Ведьмино золото

– Ладно, кто бы на твоем месте не испугался? Сбежал и сбежал. Вернулся же? – будто прочла его мысли Има. Она вернула Моа плащ, завернулась в свой, предложила. – Нам бы вторую лошадь добыть.

– Живые кони таких как я обычно не носят, – был ответ.

– Выходит, у вас все кони мертвые? – прозвучал вдогонку закономерный вопрос.

– Да, такие и есть.

Има подумала немного и через пару мгновений просияла.

– На, – всучила Моа повод Браслета. – Пусть привыкает к тебе. Ты ему, вроде, не так уж и страшен, как сам считаешь. А я себе, как выдастся случай, еще одну лошадь куплю. – Как ни странно, задумка девушки удалась. Конь уверенно пошел за личем, будто знал его всю жизнь. – Видишь, не только с мертвым конем столковаться можно. И живой все поймет, коли ты человек хороший.

– Я не хороший, – эхом отозвался Моа.

Има пожала плечами.

– Я по своим наблюдениям сужу, а по ним ты хороший.

– Обмануться не боишься?

– Боюсь, но что поделать? Хорошие люди, как самородки в золотоносной стремнине, пока не перемоешь гору песка, не найдешь. А коли не искать, так и жизнь проживешь в сплошном песке, без настоящего золота. Хотя мне вот вроде и жаловаться грех. У деда в селе «золотых» людей немало было.

Моа отметил, с какой грустью девушка произнесла «у деда». Не «у себя»… Неожиданное чувство солидарности родилось в груди: он тоже знает, как это – понимать, что место, к которому привык, вовсе не твой дом. И все же странное ощущение, ведь обычно чувства у мертвых притуплены, а тут… И он снова вспомнил Архо и Люсьену, которых мысленно осуждал за их нелепые эмоциональные спектакли. Они наверняка теперь считают его врагом.

И попытаются уничтожить при первой же возможности.

Отбросив неприятные мысли, лич поинтересовался:

– Как твоя магия?

– Восстановилась немного. Если пару дней растрачивать не буду, наберется и для боя, чтобы уж вдарить – так вдарить!

– Пару спокойных дней нам никто не обеспечит. Ночей – уж точно.

– Ох, и надоедливые… – Има, морщась, потерла скрытый тканью амулет. – Чтоб их, этих мертвяков.

Тропа почти отвесно увела на холм, в самый залитый рассветным солнцем небесный зенит. На вершине с утоптанной ровной площадки было видно, как стекающая вниз по склону дубрава разрывается надвое широкой дорогой. Но добраться до этой дороги оказалось тем еще приключением. Склон, по которому спускались, в отличие от противоположного, обращенного к Иминому селишку, обрывался слишком круто. Видимо, когда-то злая буря обглодала его до самых каменных костей, что торчали теперь валунами и скалами меж деревьев, словно в напоминание о позабытом катаклизме.

Спуск получился неторопливым, а для Браслета и вовсе тяжким. Иногда ему приходилось почти что на зад садиться, таким резким был уклон. И все же они сошли с холма без потерь.

Там, где тропа вливалась в дорогу, Моа остановился. Има тоже резко встала.

– Что это? – спросила, отследив напряженный взгляд спутника.

– Оленеголовый, похоже.

В воздушно-кружевном малиннике, действительно, лежали кости. И слишком уж сильно они были покрошены, издали почти не разобрать. Лишь в оглодках рогов, торчащих из-под листьев, угадывалось нечто знакомое.

– Пойдем взглянем?

Има, со свойственной ей восторженностью, первая ринулась опознавать останки. Моа с конем в поводу отправился следом. Он предположил верно. Разномастная мешанина костей подтверждала, что упокоился в малиннике именно многоголовый знакомец. И все же, узнать его оказалось непросто. Все черепа были расколоты, а скорее, раскусаны на мелкие куски. Твердые рога, что далеко не всякому хищнику по зубам, были измельчены небрежнее остального, видимо, нападавшего они не интересовали.

Пока Моа прикидывал габариты того, кто так ловко разделался с их ночным врагом, неосведомленная Има бодро порылась в обломках и выудила неполную берцовую кость, на которой остались два четких следа.

– Смотри. – Округлив глаза, приложила к находке руку. Между откусами уместилось расстояние в локоть длиной. – Это что же за пасть такая тут отгрызла?

Отложив кость, девушка бросилась к остаткам пары не превращенных в труху черепов и нашла на них подобные отметины.

Лич не стал больше держать спутницу в неведении.

– Ночью кто-то оленеголового по холму гонял, и мы его почти не интересовали.

– Кто же? – Има сперва изумилась, а потом подхватила кость и принялась приставлять к следам чудовищных зубов руку то так, то эдак. – Как думаешь, в мою ладонь эти зубки будут?

Она посмотрела на лича многозначительно, и Моа без слов понял, что кроется в этом взгляде. Подтвердил догадку:

– Неведомое создание из Герцогова подвала.

– Как-то выбралось, – согласилась Има. – Эх, жаль, я его из-за непроглядного мрака так и не рассмотрела. При новой встрече точно бы узнала. Интересно, кто это?

– Рано или поздно выясним, – рассудил Моа.

– Удивимся, наверное, когда увидим. Вот ты каким его представляешь?

– Никаким. Обычным.

– Обычным? – Има, кажется, даже немного расстроилась. – Не может такое создание быть обычным. Прояви же фантазию! – С этими словами она бодро вычертила что-то острым концом кости на земле. Получилась горбатая, щетинистая кракозябра с пастью в пол собственного тела и тощим хвостиком. – Я его примерно так представляю. А ты что-то хочешь добавить к портрету?

Лич пожал плечами. Фантазия… У мертвых она за ненадобностью практически полностью отсутствует. Просто лишняя эмоция, загружающая дурацкими картинками мозг…

И все же…

– Нарисуй копыта.

Правда, это была никакая не фантазия. В наличии копыт у подвального монстра Моа не сомневался.

***

До самого вечера они двигались на юг.

За это время солнце успело взлететь в небеса из-за восточного края земли, пересечь небосвод и рассыпаться на западе ало-лиловыми всполохами вечерней зари. Дубрава сменилась смешанным лесом. Благородные буки и ясени гордо возносили над дорогой пышные кроны. Степные клены стояли, обсыпанные алыми серьгами. Надувались шарами пушистые приземистые грабы и бересклеты, еще не набравшие положенной красноты.

За день пути им не попалось никакого человеческого жилья. Лишь тихий, светлый, радостный лес был кругом, и изредка кто-то из его обычных жителей пересекал путникам дорогу. Вихрем пролетел заяц. Ёж протопал, сопя и фыркая. Неспешно проползла золотистая, с мелким бисером синего крапа, веретеница.

Чем гуще ложилась ночь, тем чаще оборачивалась Има. Все высматривала, не нагоняют ли преследователи. Мертвяками и не пахло. Должно быть, путники оторвались от них на приличное расстояние.

– Вчера с вечерней зарей пришли, – поделилась тревогой девушка. – Тьма еще не пала, а мертвяки уже от Герцоговых развалин до села добрались.

– Сейчас мы хорошо от них оторвались, – успокоил ее Моа, но Има все еще сомневалась.