Завоевать сердце гения

– Да успокойтесь, проклятье! Как вы забрели сюда? – спросил Маккамон.

– Уберите фонарь, – прошептала я, закрывая глаза от яркого луча белого света.

Зубы выдавали чечетку из-за страха и холода.

Маккамон опустил руку, фонарь выхватил из тьмы деревяшки и сломанные рамы.

– Осторожно, – выстучала я зубами. – Тут кто-то есть.

– Конечно, есть! И вы их напугали.

– Да вы в своем уме?! У вас здесь склад какой-то ветоши и в ней уже завелись крысы! И вы печетесь об их состоянии?!

– Когда-то здесь действительно были крысы. Но сейчас их нет.

– А вот и есть! – Топнула я ногой. – Одна из них напала на меня!

Маккамон нагнулся, положил фонарь на выступ в какой-то деревянной конструкции, что-то подцепил руками и выпрямился.

– Да вот же крыса! У вас в руках! – заверещала я.

Зверек в руках Маккамона от моего крика задергался, как удав. Тельце было длинным, мордашка заостренная, а еще свисал длинный пушистый хвост.

Я присмирела и пригляделась.

– Это не крыса, верно? – сказала я, немного успокоившись.

– Совершенно верно, это хорек, – согласился Маккамон. – Они живут здесь как раз для того, чтобы здесь не было ни крыс, ни мышей.

– Хорьки едят мышей?

– Да. Они хищники.

Хорьку явно надоело висеть, он задергался, и Маккамон взял его в ладони обеих рук. Хорек тут же свернулся клубком и принялся облизывать художнику пальцы. Шубка зверька была светлой, как кофе с молоком. Нос – розовым, а круглые глазки-бусинки – черными.

– Он не кусается, – сказал Маккамон. – Можете погладить. Его зовут Микки.

Я аккуратно коснулась шубки зверька кончиками пальцев. Она не напоминала кошачью и была довольно жесткой на ощупь.

– В честь Микки Мауса?

Маккамон закатил глаза.

– В честь Микеланджело. И нет, не черепашки-ниндзя.

– Вы уж совсем за дуру меня не держите, мистер Маккамон.

Тут кто-то закудахтал возле моей ноги, и Микки дернулся. Я подпрыгнула на месте и схватилась за запястье художника.

– А это кто? – прошептала я.

– Тоже хорек, их тут двое. Чтобы им не было скучно.

– Хорьки… кудахчут?

– Да, они издают очень похожий звук.

Маккамон нагнулся и, не выпуская из рук Микки, подцепил второго зверька. Тот был темным, с белой маской вокруг глаз и окраской, напоминавшей енота.

– Как же вы назвали этого хорька?

– Лео.

– В честь ди Каприо?

– Вы ведь шутите, Денни?

– Конечно, шучу. Это еще проще, чем Микеланджело.

Лео мигом вцепился зубами в холку Микки, за что тут же получил по морде задней лапой. Маккамон опустил зверьков на пол.

Выгнувшись дугой, зверьки стали скакать вокруг нас. Лапы скользили по полу. Скакали они полубоком и при этом действительно издавали потешные звуки, похожие на кудахтанье. Иногда один хватал другого, и тогда они кубарем катались по полу.

– Итак, у вас есть хорьки, – сказала я, с улыбкой глядя на зверьков.

Чтобы не потерять их из виду, я взяла фонарь и направила луч света на клубок из светлой и темной шубок.

– Надо сказать, это довольно неожиданно, мистер Маккамон.

– Услышать, как вы громите мою кладовую, тоже.

– Электричество отрубили, если вы не заметили. И я не смогла уехать с вашего чертовски высоко расположенного пентхауса.

– То, что стало темно, я заметил. Сложно рисовать в темноте. Чему вы улыбаетесь?

– Вы сами сказали, что рисовали. А то заладили «Я творец и я творю». Ой, ха-ха! Смотрите! – я едва успевала поворачивать луч света за юркими зверьками. – Микки только что забрался наверх и дождался, когда снизу пробежит Лео и обрушился на него. Вы бы видели его лицо! – все еще заливаясь от смеха, я посмотрела на Роберта.

– Да, я видел, – тихо отозвался он, не сводя с меня взгляда.

От этого темного взгляда, в глубине тела снова вспыхнул огонь. Я остро ощутила то, что Маккамон так и стоит полуголый.

– Вы разорвали свою одежду, знаете? – спросил он.

Ах ты, черт! Вот куда он пялится!

Из-за моего падения узкая юбка разошлась до самого бедра, выставив напоказ кружевную полосу чулок.

– Вот же невезуха, – выдохнула я, пытаясь свести воедино две половинки разорванной ткани. – Йеннифер меня убьет. Этот костюм часть реквизита на завтрашних съемках.