. 5. Керамика урукской культуры

В течение этих 2000 лет люди жили в Вавилонии, образовав земледельческие общины, занимались земледелием, садоводством, разведением скота, рыболовством и охотой. Их спутниками были рогатый скот, овцы, козы, собаки и ослы. Древние вавилоняне выращивали в основном те же культуры, что и их современники, жившие в зоне дождевого орошения, за исключением оливы, не прижившейся в засушливом климате Вавилонии. Здесь выращивали финиковую пальму, которая не встречается на севере. Согласно шумерской традиции ее привезли из Дильмуна (с острова Бахрейн в Персидском заливе) или с побережья Аравийского полуострова. Возможно, это поверье правдиво, поскольку шумеры сохранили память и о том, что зерно было принесено из гор близ Вавилонии, а это, как мы уже знаем, соответствует действительности. Шумерский миф, записанный в XVIII в. до н. э., повествует о боге неба Ану, который спустил с небес пшеницу, ячмень и пеньку. Энлиль, бог царской власти, собрал и запер все семена на кедровой горе, после этого боги Ниназу и Нинмада решили, что «Шумер, не ведавший зерна, должен узнать его».

Этот дерзкий эксперимент по возделыванию зерновых, принесенных из гор и предгорий Плодородного полумесяца, в долинах с абсолютно иным климатом, требовавшим искусственного орошения, оказался невероятно успешным. В новых условиях дикий двурядный ячмень переродился в ячмень шестирядный, и эту разновидность со временем стали возделывать по всему Древнему миру. Сравнительно увеличились и семена льна, из которых стали получать больше масла; возможно, масло производили и из волокон растения.

Дома возводили из спрессованной глины или сырцового кирпича; изначально они представляли собой примитивные хижины, но к убейдскому периоду жилища приобрели определенную форму. Зачастую жилища устраивали в обнесенных изгородью тростниковых хижинах, похожих на те, что сооружают на болотах современные жители Южного Ирака. В значительно большей степени развитие архитектуры прослеживается на примере храмового строительства. Самый ранний из храмов в Эриду представлял собой небольшую постройку с одним внутренним помещением. Храмы, найденные в слоях убейдского времени, приобрели характерную форму, которую впоследствии будут воспроизводить на протяжении всего протописьменного периода. Храм представлял собой прямоугольное в плане здание (24 ? 12,5 м), возведенное на искусственной платформе. Внутреннее пространство делится на центральный длинный двор-целлу, где были установлены алтарь и жертвенник, и два боковых помещения (рис. 6). Этот храм можно рассматривать как начало эволюции зиккурата, ступенчатой башни, которая стала характерным культовым сооружением во всех исконно месопотамских цивилизациях вплоть до великой «Вавилонской башни» Навуходоносора II (605–562 до н. э.). Этот храм был возведен на месте, имевшем огромное культовое значение, где непрерывно на протяжении двух тысячелетий почитали богов; например, во времена III династии Ура, около 2050 г. до н. э., там на руинах предыдущих святилищ был возведен главный зиккурат Энки, шумерского бога мудрости.

Рис. 6. Храм в Эриду, слой VII

Орудия труда, найденные в деревнях аллювиальной долины, указывают на уровень развития материальной культуры: они полностью отражают потребности и уклад жизни поселенцев. Помимо керамики, функциональное использование которой значительно расширилось, жители Вавилонии эпохи неолита применяли обсидиановые ножи и пилы, серпы из обожженной глины и изогнутые глиняные гвозди, о назначении которых можно только догадываться. Конечно же многие предметы, преимущественно сделанные из органических материалов (дерева, кожи, текстиля и т. д.), не сохранились. Однако можно с уверенностью сказать, что жители деревень не были ограничены местным сырьем. Кремень доставляли с Аравийского нагорья, обсидиан – из Армении и Верхней Месопотамии, битум, который был необходим для создания предметов с деревянными ручками или при строительстве лодок, привозили со среднего Евфрата близ Хита или из мест современной нефтедобычи в районе Киркука или Мосула.

Хотя признаков использования металла во времена убейдского периода не обнаружено, можно с уверенностью сказать, что, поскольку металл применяли еще в халафской культуре, его также знали с самых ранних времен и в Вавилонии. Судя по глиняной модели лодки, которую нашли в захоронении конца убейдского периода, берега Персидского залива уже были исследованы мореплавателями, а Вавилония стала центром развивающейся торговли. Чем жители Вавилонии расплачивались за привозные материалы, неизвестно; по аналогии с более поздними периодами можно предположить, что они экспортировали зерно (а новая разновидность ячменя, несомненно, обладала значительной ценностью) и финики. Возможно, еще в те времена начался экспорт тканей, ставших важным предметом торговли в поздние периоды. Экономика, основанная исключительно на земледелии, без производства товаров на экспорт и без налаженной международной торговли может обеспечивать постоянно растущее население лишь в определенной степени. Эта аксиома экономики применима даже к самым древним обществам.

О религии древней Вавилонии можно судить по храмам, воздвигнутым в честь главного бога Эриду. Этому богу приносили в жертву рыбу, а на месте его святилищ был построен зиккурат бога Энки. Отличительной чертой иконографии Энки в шумерском искусстве было изображение льющихся из плеч этого бога потоков воды, в которых рыба поднимается вверх по течению. Иными словами, мы вновь сталкиваемся с непрерывной традицией, берущей начало в глубокой древности.

О религиозных представлениях можно также судить по терракотовым фигуркам, которые находят во всех поселениях убейдской культуры. Например, изображение женщины в позе роженицы из Урука относится к культуре Эриду, но оно имеет некоторую связь с фигурками склоненных женщин халафской культуры. Убейдские фигурки выполнены в форме стоящих мужчин и женщин или антропоморфных существ обоих полов: их головы, непропорционально узкие и вытянутые, немного запрокинуты назад, глаза скошены; в результате лица этих существ напоминают морды рептилий. На большинстве мужских фигурок моделировка рук напоминает изображение крыльев. Как и в халафской культуре, статуэтки животных представлены преимущественно изображением крупного рогатого скота, но встречаются и образы диких животных. Иногда эти фигурки клали в захоронения.

Использование погребального инвентаря (преимущественно керамики) подразумевает наличие неких представлений о загробной жизни. Наиболее красноречивыми свидетельствами можно считать тело охотничьей собаки, положенное на грудь покойного мужчины, или миску мяса, поставленную рядом с собакой. Упомянутая выше глиняная модель парусной лодки, найденная в одном из захоронений, может подразумевать существование веры в то, что при помощи магии человек мог продолжать заниматься своей прижизненной профессией и после смерти. Если это так, то эта вера согласуется с обычаем хоронить слуг вместе со своим господином – вождем общины; ниже мы рассмотрим несколько таких захоронений, относящихся к раннединастическому периоду. Согласно верованиям убейдского периода, если люди и продолжали существовать после смерти, то они не должны были продолжать служить своему вождю.

Сохранившиеся человеческие останки позволяют получить, пусть и фрагментарные, антропологические данные. В позднеубейдских слоях в Эриду мертвые были захоронены в прямоугольных могилах, выложенных кирпичом. Покойных клали на спину в вытянутом положении. Судя по ске летам умерших, представители убейдской культуры были довольно крупного телосложения, в то время как скелеты раннединастического периода указывают на грацильное телосложение населения. Человеческие останки из убейдских слоев, равно как более ранние останки из Телль-Хассуны и Мосула, а также из древнейших халафских захоронений в Тепе-Гавре, определены как принадлежащие к средиземноморской расе. Таким образом, мы знаем, представители какой расы создали первые ступени вавилонской цивилизации; возможно, они же были создателями всей культуры первых поселений. Но нам ничего не известно об этническом типе этих людей. Мы можем предположить, что шумеры, ставшие основным народом Вавилонии в протописьменный период, появились в этой стране не позднее урукского времени. Изменения в традиционной керамике и исчезновение расписных сосудов не стоит связывать с их появлением – такие события не указывают на смену этнического состава населения. Также нельзя исключать возможность того, что шумеры жили в Вавилонии изначально, придя туда в числе первых поселенцев.

Несмотря на то что нам неизвестно, кем были первые жители Вавилонии, можно предположить, откуда они пришли. Прослеживаются связи их материальной культуры с характерной для Элама (где керамика, найденная в Телль-Джови и Джафарбаде, идентична керамике культуры Эриду) и Иранского нагорья, в особенности Фарса. В то же время присутствуют прямые связи со слоями халафской культуры в Верхней Месопотамии. Создается впечатление, что Вавилония была заселена земледельцами, пришедшими и с севера, и с востока; можно предположить, что быстрый рост населения в зонах дождевого орошения вынудил людей расширять границы жизненного пространства. Отметим, что в своем раннем развитии Вавилония прошла три фазы, которые удивительным образом совпадают с изменениями культуры, происходившими к северу и северо-западу от нее. После того как керамика халафской культуры достигла своего наивысшего расцвета, по всей территории, где находили подобные сосуды, наступил период деградации расписной керамики, за которым последовали ее полное исчезновение и распространение нерасписанных сосудов урукского типа. Эта синхронность развития настолько очевидна, что, несмотря на многочисленные частные отличия, можно уверенно говорить о слоях убейдской и урукской культур далеко за пределами Вавилонии.

Как же можно интерпретировать развитие культуры в таком широком масштабе? С величайшей трудностью. Мы можем утверждать, что в те времена существовали связи между отдельными регионами Передней Азии и что эти связи были основаны на взаимном обмене товарами. Но достаточно ли этого утверждения для того, чтобы объяснить все имеющиеся у нас данные? Все, что мы знаем о древнем Ближнем Востоке в историческое время, когда определенные регионы были заселены конкретными этническими группами, наталкивает нас на мысль о крупномасштабной миграции населения. Если же говорить о процессах миграции на заре истории, то переселенцы должны были быть выходцами из поселенческой культуры, поскольку на этапе охоты и собирательства или кочевого скотоводства плотность населения не была достаточно высокой. Эти люди были выходцами из ядра культуры поселений, которое располагалось на окраинах Плодородного полумесяца и неминуемо расширялось из-за быстрого прироста населения. Мы рассмотрели, как происходило заселение Вавилонии; в Анатолии и Иране земледельцы также открывали новые территории, продвигаясь дальше и дальше от своих родных деревень. Поселения появились даже в совсем неблагоприятных климатических зонах, таких как Северный Негев в Палестине. Но остается нерешенным вопрос о степени участия культур Передней Азии в развитии неолитических культур Европы и остальных частей Древнего мира.

Протописьменный период в Шумере

Нечто совершенно новое появилось в мире, отправную точку и движущую силу развития которого нам только предстоит выяснить. Имеющиеся археологические данные не позволяют ответить на все возникающие вопросы. И это очень печально, поскольку эти вопросы касаются истоков цивилизации – города-государства в Шумере.

Эту цивилизацию отличают масштабная храмовая архитектура, достижения в скульптуре и рельефе и, что наиболее важно, самая первая система письменности в мире. Но, несмотря на новые черты, шумерская культура была продолжением последней фазы культуры Урука без видимого перехода. Новые города появились на том же месте, где стояли прежние поселения, шумерские храмы повторяют планы построек убейдского времени, а керамика представляет собой дальнейшее развитие традиций Урука.

Самые ранние этапы новой цивилизации лучше всего прослеживаются в Уруке. На месте более позднего святилища Э-Ана, где почитали покровительницу города, богиню любви, войны и планеты Венера Инанну, сохранились остатки древнейшего из сохранившихся храмов. Они были найдены в слоях V–IVb (нумерация археологических слоев иногда ведется сверху вниз, таким образом меньшие номера соответствуют поздним слоям, а большие относятся к хронологически более ранним уровням). Но еще в слое VI, под этим святилищем, были найдены большие скопления глиняных гвоздей, на подобие тех, что в более поздние времена использовали для крепления настенных панелей в самых значимых культовых постройках. Также была найдена храмовая ограда, которая относится по меньшей мере к тому же слою VI. Кроме того, в слое содержались оттиски цилиндрических печатей, более характерных для слоя IVb. Иными словами, несмотря на то что нам недоступны руины самого храма, можно говорить о сформировавшемся типе шумерских культовых построек.

Рис. 7. Храм в Уруке, слои V–IVb

Рис. 8. Храм в Уруке, слой IVa

Храм слоев V–IVb был величественным памятником. Он был возведен на фундаменте из известняка, защищавшем постройку от дождей и влаги, со сторонами 75,5 ? 29 м, что в семь раз превышает размеры последнего храма убейдского периода в Эриду. Строительный материал для этого храма привозили с Аравийского нагорья, которое находится почти в 60 км от Урука. План храма в целом совпадает с планом святилища в Эриду – он имеет центральный неф и боковые помещения. К новым чертам постройки можно отнести Т-образную форму центрального нефа и три помещения, которые примыкают к коридору в верхней части буквы «Т»; помещение по центру могло быть святая святых богини и местом отправления ее повседневного культа. Точность и симметричность планировки этого «Известнякового храма» указывают на высокий уровень развития строительных навыков. Поблизости под прямым углом к Известняковому храму расположено небольшое святилище на низкой террасе. Эти постройки были разделены двором, стены которого были частично украшены мозаикой из трехцветных керамических конусов. Уровнем выше, в слое IVa, были также найдены два соединенных между собой храма, размеры первого (в большей степени реконструированного) составляют 84 ? 53,6 м, второго – 55,5 ? 22 м. С учетом помещения при входе они представляют собой комплекс внушительных размеров. В 300 м к северо-западу в слое IV был обнаружен так называемый Известняковый храм. Хотя он также был возведен на фундаменте из известняка, стены этого храма полностью отлиты из строительного раствора; эта строительная техника была крайне нетипична для архитектуры Месопотамии. Внешняя сторона стен и ограда двора были украшены каменной мозаикой и керамическими конусами. Можно лишь представить, каких огромных усилий требовали возведение и оформление этого храма.

Рис. 9. Зиккурат Ану в Уруке (реконструкция)

Вблизи храма слоев V–IV, в более позднем слое III, были найдены остатки скромного прототипа зиккурата, который быстро превратился в более внушительную постройку (на этом месте около 2100 г. до н. э. при царях Ур-Намму и Шульги было возведено святилище Э-Ана). Помимо этого, в урукском святилище, посвященном верховному богу шумерского пантеона Ану, были обнаружены постройки, схожие с террасными храмовыми комплексами в Эриду. Точно такой же комплекс обнаружен в Телль-Укейре на севере Вавилонской равнины, на его стенах сохранились фрески с изображениями животных и людей в религиозной процессии.

От времени создания этих храмов также сохранились памятники глиптики – резные печати. Для доисторических периодов в Вавилонии и близлежащих землях были характерны простые печати, не позднее чем в урукском слое VI появились цилиндрические печати (небольшие цилиндры, поверхность которых была покрыта резным орнаментом; такие печати прокатывали по влажной глине и получали оттиск в виде прямоугольного изображения). Со временем цилиндрические печати распространились далеко за пределами Вавилонии, они пользовались неизменной популярностью на протяжении всей последующей истории древнего Ближнего Востока. По сравнению с ограниченным пространством обычной печати поверхность цилиндра предоставляла художнику большую площадь, где можно было разместить более распространенные и сложные сцены. Печати использовали в основном для опечатывания сосудов; в более поздние времена ими «подписывали» текст на глиняных табличках.

В протописьменной Месопотамии существовали четыре типа цилиндрических печатей. Мы рассмотрим некоторые из их особенностей, поскольку различие в содержании сцен и стилистике их исполнения, а также особенности географического распространения печатей позволяют сделать полезные исторические наблюдения. К первому типу относятся преимущественно крупные печати, на которых мастера вырезали сцены с реалистичными изображениями; резьба была довольно глубокой, и оттиск подобной печати был полноценным, с рельефным изображением. На печатях изображали сцены поклонения богам в храме или перед алтарем, религиозные процессии на лодках, сцены сражений (одна – с изображением колесницы) и сцены охоты или борьбы с дикими животными, нападающими на стадо; сцены с борющимися дикими животными, регистры с образами животных и «священным стадом» домашнего скота. Изображения сцен повседневной жизни встречаются довольно редко. Главное действующее лицо многих сцен – это правитель, его можно узнать по фигуре, размеры которой превышают высоту остальных персонажей, и внешнему облику: бородатый мужчина с длинными волосами, перевязанными лентой, он одет в передник, закрывающий тело от бедер до лодыжек. Такие печати составляют большинство из обнаруженных в Уруке. Их довольно редко находят в Северной Вавилонии и почти никогда не обнаруживают в районе Диялы. Второй наиболее распространенный в Уруке тип печатей содержал «геральдические» композиции, которые часто включали пары обращенных друг к другу животных. Иногда встречаются образы змей или фантастических животных с переплетенными шеями. Третий тип печатей, который был характерен для района Диялы и Северной Вавилонии, в Уруке встречается довольно редко. К нему относятся небольшие печати, сделанные из материалов, отличных от материала печатей первого типа. На них помещали услов ные изображения рыб, сосудов, животных с закрученными хвостами и странных паукообразных существ, зачастую переданные несколькими штрихами. Манера исполнения печатей грубая, без достаточной проработки. Четвертый тип печатей, также распространенный в районе Диялы и в Северной Вавилонии, сформировался к концу протописьменного периода. Для этих печатей характерен глубоко прорезанный абстрактный орнамент – четырехлистник, или мальтийский крест.

Рис. 10. Оттиски печатей протописьменного периода

На рельефных изображениях того времени встречаются те же мотивы, что и на цилиндрических печатях первого типа: правитель сражается со львами или возглавляет процессию дароносцев богине Инанне или ее жрице. Эти изображения часто размещали на каменных сосудах, где художники могли свободно воплощать свое мастерство в технике высокого рельефа.

Скульптурных изображений сохранилось совсем немного: фрагмент фигурки (вероятно, портрета правителя), напоминающей по стилистике изображения на печатях и рельефах. Также известен фрагмент статуи женщины, размеры которой превышали натуральную величину: до нас дошла лишь ее голова; на ней можно разглядеть остатки головного убора с двойной короной из рогов – типичного атрибута богов в месопотамском искусстве. Плохая сохранность этого памятника особенно досадна, поскольку мы имеем дело с самым ранним из сохранившихся изображений богов в образе человека. Однако самым выдающимся произведением считается женская головка из Урука. Даже несмотря на повреждения, она дает представление о способности мастеров протописьменного периода реалистично передавать образы. Это прослеживается и на небольших фигурках животных, некоторые из них, вероятно, играли роль амулетов.

Но самым значительным достижением протописьменного периода, оказавшим наибольшее влияние на будущее человечества, стала разработка системы письменности. Ее появление подводит черту под всем тем, что было ранее, и открывает новую страницу истории. Это достижение дало название целому периоду: в протописьменный период появились первые письменные знаки. Когда это произошло? Наиболее ранние из известных документов относятся к слою IVa в Уруке, они представляют собой самую первую стадию развития письменности. Каждый из знаков был процарапан тонким тростниковым стилом на сырой глине. Некоторые из знаков были пиктографическими – схожие изображения встречаются на цилиндрических печатях первого типа (и что характерно, только на них). Однако большинство знаков определенно обобщает образ или значение слов, что делает их отличными от художественного языка изобразительного искусства того времени. Так, например, треугольного изображения женского лобка было достаточно для обозначения понятий «жена» или «женщина». При этом наблюдается устойчивая тенденция избегать сложных знаков (таких, как изображение человеческой фигуры в разных позах), которые были распространены в египетской иероглифике. «Авторы» этой письменности с самого начала стремились создать средство коммуникации для повседневного использования. Довольно скоро это письмо приобрело курсивную форму, далекую от изобразительности, и вскоре после конца протописьменного периода форма знаков совершенно перестала походить на первоначальную. Сначала существовало большое количество – около 2000 – знаков. К началу раннединастического периода, времени окончательного формирования письменности, в обиходе осталась лишь треть от числа первоначальных символов; исчезнувшие знаки не были заменены новыми, их отсутствие полностью компенсировали скрытые возможности письма.

По сути, клинопись была логографическим (идеографическим) письмом, где один знак или группа знаков соответствовали одному слову. Для повышения точности и увеличения коммуникативных возможностей такое письмо быстро развивало новые способы передачи информации. Идеограммы стали также использовать и для передачи омофонов (слов, схожих по звучанию, но имеющих разное значение), и вскоре появились специальные знаки для обозначения отдельных слогов. Это прослеживается на примере надписи на табличке из Джемдет-Наср (Северный Шумер), относящейся к тому же времени, что и документы из слоя IIIb в Уруке. В ней содержится личное имя Эн-лиль-ти. Его можно перевести как «(Пусть) Энлиль [верховный бог Ниппура в Центральной Вавилонии] (одарит) жизнью». Знак, обозначающий «жить», «оставаться живым», представляет собой изображение стрелы. Изначально его использовали для передачи шумерского слова ti, «стрела», и впоследствии этот знак стал омофоном ti(l), «жить» – слова достаточно абстрактного для того, чтобы передать его изображением. По тому же принципу в египетской иероглифике слово ?pr, «становиться», «зарождаться», передавалось изображением скарабея ?pr (в египетской системе письма передавались только согласные звуки). В слоговом письме звуки обозначаются конкретными знаками, которые следует читать как определенное сочетание звуков, а не как идеограмму. Но знаки, с помощью которых передавали звуки, не вытеснили символы, обозначавшие целые слова; в клинописи они сочетались. Эта особенность останется характерной для всех последующих систем письма, появившихся после исчезновения шумерской письменности, – аккадской, хурритской, хеттской и т. д. Последняя клинописная надпись была сделана в I в. н. э.: достижение протописьменного периода активно использовали в течение 3000 лет.