Созвездие рыб в сливочном соусе

– Надо же, как хорошо получилось! – обрадовалась я.

– Теперь я совершенно спокойна! – восхищенно произнесла Рахель. – Спасибо тебе! Сейчас я Знаю, что рожу сына. Ведь я видела его!

Последним ритуалом этой невообразимой поездки было чтение всей книги Псалмов Давида под аккомпанемент тамтама. Перед началом чтения раббанит Двора объяснила, что магический ритуал целебно подействует на весь наш предстоящий год жизни в Израиле до следующего приезда к Рабби Нахману в Умань. И добавила:

– Кроме того, отдав чтению книги Псалмов Давида ваши души, вы очень устанете и потому будете спать крепким сладким сном и в автобусе до Борисполя, и в самолете, так что вернетесь в Израиль мгновенно, словно на крыльях Всевышнего.

Наш автобус действительно стоял возле синагоги, а чемоданы уже лежали в его багажном отделении, так что это было последним «сумасшествием», которое мне предстояло совершить в моем первом паломничестве к Рабби Нахману. Но я даже представить себе не могла, насколько моя душа будет «упираться» в исполнении этого ритуала!

Я вообще не сильна в музыке и, конечно, прежде не читала никаких книг вслух под музыкальное сопровождение. Тем более древнюю книгу, написанную на высоком иврите. Очень быстро сбилась с ритма и потому катастрофически не успевала читать, теряла слова и целые строки. Да еще прохладный воздух кондиционера не долетал до того место в синагоге, где Двора решила проводить ритуал. Пот струился градом, застилал глаза, превращая ивритские буквы в сплошной черный поток. Я оказалась единственной русскоязычной в группе. Всем остальным женщинам было намного легче, как было бы легко мне читать Псалмы Давида на русском языке.

В какой-то момент я вдруг вообще улетучилась из ритуала, потому что увидела себя в образе принцессы Элизы – сестры одиннадцати братьев-лебедей из сказки Андерсена. Как она, изнемогая от нечеловеческого напряжения и усталости, до последней секунды вязала им рубахи из крапивы, убежденная, что это их единственный шанс снова стать людьми. И этот шанс зависит только от нее!

Наверное, я задремала, и мне все это привиделось, потому что теперь, вернувшись из сна, ощутила монотонные звуки тамтама давящим набатом, словно кто-то бил кувалдой по раскаленному железу, безуспешно пытаясь превратить его во что-то полезное. Слова псалмов утопали в гудящем восточном ритме и теряли для меня всякий смысл. Но я упорно смотрела в книгу и вырывала их оттуда, заставляя звучать. Мне казалось, что если я позволю себе бросить выполнение этого последнего ритуала, то ничего не получится, и тогда Раз не женится на мне!

– Достаточно.

Я услышала это слово и одновременно ощутила чью-то руку на моем плече. Подняла глаза и увидела незнакомую женщину в белых одеждах. Возможно, благодаря одежде или добрым светящимся глазам она выглядела необычно, словно ангел.

– Достаточно?! – прошептала я удивленно.

– «Пророчество возможно только в час радости», – сказала женщина, – я цитирую Вавилонский Талмуд. Радость – это и есть главное в учении Рабби Нахмана. Всевышний Открывается человеку только в радости. Тебе предстоит освободиться от привычки принуждать себя. Иначе ничего не получится. Как только ты перестанешь принуждать себя и других, никто не будет принуждать тебя. Мир снаружи всегда в точности такой, какой внутри. Пойдем со мной.

Слова женщины звучали убедительно и заставили меня подняться со скамьи. Само ее неожиданное появление показалось чудом. Она увидела мои страдания! Никто не видел. Каждый был занят своими желаниями, а она увидела. Да еще произнесла невероятную вещь – оказывается, мне предстоит освободиться от привычки принуждать себя! И что тогда? Делать только то, что мне хочется?! Такого я даже представить себе не могла!

– Пойдем со мной, – продолжала женщина в белом, – выйдем во двор. Тебе нужно освободиться от требований эго – достичь цели.

Конечно, я понятия не имела, что значит «освободиться от требований эго». Однако слово «освободиться» звучало завораживающе. «Прервусь ненадолго, – подумала я, – книга длинная. Сто пятьдесят псалмов!»

Перед выходом из синагоги в небольшом коридорчике женщина в белом заварила крутым кипятком два стакана нерастворимого черного кофе, и мы направились к деревянному столу, стоящему во дворе, в тени развесистой ивы.

Когда мы уселись за длинный широкий стол, женщина-ангел с наслаждением закурила. Я немедленно последовала ее примеру и тут же ощутила безграничное освобождение «от требований эго», как выразилась моя новая учительница! Мы словно перенеслись в другую реальность. Реальность никогда никого ни к чему себя не принуждать.

– Идан, – представилась женщина и подала мне руку.

– Вирсавия, – ответила я, ощущая тепло ее ладони, и спросила: – Идан от слова Эден – рай, верно?

– Да, – улыбнулась она.

– Ты точно и есть рай! – восхищенно произнесла я.

– Ты тоже, – убежденно ответила она.

– Я?!

– Каждый человек – это и есть истинный рай. Просто он думает, что рай где-то снаружи, а на самом деле рай внутри него. Вот сейчас тебе хорошо, верно?

– Да!

– Значит, ты находишься в раю, и он всегда с тобой, просто ты не всегда в нем.

Легкий августовский ветерок приносил с собой запах спелой смородины и душистых яблок. Запах завораживал и волновал едва различимыми воспоминаниями раннего детства. Несколько малышей возле дверей в синагогу обливались водой. Дети смеялись и визжали, убегая друг от друга, натыкались на взрослых, и те смеялись вместе с ними. На мгновение вспомнился недавний ад из чернильного потока произносимых мной слов, гудящего набата тамтама и пота, застилающего глаза. Я поразилась, как легко Идан вывела меня оттуда сюда – в веселый двор, наполненный легким ветерком и шелестом ивы. Неожиданно на мой бумажный стаканчик с кофе приземлилась стрекоза. И я с упоением наблюдала, как она старательно тычется своими ярко-зелеными губами в белую крупинку сахара, прилипшую к краю.

– У тебя точно все сбудется, – убежденно произнесла Идан, когда я отвела взгляд от стрекозы и взглянула на нее.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что ты умудрилась целых две минуты наслаждаться стрекозой, – засмеялась женщина в белом и серьезно добавила. – Я еще не достигла такого рекорда.

– Ты что, действительно следила за временем, когда я смотрела на стрекозу?

– Да.

Мне стало неловко, и я произнесла в свое оправдание:

– На самом деле со мной такое давно не происходило, с детства.

– Какое такое?

– Это ненормально разговаривать с человеком, и вдруг посреди разговора забыть о нем и выставиться на насекомое.

– Вот и я о том же, – ответила Идан, – все, на что тебе указывали в детстве словами «это ненормально», и есть твой истинный рай. Ты находишься у Раби Нахмана только для того, чтобы вспомнить твой рай. Просто вспомнить его.

Мне захотелось объяснить ей, что я нахожусь у Рабби Нахмана только для того, чтобы праведник походатайствовал перед Всевышним о моей скорейшей свадьбе с Разом, и если бы не это обстоятельство, я бы никогда в жизни не очутилась в столь странном месте, но вместо этого неожиданно для себя спросила:

– Значит… у каждого человека рай выглядит по-разному?

– Выглядит по-разному, но его основа у всех одна и та же.

– Радость! – догадалась я.

– Именно!

– Радость – это и есть рай. Конечно, она может иметь множество оттенков. Радость бывает тихой, спокойной, нежной. А бывает буйной, восторженной, благодарной.

– Откуда ты все это знаешь?

– Впервые я приехала к Раби Нахману семь лет назад и совершенно, как ты, совсем ничего не знала о рае. В тот, мой первый приезд одна женщина…

– В белых одеждах, – засмеялась я.

– В сиреневых, – улыбнулась Идан, – подарила мне книгу Рабби Нахмана «Ликутей могаран» и благословила стать преданной ученицей праведника. Вот тогда и началось самое захватывающее путешествие в моей жизни – путешествие в истинный рай.

– Мне так хочется подольше побыть с тобой, – грустно произнесла я, – но наше посещение Рабби Нахмана закончилось, и мы возвращаемся в Израиль.

Я произнесла это и вдруг поняла, что действительно уже вечером буду дома в Иерусалиме. То есть в своей обычной обстановке, где никто не делает никаких сумасшедших вещей, не слышит живые голоса мертвых праведников, не спит на их могилах. Мне вдруг стало так грустно, словно меня приняли в невероятный волшебный мир, а теперь выставили за дверь.

– Как же мне быть, когда я вернусь в Израиль? – в отчаянии спросила я Идан и попыталась объяснить причину своих страданий.