Собрание сочинений неизвестного автора
Увидев гору вареников, Катя отменила побег. Временно. Под лозунгом:
– Поем – и сбегу. Всё по расписанию.
Зашла в дом, улыбнулась, но «мама» называть не решилась.
– Доброе утро, Валентина Валерьевна.
– Доброе утро, дочка! – обрадовалась та. – У меня теперь дочь есть! Садись, Катюша. Я уже забросила варить.Как самочувствие, как настроение?
– Всё хорошо…
– Только не обманываешь ли? – прищурилась Валентина Валерьевна.
Катя покраснела. Неужели на лице написано? И, сама того не ожидая, выдала:
– Да. Я хотела сбежать.
В доме повисла тишина. Даже вареники перестали в кастрюле булькать.
– Убежишь – пожалеешь, – спокойно сказала Валентина Валерьевна. – Федька у меня на все руки от скуки. За ним как за каменной плитой. И картошку почистит, и кран починит.
– Верю. Но… – Катя вдохнула и набралась смелости. – Есть одно «но».
– Говори, невестушка, что смущает в моём сыне, – мать вытерла лоб, и на лбу осталась полоска муки. Вид трагикомичный, но серьёзный.
– Он пьёт. И вы это знаете. И сами же ему наливаете.
– Мой сын не алкоголик, – ответила Валентина Валерьевна, не повышая голоса. – У него организм особый. Выпьет рюмку – и его уже шатает. А потом – хоть в люк отправляй. У отца его так же было: выпьет – и всё, как не он. Федька от пробки пьянеет.
– Я впервые такое слышу, – честно призналась Катя. – Если откровенно – не верю.
– Не уходи, девочка. Не позорь семью. Люди ведь есть и злые. Если сбежишь – разговоров будет на десять лет. Поживи с месяц. Потом скажем, что на учёбу уехала. Всё красиво устроим.
Катя закусила губу. Слова резались внутри.
– Валентина Валерьевна, вы умная женщина. Разве вы не понимали, что всё это слишком быстро? Мы знакомы два дня. Вы торопили нас. А если бы не спешили, мы бы сами вам всё рассказали, как взрослые люди.
Мать опустила глаза.
– Я думала… Я была уверена, что вы давно встречаетесь. Что любите друг друга.
Катя вздохнула.
– Если бы…
7 глава
В этот самый момент на веранде появился сияющий Фёдор. Точнее, сиял не он, а солнце за его спиной. Но выглядело всё так, будто новоиспечённый муж буквально светился от счастья. Стоял в дверном проёме, весь в лучах, с охапкой полевых цветов и глазами, полными надежды. Как говорится, вышел из деревенского антуража, а ощущение – будто принц в ботинках от "Спортмастера".
Фёдор действительно был счастлив. Вчера он женился на девушке, которая сразила его наповал с первого взгляда – светло-русая, с умными глазами и характером. Не как у местных: не томная, не скучная, а живая. Он таких только по телевизору и видел.
Катя оказалась одной из немногих, кто вообще обратил на него внимание. Да не просто посмотрела, а пригласила танцевать, общалась как с человеком, а не как с дровосеком, который случайно попал в студенческую тусовку.
Фёдор раньше с девушками не знал, с чего начать. С парнями всё просто: рыбалка, комбайны, жатва, футбол. А с девушками? Он ведь не знал, что им интересно. Про жатву и сроки они не любят. А про сериалы – сам ни одного не смотрел. Не было у него сестёр, с кем бы потренироваться в общении. Одни братья, да Савельевич через огород.
Зато с Катей разговор как-то пошёл. Сначала – про танцы. Потом – про мотоцикл. А потом – и про свадьбу. Правда, последняя тема возникла не по плану.
Иногда, чтоб раскрепоститься, Федя пользовался древним мужским средством – рюмочкой. Выпьет – веселее становится, язык развязывается. Но больше рюмки – уже всё, его несёт. Не алкоголик он, просто организм у него к спиртному не приспособлен. Даже пробка от шампанского может его раззадорить.
В тот вечер, когда он встретил Катю, он специально держался подальше от пива – чтоб не испортить впечатление. Лучше уж сбежать, чем наломать дров. Уехал, а она – за ним. Учиться, мол, водить мотоцикл. Ну не чудо ли?
Теперь вот стоит, держит цветы и чувствует себя самым счастливым человеком на земле.
– Дорогая, это тебе! – сказал он, протягивая букет, и тут же покраснел.
«Дорогая» – впервые в жизни он так кого-то назвал. Только по телевизору слышал. Но как звучит! Приятно. Почти как тост.
Воодушевлённый этим успехом, Фёдор решительно подошёл и чмокнул жену в щёку.
Мама хлопнула в ладоши:
– Батюшки мои, да он тебя любит!
Катя растерялась. Первая мысль – дать пощёчину. Вторая – вспомнила, что по документам он её муж. Вроде как уже нельзя.
– Фёдор… Я уезжаю, – тихо сказала она. – Спектакль окончен. Моя роль сыграна. Мне пора домой.
Она передала букет Валентине Валерьевне.
Фёдор побагровел. Как будто его кулаком в живот ударили.
– Ты не можешь так со мной поступить!
– Могу, – спокойно сказала Катя. – Ты просил сыграть роль невесты. Я сыграла. Даже больше – роль жены. Но я не подписывалась на продолжение.
– Но ты же сама пошла за меня замуж…
– Не совсем так…
– Ой, что-то мне нехорошо, – простонала Валентина Валерьевна, хватаясь за сердце. – Пойду прилягу…
Она удалилась в спальню, оставив молодых наедине с неловкой тишиной.
– Неужели ты ко мне совсем равнодушна?.. – тихо спросил Федя, присев на табуретку.
Катя опустила взгляд.
– Нет. Не совсем. Ты мне симпатичен. Но я тебя не люблю.
Если бы ты дал мне время, возможно, я бы поняла, что чувствую. А когда меня загоняют в угол и требуют «давай люби», я закрываюсь.
К тому же – ты пьёшь. Я не переношу алкоголя.
– Не бросай меня… – Фёдор схватил её за руки, взгляд стал почти детским. – Я не алкоголик. Я просто… один раз перебрал, тогда когда знакомство с родственниками было. Но у меня нет тяги. Правда. Я… просто боялся говорить без рюмки.
– Прости, Федя, – мягко сказала Катя, – но я не могу. Я слишком рано позволила себе запутаться. Мне нужно вернуться к себе. Понять, кто я и чего хочу.
Сложив вещи в рюкзак, она направилась к двери.
«Теперь меня никто не остановит», – подумала она. Хотелось свободы. Хотелось просто снова быть собой – не чьей-то женой, не чьей-то надеждой, не героиней спектакля.
Катя вышла, захлопнула калитку и пошла по тропинке к остановке. Ещё никогда она не видела автобуса в этих краях – но верила, что он будет.
А за её спиной Фёдор обхватил лицо руками и зарыдал. Горько, без крика. От бессилия.
Валентина Валерьевна, услышав плач, поспешила на кухню, обняла сына.
– Сынок… может, догонишь её?
– Не хочу, мама, – прошептал он. – Она меня не любит. Я не хочу, чтобы она была со мной из жалости.
– Не плачь… Может, она ещё вернётся, – сказала мама, прижимая его к себе.
В жизни, как в деревне, – всё идёт кругами. И кто знает, куда повернёт тропинка, по которой Катя ушла.
8 глава
Прошло два месяца с тех пор, как Катя вышла замуж за загадочного Фёдора из глубинки. Наступила любимая пора Пушкина – осень. А для студентки Кати это был старт нового учебного года, последний курс.
И вот она снова в городе, в стенах института, а в голове всё чаще мелькают кадры деревенской жизни: синяя речка с птичьей живностью, гудение пчёл, баба Клава, несущая бидон с молоком, и, конечно, Фёдор. Да-да, тот самый "муж в отставке". Как он там? Всё ли у него хорошо?
А Катя познакомилась с Андреем на одном из открытых городских мероприятий, где курсанты военной академии помогали организовывать показательные выступления. Он был высок, подтянут, в форме и с прямой спиной. Когда он впервые подошёл к ней, она ещё подумала: «Ну, какой красавец и сразу ко мне».
Слово за слово, обмен контактами, кофе после занятий, прогулки под дождём, всё как в сериале. Катя даже не сразу поняла, как Андрей занял важное место в её жизни. С ним было спокойно, удобно. Он говорил красиво, планы строил с энтузиазмом.
– После выпуска у меня будет распределение. Скорее всего за границу. Польша или Чехия, может, Германия. Главное – чтобы с женой ехать, так шансов больше, что хорошо устроюсь.
Он говорил это, глядя на неё, и у Кати сердце стучало чуть быстрее. С женой? С ней? Наверное. Ведь он нравится ей, а она ему. Умный, собранный, статусный. Не то что…
Нет, не вспоминать. Всё, что было летом – было и прошло.
Однажды они засиделись с друзьями на вечеринке. На столе стояло всё, что студенческая фантазия могла выдать за «шведский стол»: сырки, снэки, домашняя выпечка, салаты из всего, что нашлось в холодильнике, и… креветки, которые кто-то притащил из гипермаркета.
Катя съела пару – и почти сразу почувствовала тошноту. Друзья засуетились.
– Это точно от креветок, – уверенно сказал один из ребят. – Вот не надо было брать морепродукты по акции.
Катя списала всё на это. Но на следующий день… и ещё через день – ощущение дурноты не проходило. Усталость, сонливость. А когда на паре вдруг резко закружилась голова, и всё поплыло, она просто собрала вещи и ушла.
В последнее время Катю мучила слабость, сонливость и тошнота. Врачей она боялась, как огня, но после того как едва не упала в обморок на лекции, всё-таки отпросилась и взяла талон к терапевту.
Женщина в возрасте, деловито глянув на Катю поверх очков, осмотрела, ничего особенного не нашла, выдала направление: сдать кровь и мочу.
Через несколько дней Катя снова была в кабинете. Врач серьёзно посмотрела на неё и спросила:
– Девушка, вы замужем?
– Нет! Если для вас это важно, – выпалила Катя, не задумываясь. Какое там "замужем"? Она же уже убежала оттуда, словно из гарнизонной казармы.
– Для меня не важно. Для вас и вашего ребёнка это важно, – вздохнула доктор, – Конечно, сейчас модно жить свободно, без штампа в паспорте…
Катя посмотрела на неё с недоумением. Она что – на приём к терапевту пришла или на лекцию к психологу?
– Но как девушка-студентка сможет одна воспитать ребёнка порядочным человеком?
– Простите, вы о чём?
– Екатерина Ивановна, – врач поправила очки и заглянула Кате в глаза, – вы беременны.
Мир пошатнулся. Как?! Когда?! От кого?! С Андреем до интима не дошло. Тогда от кого?
Катя долго сидела в парке на лавке, прижав к груди сумку и уставившись в пустоту. Всё, что было в голове – каша. Но вскоре, как из старой подшивки памяти, всплыл сеновал, запах свежего сена, чужое дыхание рядом и нежный голос:
"Катька, я тебя люблю…"
Катя остолбенела. Не может быть… Хотя… Вспомнилась именно та самая ночь на сеновале. Шуршание соломы, тёплые руки, тихий шёпот… Она тогда решила, что это сон. А, выходит, не привиделось. И вовсе не мышка шуршала.
Катя метнулась к гинекологу, и тот подтвердил диагноз без всяких нравоучений. Да, она беременна. Уже всё на полном серьёзе.
На улице Катя села на лавку в парке. Небо было серым, листья жёлтыми, а мысли – тяжёлыми.
Что теперь? Бросать институт? Она так мечтала закончить его и работать. Остался всего год, а тут – на тебе, "деревенский привет". Фёдор, тот самый стеснительный деревенский парень, оказывается, оказался не так прост. Попросил подыграть, сыграть невесту, потом жену… а теперь и матерь его ребёнка. И всё – по-тихому, без предупреждения.
Катя уткнулась в колени. Хотела как лучше – вышло, как всегда. Как говорила бабушка: "Всё коту под хвост".
Позвонил Андрей и пригласил на оперетту в филармонию, но Катя расплакалась и сказала, что не может, заболела. И про себя подумала: "Заболела на 9 месяцев".
Вечером, собравшись с духом, она рассказала всё родителям. Сначала – о Фёдоре, потом – о свадьбе, потом – о беременности.
Мама всплеснула руками и закапала корвалол. Отец долго молчал, потом откашлялся:
– Дочь… Ругаться уже поздно. Надо ехать знакомиться с зятем. Пусть и таким внезапным.
– Пап, ну это же стыдно! Выходит, я за ним бегаю…
– За парнем – да, стыдно. А за мужем – нет. А ты, напомню, замуж вышла. Причём, не посоветовавшись ни с кем.
– Простите, я виновата…
Мама вздохнула:
– Мы же в тебя столько вложили – учёба, квартира, жизнь… И ты теперь всё это выбрасываешь?
– Прости, мам…
– А может, аборт?.. – вдруг предложила мать.
Катя побледнела, а отец отрезал:
– Нет. Ребёнок тут ни при чём. Раз уж наделала дел – будь добра, неси ответственность.
Катя только и смогла, что прошептать:
– Мне и так тошно…
А потом её действительно затошнило. Она встала и метнулась в туалет. Родители переглянулись.
Мать, чуть тише, спросила:
– Вань, может, мы перегнули?
– Может, – сказал отец. – Но пусть прочувствует. Это тебе не шутки.
А у Кати в голове всё смешалось: слова врача, осуждение родителей, шепот на сеновале, запах сухого сена и лицо Фёдора, растерянное и доброе.
Поездка в деревню была неизбежна. И Катя начала морально к ней готовиться.
9 глава
Начала утро Катюша, как положено цивилизованному человеку, с кофе. Ароматного, бодрящего! Только вот мама, как страж вековых устоев, тут же объявила: "Вредно! Ребёнок плохо будет засыпать, когда родится!" Ух ты! Ребёнок-то еще в проекте, невидимый миру слепок, а уже диктует моду на напитки! Кате почудилось, что жизнь катится под откос, как телега с оторвавшимся колесом. Не зря, видать, процесс этот назвали беременностью. От слова – чувствуете? – "бремя". Тяжело, понимаешь, носить будущее в себе, да еще и без кофе!
Выпила Катя кефир – напиток, прямо скажем, не для героев романтических саг – и плюхнулась в кресло-качалку.
Ехать к Фёдору? В ту самую деревню, откуда она сбежала, как от чумы? Да ни за что! Унижение же полное! Возвращаться с повинной головой? Кресло покачивало, мысли укачивались. Закрыла глаза Катюша… и представила. Себя. Ближе к финалу. Живот – как шар на параде. Пальто не сходится, пуговица вот-вот лопнет, стрельнет, как пробка, и покатится по асфальту. Ходит – переваливается, как уточка на льду. Холода наступают, а там… там и день Икс. День появления на свет… как она его мысленно величала… "Ребёнка Фёдора". Свой? Нет, не признавала. Грешная мысль проскочила: родить да и сунуть этого наследника плебею-мужу. Мол, на, дорогой, твоё произведение – тебе и декрет брать, пеленки стирать, кашу варить! Он состряпал – пусть воспитывает!
Злилась Катя на Федьку. Из-за него, деревенщины, летит под откос карьера, обеспеченная жизнь в городе-сказке! Дети в планах были, конечно… но позже! Гораздо позже! Да и не с ним. С Андреем например, за границей, где он обещал, что они хорошо устроились бы. А теперь – назад, в медвежий угол, к невежде сельскому, жить в избушке! От таких дум на сердце кошки скребли. Бррр! И вдруг… как гром среди ясного неба… решение! Поеду! Обязательно поеду! И выскажу этому… этому… Феде всё, что о нем думаю! Всю правду-матку! А чтобы не так страшно было – подруг прихвачу. "Поеду в выходные, – решила Катя. – Ясю с Вероникой позову. Скажу – на природу, первозданную… а на деле – к свекрови в гости". Девчонкам, понятное дело, любопытно – как там, в глухомани, люди выживают? С подружками-то и море по колено, и к Феде не так страшно.
Увидела она Федю издалека. Он, как заправский ковбой, спрыгнул со своего "железного коня" —трактора,, смахнул кепку, вытер ею лоб – пот градом! – а потом всей пятерней прошёлся по непокорным, торчащим в разные стороны кудрям. Знакомый жест!
Пошёл ел Федор по траве. Шаг – богатырский! Видно – не лодырничал. Хлебушко убирал. Хлебороб! Профессия-то какая! Важнее всех инженеров вместе взятых! Стоит на нем, на Феде-пахаре, сытость народная! Не пухнут люди в городе с голодухи – хлеб жуют! А хлеб-то – откуда? От Феди! Благодаря ему народ на машинах дорогих ездит, квартиры покупает, жизнь проживает! Как говаривали предки: "Хлеб – всему голова!" Голова-то у Катиного мужа оказалась что надо! Профессия – издревле почётная, кормилица! Глядела Катя на мужа – и вдруг… гордость подкатила! Нежданная-негаданная! И потянулась от сердца к Феде невидимая ниточка. Соскучилась! По нему, по голосу его негромкому, по тем смешным, нелепым моментам, что их когда-то связали. Мелькнули в голове картинки: знакомство, разговоры, свадьба… Калейдоскоп!
"Федя!" – окликнула Катя. Обернулся мужик, увидел супругу – и хоть усталость валила с ног, бросился к ней бегом! И Кате стало как-то неловко стоять столбом – побежала навстречу! Сошлись… и замерли. Метр между ними. Глаза в глаза. Робко так.
– Федя, – начала Катя вместо "здравствуй", будто и не расставались, – помнишь, обещал? Ни капли?
– Помню! Обещал! И сейчас клянусь – ни капли! – Федор ткнул пальцем в небо, серьезный.
– А на свадьбе… я что-то не припомню… пил?
– Нет! Доктора не велели перед… ну, перед первой ночью-то. А что?
– Думаю… какой ребёнок родится.
– Ребёнок?! – Глаза у Феди округлились. – Мой?!
– Да, твой!
Тишина. Миг. И… бац! Фёдор подхватил Катю, как пушинку, и давай кружить! Танцевать посреди поля! Закружился, закружился… да и плюхнулся вместе с драгоценной ношей на мягкую траву!
– Катька! Любимая! Я отцом буду! Я – счастливец! – И давай осыпать её лицо, руки поцелуями! Такого разудалого, такого счастливого Федю Катя еще не видывала! Сердце ёкнуло.
Валентина Валерьевна, узнав новость, что громом прогремела, засуетилась у плиты, будто генерал перед смотром. В помощницы тут же запряглись Яся с Вероникой – праздничный обед стряпать! А молодые? А молодые сбежали в спальню. Сначала Катя выложила Феде всё: и про рухнувшие надежды, и про страхи перед родами, воспитанием. Поговорили по душам. Нашли решение: на следующие выходные – повтор свадьбы, но уже для Катиных родителей. А родители-то, между прочим, с Валентиной Валерьевной уже сдружились! Сваха им приглянулась – душевная! Хоть и не графских кровей. И зять… зять хоть и без корочек, но мужик видный, работящий! Как бы бабушка Катина сказала? "Не породистый, да крепкий!"
Катя решила геройствовать: академический не брать, доучиваться с пузом! Но токсикоз – штука коварная. Пришлось диплом отложить на год. Жить в деревне сначала не хотела – скука! Но городская беготня выматывала пуще некуда. Поехала Катюша в пасторальную глушь… и обомлела! Тишина! Покой! Размеренность! То, что доктор прописал усталой будущей маме.
А Федор-то, надо отдать ему должное, слово сдержал! Не то что не злоупотреблял – он за всю их совместную жизнь пробку от бутылки, кажется, только на картинке видел! Нюхал разве что хлебный дух да запах навоза – по долгу службы.
Что до наших молодят? Прожили они жизнь – долгую, насыщенную. Сына да дочь вырастили, в люди вывели. Во всём порядок, совет, да любовь.
Ах, Валентина Валерьевна! Мудрая оказалась баба! Мудрость её – всем на благо пошла! Вот и сказочке конец!
Дорогие мои читатели , любви вам настоящей, счастья семейного и терпения – как у Феди с Катей!
Наводнение не по расписанию.
Часть 1
На прошлой неделе у меня намечалось великое событие – приезд подруги детства, с которой мы ещё в одной песочнице играли и камешки друг на друга кидали. С утра всё было как в рекламе йогурта: солнце, птички, кофе с пенкой. Кофемашину включила – пенка такая, что ложку можно поставить. Подруга аж прослезилась: у неё дома только заварной кофе, а тут – цивилизация.
Я, как человек ответственный, перед выходом проверила всё: краны закрыты, вилки из розеток выдёрнуты, окна на защёлке, шторы задвинуты. Даже удлинитель вытащила – мало ли. Словом, у меня дома можно было экзамен по технике безопасности сдавать.
Поехали мы на залив в Солнечное. Жара стояла такая, что песок на пляже можно было сдавать в ломбард как золото в слитках. Подруга один раз сбегала искупаться и вернулась, подпрыгивая, как кузнечик на сковородке. Я же бегала несколько раз, но тоже исключительно бегом: от сосен до воды путь был как марш-бросок по раскалённым углям.
К вечеру еле доползли до электрички. Я решила до дома доехать на автобусе – сил уже не было. Мечтала: приду, сполоснусь в душе, сделаю салатик, лягу отдыхать.
Поднимаюсь на этаж… перед дверью лужа. Думаю: «О, сосед, наверное, арбузы мыл». Открываю дверь – а у меня баня. Причём бесплатная. Под раковиной вырвало доводчик горячей воды, он, бедняга, заржавел, сгнил и решил уйти на покой именно в тот день, когда меня дома не было. Кипяток, видимо, хлестал несколько часов.
В комнате стоял туман, как в фильмах про Шерлока Холмса, только без трубки и скрипки. Прибежал сосед Саша – глаза по пять рублей: «Ты что, говорит, это специально для релаксации устроила?» Ага, ещё ароматерапию добавлю – и можно по билетам пропускать.
В итоге ламинат у хозяина квартиры вздулся, как горы Тянь-Шаня. Управляющая компания крутила, вертела, но брать ответственность не хотела: «Не наша вина, что железо сгнило». Соседи заявления писали, акты никто не составлял, вода под полом стояла неделю. Я уже объяснила хозяину: или он снимает ламинат и сушит бетон, или у него скоро вырастет коллекция чёрной плесени, и тогда эту квартиру разве что в фильме ужасов показывать..
После всего этого я поехала к кинезиологу – лечить нервную систему. Она сказала гениальную вещь: оказывается, нервная система у нас сегодня готова к наводнению, войне, землетрясению, но не к радости. Радость нынче – стресс! Вот почему после праздников люди болеют: к негативу организм готов, а к счастью – нет.
Вот так у меня и прошла неделя: сначала залив, потом затоп, потом философские откровения про радость. Сижу теперь в парке в Старой деревне, смотрю, как утки плавают. Думаю: вот кому всё равно – есть радость или нет. Лишь бы хлеб кидали.
Часть 2
Вот и вчера… и позавчера!
Я – как настоящий русский богатырь на кухне. Только без коня, без меча… и без здравого смысла, видимо. Зато с ломотой в спине потом! Сама, своими руками, решила разобрать всю кухню. Евро-ремонт, ага. Ламинат снимала, холодильник двигала, шкафчики таскала. А стол… оооо, стол! Подарок от приятельницы, которой девяносто два года. Такой, что его не то что двигать – на него смотреть страшно! Весит тяжелее совести чиновника после отката. Хоть кипятком лей – хоть бы хны! Стоит, как памятник советскому качеству. А двинешь его – и прямая дорога в отделение нейрохирургии.
Разбираю шкафчик, вытаскиваю посуду, какие-то стратегические запасы продуктов… ну, на случай ядерной зимы. Полочку вымыла – а как же! К вечеру меня так затрясло, сахар упал ниже плинтуса, который я только что оттирала от плесени. Думаю: «Да провались оно всё пропадом!» Умылась, нашла спасение в ягодах. Легла, ем – клетчатку, фруктозу и здоровье прибавляется! Так полежала немного на диване и восстановилась… но кухня-то не восстановилась. Пришлось возвращаться на фронт работ!
Открыла балкон, пол застелила тряпками – кругом вода. Под плинтусом… о Боже! Плесень! Как и обещала реальность бытия. Полезла в интернет – лайфхаки поколений! Вычитала рецепт: медный купорос с перекисью водорода. «Всё, – думаю, – завтра куплю!»
И тут чудо – приезжает подруга Таня. Ей 70 лет, но энергии больше, чем у молодежи. А оптимизма на троих. »..Она золото: выслушает, поддержит, откликнется.
Сидим мы, плита не работает, тушу овощи в мультиварке, пьём чай с козинаками и листьями морошки. И вот приходит хозяин квартиры. Я ему: «Плесень! Несите тепловую пушку, сушить надо, иначе всё пропадёт!» Принёс. Пушку купил за полторы тысячи – подвиг! Но жадный, жлоб из жлобов! Ламинат, который я сама сняла, – спасибо не сказал. Начал ковыряться в коридоре – медленнее, чем пробка в час пик. Я не выдержала, сама начала поднимать доски – везде вода, плесень. Таня помогает выносить.
И тут он намекает: «Может, поможете ламинат на помойку вынести?» Мусорка далеко. Я ему: «Дайте ребятам во дворе 500 рублей – за полчаса сделают!» Нет! «Я сам!» И четыре с половиной часа таскал мокрые доски, лишь бы сэкономить. Вот она – наша смекалка! Жадность против здравого смысла. Победила жадность.
Восемь вечера. Ушёл, мокрый, обещал замеры сделать и линолеум заказать. А квартира… была чистая, светлая, а стала – бомжатник. Пол мокрый, вещи где попало, кровать сломана. Но хоть пинка ему дала, хоть пушку принес, хоть зашевелился. Может, и будет «мило и благородно», как в рекламе. Хотя… это ж наша жизнь. Посмотрим.
Русский человек крепок! И ягодой, и подругой, и сарказмом. Иначе – никак! Вот тебе и вчера… и позавчера.
Это ещё не всё....
Часть 3
– Представляешь, – рассказываю я соседке, – арендодатель приехал, замеры сделал, и сразу нос повесил.
А чего ж так? – соседка глаза округлила.
– Приехал, замеры сделал, и сразу кислый стал. Видно, подумал: «А может, ну его?». Ведь лодырь, жадный, ленивый – полный комплект. А я его, понимаешь, заставляю.
Соседка прыснула:
– Другой бы уже съехал и спасибо не сказал!
– А я терплю, – говорю. – Моё терпение с каждым днём как сталь закаляется.
Я ему прямо в глаза:
– Давайте быстрее! Спать негде, бетонной пылью дышать невозможно. Тут как в поговорке: от топота копыт пыль по полю летит. Только копыт нет, а пыли – море!