Собрание сочинений неизвестного автора

КАТЯ, НЕ УБЕГАЙ!

1 глава.

Катя встала с петухами. Не потому что она жаворонок – да никогда такого за ней не водилось! Просто сегодня у неё, страшно сказать – свадьба. А на свадьбу, как известно, не ходят с утра помятой. Даже если эта свадьба – чужая затея.

В доме уже кто-то хлопал дверями. Значит, утро началось официально.

Катя пошла в душ – благо уже знала все ходы и выходы в доме Фёдора. Быстро освежилась и начала наносить косметику. Ей хотелось быть красивой для всех.. Вот оно, счастье семейной жизни, в полный рост! Дом Фёдора она уже успела изучить за эти дни, как карту метро. Правда, каждый раз надеялась, что это последняя остановка.

Освежившись и напудрив нос, она уселась перед зеркалом. В планах – причёска с начёсом, бигуди и шляпка. Вуаль прилагалась, как занавес к спектаклю, в котором она сама не знала – актриса она или просто реквизит.

На кухне тем временем шёл бой без правил – Валентина Валерьевна, мать жениха, и баба Клава, соседка с жизненным стажем и закалкой, готовили кулинарный шедевр. Главным номером был поросёнок. Не живой, конечно, а художественный – из риса и фарша. Сверху обмазан пюре, пятачок из свёклы, ушки из солёных огурцов, глаза из маслин. В ушах серьги – кольца лука, а на голове – корона из апельсина. Кулинарный косплей!

Катя мельком взглянула на это произведение и подумала: «Если бы свиньи умели смеяться – вот это бы заценили». Но, надо признать, выглядело внушительно. Такой «поросёнок» мог бы даже конкурс в местной газете выиграть – «Лучшее свадебное блюдо».

Пока Катя думала о том, как не засмеяться при виде фаршированного блюда, на неё обернулась Валентина Валерьевна:

– Иди ко мне, моя дорогая невестушка, я тебя обниму!

Катя подошла, как будто шла на вручение повестки. Объятия были крепкие, сибирские. Поцелуй – громкий, щёчно-официальный.

– С сегодняшнего дня мы с тобой родня, – гордо сказала Валентина Валерьевна.

– Да уж, – кивнула Катя и ловко выскользнула из её объятий. – Родней стали быстрее, чем я к зубной щётке привыкла.

– Иди, доченька, прихорашивайся! Чтоб все ахнули: "Вот это невеста! Вот это жена!" У моего Федьки должна быть такая, чтоб сразу на зависть всем!

Катя прошла к зеркалу, раскрутила бигуди. Хотела пышную причёску – пусть хоть голова будет объёмной, раз ситуация потешно – грустная.

Из комнаты донеслось рычание кровати – это Фёдор проснулся. Потягивался, как человек, у которого сегодня знаменательное событие.

Катя подошла к нему, ткнула локтем:

– Ну что, жених? План какой?

– Ты о чём, Катюха? – пробормотал он, сонно приподнимаясь.

– Не называй меня так, а то передумаю. И сбегу. А ты останешься с поросёнком в духовке и гостями в шоке.

– Понял, понял, товарищ генерал, – усмехнулся Фёдор и будто по привычке приложил руку к виску.

– К пустой голове руку не прикладывают, – буркнула Катя. – Я вот чего понять не могу: ты же обещал, что я просто познакомлюсь с мамой – и всё. А теперь свадебный марш в голове играет с шести утра.

– Да я сам не понял, как так вышло, – вздохнул он. – Мама сразу как услышала, что ты – учишься в институте, с глазами, с фигурой – она сразу как-то… оживилась. А я… ну… поддакнул.

Катя села рядом.

– Ты поддакнул, потому что вчера напился в хлам.

– Я не напился, – возразил он, – я просто чуть-чуть для смелости принял. И только потому, что Савельевич с гармонью пришёл!

– Ага. А потом ты пел «Очи чёрные» на кухонном табурете и объявил, что женишься «по велению сердца». А потом заснул в обнимку с подушкой и кольцом.

Фёдор покраснел. Парень-то влюбился по-серьёзному, но как выразить – не знал. То шутит, то молчит, то в ЗАГС тащит.

– Ты, Катя, правда… извини, – сказал он искренне. – Я просто не думал, что всё так быстро. Хотел как лучше.

– А вышло как всегда, – вздохнула Катя. – Ну да ладно. Раз уж свинья в духовке – значит, обед будет. А потом посмотрим. Сыграем свадьбу. Но только один раз. Второго дубля не будет.

Фёдор улыбнулся неловко, но тепло. Катя тоже. Всё-таки он был… ну, хороший. Просто деревенский. Не испорченный. Не голливудский, конечно, но со своей душой.

В окне уже мелькали соседи – кто с подарками, кто с ведром, кто просто мимо шёл, чтобы «случайно заглянуть». Подготовка к свадьбе шла по расписанию.

А Катя – шла по жизни, как по минному полю. Только на каблуках и с улыбкой.

2 глава

Катя, конечно, человек разумный. Но разум у неё, как выяснилось, иногда брал отпуск. Особенно когда на горизонте появлялся какой-нибудь грустный, стеснительный парень, похожий на того самого ежа, который больно колется.

Сначала всё было вполне безобидно. Катя с одногруппниками моталась по Ставропольскому краю. Типа турне с образовательным уклоном: днём – музеи, вечером – раки, шашлык и самодеятельность. Край, надо сказать, – чудо. Воздух горный, пейзажи сказочные, люди… ну, тоже с колоритом.

На одной из таких вечерних посиделок, где было много молодёжи, Катя и познакомилась с Фёдором. Он сидел в углу, как мебель из прошлой жизни: скромно, молча, с таким выражением лица, будто его забыли выключить.

Катя его пожалела. Ну а как – в стае весёлых, шумных студентов сидит один Федя, как в фильме «Один дома», только без ёлки. Она пригласила его на танец. Он удивился, будто не поверил, как его неповоротливого верзилу приглашает девушка, да ещё такая красивая. Не ошибка ли? Но всё же пошёл. А как заулыбался! Улыбка у него была такая… как у школьника, которому двойку в журнал забыли поставить.

Танцевал он, правда, как медведь, впервые попавший на лёд. Катя потом ещё неделю синие пальцы на ногах прятала в кроссовках. Но терпела. Это же во имя добрых дел.

Потом подали раков и пиво, и тут Федя вдруг сказал:

– Мне пора домой.

Прямо как Золушка. Только вместо тыквы – мотоцикл, и вместо каблука – шлёпанцы.

Катя подумала: «Неужели обиделся? Может, кто хихикнул, пока мы танцевали? А он услышал?» Побежала за ним. А тот уже мотоцикл заводит. Готов уезжать в ночь.

– Федь, – говорит Катя, – я всегда мечтала научиться водить мотоцикл. Научи?

А он, не моргнув:

– Садись, научу.

Катя аж растерялась. Ожидала, что он скажет что-то вроде «не сейчас» или «нужны права»… А тут такой напор! Он согласился научить её водить свой байк.

– А девочки? Они меня ждут…

– Скажи им, что скоро будешь.

– Ладно!

Катя метнулась обратно, крикнула в комнату:

– Я с Федей, на мотоцикле покатаюсь, скоро вернусь!

– Только не уезжайте далеко! – кто-то из девчат пробормотал, не отрываясь от салата.

Катя выскочила. Федя уже у мотоцикла маршировал, как механик-романтик. Он ей показал: вот газ, вот тормоз, вот спидометр – всё строго, с лицом инструктора из автошколы времён прошлого века.

Потом она села, завела мотор – и… вжух! Улетела, а Фёдор остался позади, в пыли. Даже не успел запрыгнуть на сиденье. Только и слышалось сзади:

– Катька-а-а-а-а!!

Она ехала, как в кино: ветер в лицо, песня в голове, дальнобойщики моргают фарами…

А потом до неё дошло: Фёдора-то нет! Где он?

Да, Федора не было рядом. А когда до неё дошёл этот факт, то изрядно испугалась и возопила. Ей срочно надо остановиться. Но как?

– АААА!! – закричала она. – Где тормоз?!

А тормоз, между прочим, всё это время был на месте. Но где же тормоз? От стресса ученица забыла, где он находится.

Неожиданно мотоцикл стал терять скорость и мягко притормозил. Просто бензин закончился.

Мотоцикл благополучно сам остановился, как уставший пёс. Катя обернулась – а Фёдор бежит, как олимпийский участник без кроссовок. Подбежал, взмыленный, выдохнул:

– Ты жива? Слава Богу!

И лёг прямо на траву. Пять минут лежал, молчал. Потом сел:

– Я думал, всё – катастрофа. А оно, оказывается… бензин. Вот что тебя спасло.

Они вместе катили байк на ближайшую заправку. А ближайшая оказалась не ближе пары километров. Шли молча, как два героя из разных фильмов, попавших в одну дорожную комедию.

Когда дошли, уже стемнело. До ставропольской квартиры – невесть знает сколько. Фёдор предложил переночевать у него в деревне.Катя переживает:

– Меня же девчонки ждут. Я им обещала.

– У меня дома мама, не бойся. Я тебя не трону, – сказал Фёдор, как будто он рыцарь, а она – замужняя королева.

– Не в тебе дело. Просто поздно уже. Им же тревожно.

– Позвони.

– Да спят они уже. Ладно, я голосовуху запишу.

Катя нажала кнопку и шепнула в телефон:

– Девчата, я у Феди. Всё нормально. Завтра вернусь. Технические причины…

Утром в ответе уже было:

– Подруга, мы думали, ты таких вообще не рассматриваешь. А этот – ну прям Недоросль! Хотя… милый.

Катя прикусила губу. Усмехнулась.

«Недоросль, говорите… А мне с ним, почему-то, хорошо».

3 глава

– Я ещё раз прошу прощения, что всё так нелепо вышло… – начал Федя, косясь на Катю виноватыми глазами. – Ты, наверное, уже проголодалась…

Он полез в карман брюк и с торжественностью, достойной вручения ордена, достал конфету:

– На, подкрепись!

– Подкрепись сам, – буркнула Катя и оттолкнула его руку с конфетой, как будто это было что-то радиоактивное.

Помолчали. В темноте. Катя кипела внутри, как самовар на углях. Все её эмоции напоминали грозовое облако: и гремит, и сверкает, и молнии во все стороны. Она злилась на всё подряд – на ночь, на деревню, на Фёдора… и, конечно, больше всего – на саму себя. В городе, небось, подружки сейчас пьют пиво, едят раков, смеются, рассказывают анекдоты. А она – тут. В темноте. С этим… мотоциклетным кавалером.

А самое обидное – голодная.

Но деваться некуда. До деревни – шагом марш. Пешком.

Шли молча. Уже подойдя к селу, Федя вдруг вскинул голову к небу:

– Глянь, звёзды какие! Прям как соль на чёрном хлебе…

Катя не оценила поэтичности момента, потому что зуб на зуб не попадал – замёрзла.

Фёдор заметил это без слов. Молча снял с себя ветровку и накинул ей на плечи.

Катя, конечно, не айсберг, но именно в этот момент внутри неё что-то потеплело.

А когда потеплело – и поговорить захотелось.

В деревню добрались далеко за полночь. Подошли к калитке – залаяла собака. Не громко, но с претензией.

Фёдор шикнул:

– Тихо, Дуся! Не узнала что ли? Свои мы.

Собака смолкла, но взгляд у неё остался подозрительный.

Федя взял Катю за руку. Серьёзно так, уверенно. Посмотрел ей в глаза. Глаза были такие… растерянно-надеющиеся. Примерно так на Катю в детстве смотрел телёнок у бабушки в селе, когда он надеялся получить от неё сахар.

– Дорогая Катюша…

Пауза затянулась.

– Только не говори, что ты забыл ключ и нам надо обратно возвращаться, – вставила Катя.

Фраза сработала: оба расхохотались. Фёдор повеселел и, собрав волю в кулак, выдал дрожащим голосом:

– У меня к тебе просьба…

– Валяй, Чапай, – Катя изобразила заинтересованность, хотя внутри уже напряглась.

– Пообещай, что ответ будет положительным?

– А ты, оказывается, не такой уж стеснительный, – прищурилась она. – Говори уже, пока я не передумала.

Фёдор сглотнул и выпалил:

– Скажи моей маме, что ты моя невеста. Ей приятно будет, старушка мечтает, чтобы я женился. Ну, просто скажи. Чисто символически. Мама добрая, накормит, одарит, дачу перепишет… в общем, подыграй.

– Ты что, совсем рехнулся или только наполовину? – Катя спрятала руки в карманы ветровки и отвернулась. – Ищи себе другую артистку. Театрал.

– Ладно, забудь! – махнул рукой Федя. Дуся, почувствовав атмосферу, тоже пошла в будку, не дождавшись развития любовной линии.

– Пошли в дом. Видно, не все девушки считают, что быть невестами – это честь! – ворчал Фёдор, разуваясь в сенях.

Катя молча сняла кроссовки, прошла в дом. Внутри – словно к бабушке попала: половики в цветочек, печь выбеленная, подоконники в цветах, пахнет хлебом и ладаном.

Она устало села на диван. Пока Фёдор возился, где-то в спальне раздался шорох, а потом голос:

– Сынок, это ты?

– Я, мам.

– Сердце ныло… На погоду, наверное… Я снотворного выпила, вставать не буду…

– Мам, я не один.

После этой фразы снотворное испарилось, как вода на раскалённой сковородке.

Валентина Валерьевна буквально вылетела из спальни, заплетаясь в халате:

– Доброй ночи, красавица! Я Валентина Валерьевна. Чья ты будешь?

– Катя. Из Воронежа.

– Из Воронежа? А я-то думала, с соседней улицы! Вот это география! А как ты к нам забрела?

– Мы с Федей были в Ставрополе, у подруг. Он… пригласил меня.

– Дружите? – глаза у Валентины Валерьевны засверкали, как у продавца, которому сказали «беру».

– Ну… со вчерашнего дня, – ответила Катя и покраснела. Как первоклассница с букетом.

– Ой, детки, да вы голодные! А я как чувствовала – пельменей наварила! Сейчас разогрею, масло, сметану – всё будет! Хотите фрукты? У нас груши – мама не горюй!

Через пять минут на плите шкворчало, на столе парило, а в глазах хозяйки светилось счастье, как в окнах новых пятиэтажек.

После ужина Валентина Валерьевна, шепнув Феде: «Стели гостье постель!», подошла к Кате и, понизив голос, спросила:

– Федька-то тебе нравится?

Катя замялась. Сказать правду – это всё равно, что в печку бабушкин самовар.

Из спальни на неё глядели глаза Фёдора. В них читалось что-то такое… простое, честное и очень человеческое.

И Катя… задумалась.

4 глава

В ушах у Кати всё ещё звенели его слова:

– Язык не отвалится сказать, что ты моя невеста?

Нет, не отвалится язык… Катя встала – как будто не сомневалась ни секунды – и заявила твёрдо и громко, на всю деревню:

– Я его невеста!

Валентина Валерьевна ахнула и тут же плюхнулась в кресло.

– Батюшки мои! Никогда бы не подумала, что мой Федька, тихоня, такую девчонку в жёны возьмёт!

– Ма! – послышался из спальни возмущённый голос сына. – Ну какой я тихоня?..

Но его уже никто не слушал. И вообще, после такой новости в доме случилось землетрясение эмоциональной шкалы.

Катя хотела было поправить, что она пока что только временно представленная персона в роли невесты, но Валентина Валерьевна уже включила режим соловья: пела о грядущей свадьбе, о белом платье, о поросячьем рулете с хреном, о гармонях, плясках и трёх видах салата. Потом предложила «по стопочке отметить», но Катя, мягко выражаясь, не захотела углубляться в традиции и ушла в спальню.

Сил не было. Хотелось закрыть глаза и проснуться уже в Ставрополе, в своей нормальной реальности, а не в этом сельском «реалити-шоу».

Катя любила понежиться в кровати. Даже в гостях. Даже в доме «жениха» и его мамы. И ей было глубоко всё равно, что подумают о ней будущие родственники. Ну не спешила она нравиться – и что с того? Как говорится, «кому надо – сам поймёт, а кому не надо – хоть пляши, не увидит».

Проснувшись, она потянулась, сделала пару ленивых упражнений прямо в постели и вышла в зал. Получилось аккурат к завтраку. Вернее – к обеду.

Валентина Валерьевна не ругала, не косилась – наоборот, встретила с радушием: и грибочки, и жареная картошечка, и запеканка из творога, как в детском саду. Хочешь – ешь, не хочешь – жалей потом!

Катя в очередной раз взглянула на часы. Ну вот он, шанс – уехать. Но нет, проспала. Автобус, как волк из сказки, приходит только два раза в день. А в выходные – и того реже. После двух – хоть на метле лети.

Ну раз уж так, решила Катя, надо извлекать пользу. Отдых так отдых. Жизнь так жизнь.

И отправились они с Фёдором на речку. Как положено молодятам. Так их уже называли в селе – с одобрительной улыбкой и намёками. Купались с гусями и утками, загорали на берегу, ели ягоды с куста. Простое сельское счастье – без вайфая, но с тёплой водой и жарким солнцем.

А вечером было великое событие – знакомство с братьями. Все как на подбор – мужики хозяйственные, деловитые. Пока мужчины помогали маме в сарае, женщины обсуждали: какая Катя будет невеста. Платье ей какое, фату какую, как украшать зал – всё обсудили.

Катя сидела молча, изредка скрежеща зубами. Про себя называла это «детским лепетом с бабушкиным вареньем».

– Какие же они удивительные люди! – думала она. – Видят меня полдня, точнее всего несколько часов, а уже строят планы на свадебное торжественно. Да может я авантюристка какая-нибудь? Может просто вздорная девчонка. Неужели здесь нет достойных невест их Федору?

Но, как выяснилось, в округе не было других подходящих невест. Фёдор искал. И не раз.

С одноклассницей – не получилось. Она из дома не выходила и смотрела сериалы сутками.

Вдвоём смотреть нудные сериалы – это перспектива не порадовала Фёдора. Он оставил одноклассницу с её предметом обожания – с телевизором.

Попытки найти себе пару повторялись ещё пару раз.

Была ещё медсестра с мясокомбината. Та заявила честно:

– Мне нужен мужчина с доходом министра.

Она утверждала:

– Вы же мужчины любите красивых женщин. Чтобы причёска, наряд, ногти всё вдохновляло вас любить. А для этого нужно много денег.

Федя поблагодарил – и тоже пошёл своей дорогой.

Однажды познакомился с женщиной, которая выглядела на тридцать пять, а оказалась под шестьдесят. Когда узнал, что она ему в матери годится, испугался – и потихоньку исчез.

А тут – Катя. Умная, добрая, разговор правильный, глаза честные. Не вульгарная. Если скажет что-то обидное – сразу извиняется. Умеет себя подать, но не давит. Предложила потанцевать? Да! Похвалила? Да! Улыбнулась? Всё, сердце в плену.

Фёдор влюбился быстро. Даже немного по-глупому, как подростки – от души. Он не знал про неё многого, но знал главное: рядом с ней спокойно и интересно. А это, между прочим, редкость.

Шепнул об этом маме, пока Катя досматривала десятый сон. Валентина Валерьевна всплеснула руками и сказала:

– Вот теперь ты по-настоящему влюбился.

5 глава

За огородом – маленькая лесопосадка на горизонте, как будто природа сама поставила разделение между огурцами и небом. Воздух – свежий, как только может быть после июльской грозы. Цветы колышутся, над ними – пчёлы, жужжат, как сельские сплетницы на лавке.

Уху – по древней деревенской традиции – поручили готовить мужчинам. Братья и друзья Фёдора чинно взялись за поварское дело, хотя по глазам было видно: не уверенны они в себе, как школьники перед экзаменом. А всё потому, что когда-то, кто-то сказал: «Настоящие мужики – лучшие повара». И с тех пор страдают бедолаги. Вон, картошку режут, будто диаманты на ощупь проверяют. Но, справедливости ради, уха вышла знатная – с запахом дыма, с укропчиком и с таким вкусом, что хоть на конкурс «Кулинарного боя деревень» отправляй.

Сосед Савельевич, как всегда, услышал, что в огороде что-то весёлое – и явился с гармонью.

Стал играть, а народ – петь, кто во что горазд. Сначала стеснялись, потом – по паре стопок, и дело пошло: «Ой, мороз, мороз» в пять голосов, фальшиво, но от души.

И вот, когда настроение дошло до той стадии, где даже табурет кажется танцполом, Валентина Валерьевна выдала фразу вечера:

– Дети мои, а давайте завтра и распишемся! Чего тянуть-то? И свадебку закатим!

Катя чуть не уронила ложку с ухой.

– Это как, Валентина Валерьевна? Мы ведь и недели не знакомы…

– Доченька, не волнуйся! – засуетилась хозяйка. – У нас, у старших, взгляд опытный. Мы сразу видим: кто кому пара. А вы – пара! Прямо как булка с маслом. Вот и расписаться надо. В сельсовете, по-простому. Без этих ваших тамада и дискотек.

Катя зависла. Внутри мысли – как в магазине в день распродажи. Что ей скажут родители? Что она им расскажет?

«Познакомилась с парнем, деревенский, комбайн любит, пиво не очень, почти без вредных привычек…»

А ведь Фёдор – не так уж и плох. Заботливый. Ветровку накинул, конфетку дал. К маме уважителен. А говорят – это верный признак: как к матери относится, так и к жене будет.

Фигура – что надо. Не сутулый. Лицо простое, но приятное. Умный? Ну, не академик, но и не телеграм-бот. Красноречием не блещет, зато грубостей не говорит. Работяга. Комбайн водит, руками работает – уже полдела.

Высшего образования нет, но это дело наживное. Можно заочно. Инженер-механик, эколог, агроном… да хоть председатель! Почему нет? Всё можно, было бы желание.

А главное – по глазам видно: нравится ему Катя. Прям вот с первой секунды. Не игра это, не притворяется он в влюблённым, он и есть влюблённый. Деревенский увалень, но с душой.

Катя решила: не спешить.

– Посмотрим… – ответила она.

Но присутствующие уже поняли: согласна! Ведь все знают – если женщина говорит «посмотрим», это значит «готовьте торт».

Все закивали, загомонили, стали обсуждать: где стол поставить, где вешать гирлянды.

Только одна – Танька с соседней улицы – хмыкнула и промолчала. Но её никто не спрашивал. Мало ли кто и зачем хмыкает.

На следующий день состоялась свадьба. Быстрая, весёлая, как поездка на тракторе без тормозов. Катя на свадьбах бывала – и на скучных, и на душных, и на «а что это было?» – но такой, чтобы и весело, и не по плану – ещё не встречала.

Пели, плясали, салат резали прямо на капоте «Жигулей». Гости кричали «Горько!» так, будто это их последняя надежда на личную жизнь. Целовались с Фёдором – больше, чем за всю жизнь с кем-либо. Катя чуть губы не стерла, но признаёт: Фёдор был ничего – симпатичный, обаятельный, даже в костюме с чужого плеча смотрелся героически.

И вроде бы всё шло хорошо… Но перед глазами всплыло вчерашнее зрелище, как жених валялся под столом, а братья его транспортировали в постель, как мешок картошки с фермы.

Катя внутренне захлопнулась. Захотелось в Воронеж. На электричке. Без свадебных лент. Без Федора.

Сбежать?

А как же Валентина Валерьевна? Сердце у неё – предынфарктное. Катя боялась сломать ей не только надежды, но и кардиограмму.

Она решила по-своему: выйду замуж – и разведусь через пару— тройку недель. Ну, если здесь всё так легко делается – то, значит, и обратно также легко с разводом.

После свадьбы, подальше от разговоров, тостов и любопытных глаз, Катя переоделась и сбежала на сеновал. Взобралась на сено. Там тихо, тепло, и никто не кричит «горько».

Катя улеглась, потянулась и подумала:

«Федька, конечно, не герой романов, но хотя бы не урод. И не грубый. Да и вроде – старается…»

Потом она уже почти спала. Сено пахло детством, сны подкрадывались осторожно.

И вдруг – шорох. Кто-то поднимается на сеновал.

Катя была слишком уставшей, чтобы испугаться или вскочить. Только и подумала: «Если это мышь – я её сама укушу».

Но нет, не мышка… ощущение теплых рук. Нежный шёпот:

– Катька… я тебя люблю.

И Катя впервые за день не захотела ничего говорить. Даже «посмотрим».

6 глава

Катя умылась под уличным рукомойником. Холодная вода бодро шлёпнула по щекам – аж извилины встали на место, сон исчез, а лёгкая злость, наоборот, проснулась.

Рукомойник был полный – видно, Федя с утра сходил к колодцу, натаскал. «Всё как в сказке», —подумала Катя: – «принцесса в платье из сена, рукомойник на цепочке и ветерок с запахом козьего навоза».

Катя отряхнула с волос солому, пригладила локоны. Да и ладно, что не как из салона – в деревне она, а не на показе мод. Главное – уйти красиво, тихо, по-английски. Без шуму и пыли. Миновать порог, проскользнуть вдоль забора и на автобус.

Но… злополучный рюкзак остался в доме. А в рюкзаке – всё: деньги, паспорт и печать в свидетельстве о браке, которую, если бы можно было, она бы сейчас зубной щёткой стёрла.

– Может, это всё сон?.. – подумала она, надевая кроссовки. – Ну да, бывало, что снилось, как я на балу у королевы или прыгаю с парашютом. Почему бы не присниться свадьбе с незнакомым комбайнёром?

Но, увы, это не сон. Это деревня. Это реальность. И теперь ей, взрослой, городской девушке, надо что-то с этой реальностью делать.

Собралась уходить без прощаний – но что-то внутри остановило. Наверное, совесть. Просто подумала о Валентине Валерьевне. У неё ведь сердце… больное. Не в том смысле, что не переживёт, а в том, что потом вся деревня будет знать, как «невеста слиняла до завтрака». Как-то не по-человечески.

Катя вздохнула и несмело ступила на порог.

На кухне уже вовсю стряпала Валентина Валерьевна. Видимо, лепила вареники. Тесто в муке, лицо в муке – всё как положено.

Катя вареники уважала. В смысле есть уважала. А лепить – ну его. Дело нудное, долгосрочное. В городе она их покупала «ручной работы» – дороже, но эстетичнее. Тут же – каждый лепит сам. Причём не на продажу, а «для дома». Хочешь – ешь, не хочешь – обижаешь хозяйку.