Шакалы вышли на охоту

Я слышал в его голосе еле сдерживаемую ярость. Я принял из его рук жалобу и пробежался по ней глазами, убедившись, что пьяный идиот не упомянул Дюка.

– Нас с тобой кровные узы не связывают, Джо, поступай, как знаешь.

Уловив тайный смысл за этими словами, он поднял на меня серьезный взгляд.

– Не строй из себя королеву драмы, Джекклс, и научись наконец отвечать за свои поступки.

– Каких объяснений вы хотите, капитан? Он взбесил меня, я дал волю рукам, и все. Видимо, гены училищем не выветришь, – пробормотал я про себя, но он услышал.

– Тут не в генах дело, а в том, что ты устал! Возьми себе отпуск, сколько можно повторять? У тебя их с прошлых лет на целый год осталось. Все это как-то слишком лично для тебя.

– Нет! – упрямо отрезал я. – Сидеть сложа ручки я больше не намерен. Сколько недель мы сидим с этим делом, как канарейки на жердочке, а он все еще на свободе.

– Ты не один работаешь тут. Мы справимся.

Я хотел съязвить, но вдруг у меня защипало в глазах, и я раздраженно потер их пальцами. Я не хотел признавать, что правда выбиваюсь из сил. Шакал не давал мне покоя. Я чувствовал, как что-то очевидное мельтешит у меня перед глазами. Что я смотрю, но не вижу.

– Иди-ка сюда, – вдруг позвал Джо.

Я с опаской подошел.

– Дыхни, – потребовал он, вставая.

Я напустил на себя негодующий вид, чуть не задохнувшись и не сделав диаметрально противоположное.

– Достал, Джо! Сколько можно?? До этого я у тебя был кандидатом в психушку, а теперь я еще и алкаш?!

– Прости, – сказал он, но, не успел я его “простить”, добавил: – И все-таки дыхни.

Я сдался и подышал. Дюк с интересом наблюдал за странными человеческими махинациями.

Джо удовлетворенно кивнул. Я ехидно улыбнулся, в душе облегченно выдохнув.

– И во что выльется заявление? – равнодушно спросил я.

– Ни во что. Никаких телесных повреждений ты ему не нанес, а у него, помимо связей, нет даже человеческого уважения, так что ты отделался предупреждением. Но незапятнанной репутации у тебя уже нет, так что засунь своего чесоточного зудня сам знаешь куда.

Он замолчал.

– Рауль, ты уверен, что ты в порядке?

– 100 процентов, – кивнул я.

Джо долго и пристально разглядывал меня. В этот момент я, может, впервые, увидел в нем настоящего начальника, а не хорошего товарища, с которым мы прошли через всякое. Вместе мы проучились пару лет, и хотя он всегда был на пару шагов впереди, мы спина к спине участвовали в перестрелках, мчали по ночному городу с сигналкой на крыше, в скучные дни отстреливали друг друга линейками из-под столов. Теперь я вспомнил, как мы далеки и в горле почувствовалась горечь. Как тогда, когда он напомнил мне о моей “сомнительной репутации”.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Тогда у меня есть дельце. На 31-м житель 74-ого дома пришел сегодня и рассказал кое-что интересное.

Он протянул мне распечатанный лист и начал:

– В ночь убийства он вышел покурить на балкон и увидел, как рядом с соседним домом остановилась машина. Оттуда вышли два человека. Один открыл багажник, выволок оттуда мешок и выбросил его в Авру. После этого они сели назад в машину и уехали. Поедем сегодня туда, прочешем территорию.

Я взял лист с показаниями и кивнул. Когда я взялся за ручку двери, он сказал нам вслед:

– И скажи спасибо своему “фельдшеру”, что вылечил тебя так быстро.

Я понял, что все ему было известно.

– Скажу.

– Я свяжусь, когда соберемся.

Спустя полчаса мы уже были там, в поисках чего-нибудь подозрительного. В который раз обойдя район, мы с Дюком остановились перед каким-то домом. Я выгнул спину, так, что она хрустнула, и соизволил посмотреть, где мы. Рядом шумела Авра, разделяющая наш, “бедный” берег, с богатым. Я опустил взгляд на окно квартиры на первом этаже, где жили раньше.

Я вышел на улицу. Брат в полусне сидел на земле, рядом вертелись его такие же пьяные и обкуренные дружки. Я начал орать и махать на них руками, грозя милицией. Они, хохоча и крича на всю улицу, таки ушли.

“Вставай”.

“Ой, братишка… мне так плохо… ” – простонал он и издал странный звук. Я с отвращением отвернулся.

“Ты закончил? И я тебе не братишка, – заявил я и нетерпеливо тряхнул протянутой рукой. – Вставай, говорю!”

“Не могу… ”

“Давай скорее, пока отец не проснулся!” – в отчаянии заорал я. Эти слова подействовали. Брат вяло протянул руку. Я ухватился за нее и со всей пацанячьей силы потянул на сеня. Он был крупнее меня, поэтому, если бы он не схватился за стену, я бы ни за что не поднял его. Я перекинул его руку себе через шею, он облегченно взвалил на меня большую часть своего веса. Мы медленно заковыляли в подъезд. Слава Богу, мы жили на первом этаже, иначе мы бы умерли где-нибудь на лестнице.

Брат потом весь день, мучаясь с похмелья, пресмыкался передо мной, но я не обижался. Переживать еще из-за него – зачем? Отец, даже по запаху, ничего не узнал. Принюхался, наверно.

… Дюк молча потянул меня в куда-то. Он не вилял хвостом, не лаял, даже пасть не открыл. Таким он был на работе. Пес уткнулся носом в землю. Я опустился на колено рядом. След от кроссовка, наступившего в размоченную недавним дождем глину. В глину, похожую на оставленную на заборе. На подошве выведено название “Cheetah”. След свежий. Небольшой размер – 36-37. Дюк потянул меня туда, куда направился владелец кроссовка. Я пошел за ним. Вдруг мое внимание привлекло движение во тьме под домом. Это был человек, кажется, женщина. Она ускорила шаг. Меня это не насторожило – некоторые особо умные женщины, заметив за собой мужчину, мигом представляли себе, что это – насильник. Я подавил в себе желание разбойно засвистеть и заорать: “Эу, гражданочка, давайте знакомиться!”, и вместо этого крикнул:

– Девушка, не бойтесь. Пес не…

При звуке моего голоса она вдруг побежала. А вот это уже что-то да значило.

– Остановитесь!

Я спустил пса и побежал за ними.

Они завернули за угол и пропали из моего поля зрения. Когда я нагнал их, Дюк бешено лаял, упершись лапами в стену. Женщина ловко карабкалась по пожарной лестнице вверх. Я полез за ней. На вершине я потратил лишние две секунды, чтобы вытащить пистолет и осторожно выглянуть, ожидая засады. Но нет, она отошла. Я залез и огляделся, пытаясь в темноте беззвездной ночи углядеть ее.

Гудок телефона.

Я резко обернулся. Она стояла у самого края, я – на середине. Она убрала телефон от уха. Я вскинул пистолет.

– Ни с места!

Она сделала пару шагов в сторону.

– Стой на месте!