Дети Лезвия

Много широких ступеней и длинные шероховатые стены, а больше ничего. Вниз, вниз и вниз… Тарен находился сзади, не издавая ни звука, будто был невесомым призраком, Эйлос скользил спереди, а Пепел снова сидел на плече, не выказывая желания летать в мертвом коридоре, где никто из даройо не оставил ни одной буквы, ни одного орнамента, ни единого завитка, чтобы украсить шахту. У нее было название – Коридор Рабов. Единственные, кто писали здесь – люди, но это были письмена отчаяния. Рик ничего не видел, а если бы он умел побеждать темноту, то заметил бы следы ногтей на стенах, отпечатки окровавленных рук, высохшую кровь. Глаза Пепла сияли злыми рубинами.

– Мне как-то не по себе, – вдруг сказал бродяга. – Странно, что вход в Ущелье так непригляден.

– Ты что-то чувствуешь? – поинтересовалась я.

– Я чувствую чью-то боль, – тихо ответил Рик. У него был приятный голос, который иногда становился глухим.

Как сейчас.

– Мы не пользуемся Коридором Рабов, – разъяснила я, не вдаваясь в подробности, и он не стал уточнять.

Некоторое время мы шли молча. Кромешная тьма и звук шагов Рика, который постоянно оступался. Наверное, ему было странно слышать, что он идет один, ведь все мы ступали неслышно, лишь изредка роняя маленькие камешки, оставшиеся на ступенях Коридора. Если я настраивалась, я понимала, что он ощущает, и это меня интересовало. Его мысли неслись, сталкивались, давили его тяжелой волной; он был удручен, подавлен и насторожен. Иногда он был близок к тому, чтобы вспылить, сорваться, попробовать убежать от себя и тьмы.

– Я хочу услышать тебя.

– Не понимаю твоего желания, – пожала плечами я, отталкивая его от провалившейся ступени.

– Расскажи мне о том, чего ты собираешься добиться…

– Я хочу добраться до Иглы и посмотреть в лицо Адепту Лордов Лжи, – сказала я, решив, что исполнение его желания не принесет вреда. – Узнать, кто посмел напасть на меня.

– Ты очень горда, – сказал он.

– Ты слишком громко разговариваешь, – не стала возражать, но и не согласилась я. – Ты и без того ведешь себя шумно.

– Я достаточно видел, чтобы понять, что нас уже обнаружили, – горько ответил Рик. – Не думал, что ваши возможности настолько велики.

– Ты еще ничего не видел, – уверила его я.

Пепел встрепенулся на плече, пощекотав меня острыми когтями.

– Кто идет за мной? Про кого вы говорили? – не сдавался Рик.

– Тейз. Мастер Пыток. Привратник. Охотник за людьми, – я назвала несколько титулов.

Тарен спустился, убедившись, что сверху за нами не будет погони, и проскользнул мимо человека, присоединяясь к Эйлосу. Идти оставалось еще долго, но бродяга устал. Его ботинки не были годны для долгой ходьбы, рана на спине его раздражала, темнота мешала ориентироваться, а хмель ослаблял тело – легкая добыча для любого, кто пожелает его заполучить.

Обычно Чарующие тащили готовых на все людей на длинных поводках, и те ползли, когда идти уже не могли. Коридор Рабов символизировал окончательную победу над жертвой – тот, кто прошел по нему, становился никем, терял свою сущность, отдав ее черному коридору и повелительнице или повелителю. Дети Лезвия каменной кишкой практически не пользовались – незачем.

– Садись, – приказала я.

– Проклятье!.. – он ощупал ступеньку и сел, напряженный и озадаченный. – Откуда ты знаешь, что я устал?

– Я слышу мелодию твоих движений, – зачем-то ответила я, оставаясь стоять. – Ты не годен ни для битвы, ни для перехода. Твой дух слаб, ты держишься лишь на упрямстве. Тебя ничто не ведет, ты – стрела, пущенная в небо.

– Ты думаешь, что видишь меня насквозь. Но ты ошибаешься.

– Почему ты не боишься того, что тебя окружает?

– Почему… – повторил он. – Потому что мне все равно. Все равно, куда идти – направо или налево. Я потерял смысл и до сих пор его не нашел. Поэтому чувства притупляются. А вообще-то, потому что я до конца не протрезвел, – вдруг усмехнулся он. – Но мне не нравится это место.

– Вставай.

Мы пошли дальше, слушая шорохи от падающих вниз камешков и громкие шаги Рика. Я не понимала, как можно говорить подобно этому шумному мужчине: его не вела цель, а значит он был выброшенной на берег рыбой. Люди не могут жить без иллюзий, а это значит, либо он сумасшедший, либо лжет. Умирать он все-таки не хотел, хотя и не цеплялся за существование, как обычно делали те, кого я посещала перед смертью. Мне требовался период одиночества и осмысления происшедшего, а это сейчас было невозможно. Тейз наверняка уже ждет внизу, брезгуя начинать бой в кишке Коридора Рабов, поэтому я настроилась, обдумывая возможную стратегию защиты. Мне хотелось верить, что Охотник за людьми подчинится мне, но если для меня ступенью на Пути было защитить Рика, то его тропа могла выглядеть сколь угодно причудливо.

Спустившись с длинной лестницы, мужчина облегченно вздохнул, отпустил мою руку и размял уставшее от бесконечного спуска тело. Не думаю, чтобы это ему сильно помогло, – он был не в лучшей форме. Коридор Рабов заканчивался небольшой комнаткой, дверь из которой выходила наружу, прямо в Ущелье. Я уже отсюда чувствовала напряжение Тейза, но Рику решила ничего не говорить.

Братья встали рядом, бесстрастно ожидая приказа, но оружие было наготове. Пепел молчал, когти грозили порвать плотную ткань моего одеяния. Я заставила его ослабить хватку, довольно больно хлестнув недовольством, и он слабо крикнул.

– Выходите, – раздался голос Тейза.

– Стой здесь, – я взглянула на Рика, и мои глаза в темноте полыхнули предвкушением – переговоров или битвы.

Впрочем, я никогда не была дипломатом. Оставим дипломатию Лордам Лжи – я говорю на языке, который нашептывает мне в ухо Смерть. Честно говоря, разговоры никогда не были моей сильной стороной: я могла говорить движениями боевых серпов, ходом битвы, боевым танцем или выражением глаз, но только не словами. Велеречивые проповедники вызывали во мне тошноту. Несовершенство слов убивает музыку мира, а действие всегда красноречивее бестолковых речей.

Я медленно открыла дверь и вышла, чтобы Тейз хорошо меня видел. Он стоял прямо напротив выхода, у кустов каори, и держал свой прославленный топор. Узкие глаза могучего даройо остановились на мне и не оставляли ни одно движение незамеченным. Плащ из человеческой кожи, как и прежде, был на его плечах, зачесанные назад и намазанные маслом черные волосы отросли длиннее, чем я помнила. У пояса висел мешочек с небольшим набором инструментов, которыми он мог сделать из стоика плачущего ребенка, а из упертого фанатика – покладистого раба. Штаны плотно обтягивали сильные ноги, а голая грудь с мощной мускулатурой служила местом паломничества многих Чарующих. У него было еще один титул, который я предпочла не вспоминать, – Повелитель Молний.

– Ра, – он чуть склонил голову.

– Тейз, – я ответила тем же, но менее почтительно. – Я хочу, чтобы ты забыл о человеке, который пришел со мной.

– Вряд ли, – Привратник не изменил позы. – Запах крови так силен… К тому же я горжусь своей памятью. Я хочу его получить, как получаю каждого, кто сюда доходит.

– Ты хочешь Смерти, – сказала я, и тут же увидела внутренним зрением картину, которая запала мне в душу. – Я ее тебе подарю.

Тейз сразу заметил изменение в моем настрое.

– Ради человека?

– Ради Тагота, – я положила руки на рукояти серпов и приблизилась.

Эйлос и Тарен стояли по обе стороны от меня, закутавшись в плащи, и ждали. Безмолвные фигуры в черном, словно проклятые пилигримы, которым не будет покоя. Пепла я отправила разведывать близлежащий лес, чтобы не мешал, хотя боевой сокол сопротивлялся, насколько он мог противиться хозяину. Мы остались одни – братья не вмешиваются в битву, пока мне не грозит смертельная опасность. Воздух сгустился, а потом прямо передо мной ударила молния. Запахло жженой землей, но я осталась стоять там же, где и стояла. Тейз засмеялся.