Завоевать сердце гения

– Как часто вы занимаетесь им?

Мой звездный час.

– Однажды я занималась сексом каждый день на протяжении трех месяцев.

Вот теперь мне удалось его удивить.

– Зачем вы это делали?

– Просто эксперимент. Мой парень был не против.

Глядя на меня, Маккамон опустил руку и медленно провел у меня между ног.

– А что ваш парень скажет на счет этого? – спросил он.

– Ничего, – выдохнула я. – Мы расстались.

– Давно?

– Три недели назад.

– И у вас, мисс Стоун, не было секса уже три недели? Или был?

Он продолжал вращать пальцами, перебирать ими, поглаживать.

– Я задал вопрос, – сказал Маккамон.

– Я не расслышала.

Я с трудом пыталась удержать свое тело от того, чтобы не развести ноги максимально широко, прогнуться в пояснице и не предоставить Маккамону не только полную свободу действий, но и полный обзор в первом ряду.

Короче, думать удавалось с трудом.

– Я должен знать, когда у вас был секс в последний раз?

– Три недели назад.

– Вы мастурбировали за это время?

– Что?!

Как снизить градус напряжения, витавшего в воздухе? Задать максимально некорректный вопрос, и близкого оргазма, как ни бывало. Напишу и об этом статью. Когда-нибудь.

– Итак, поговорим о работе.

Маккамон сам широко развел мои бедра и встал между ними.

«Новое слово при приеме на работу». Автор Р. Маккамон. Тираж разойдется, как горячие сосиски на стадионе. Только боюсь, его будут судить после такого.

– Правило первое – не сдерживать эмоции во время секса.

Он медленно провел пальцем сверху вниз и ввел его в меня. Я закусила губу.

– Не сдерживаться, – повторил он, проворачивая палец во мне. Вторая рука легла на клитор. – Это важное и основное условие работы на меня.

Что это, черт возьми, за работа такая?!

Я вцепилась руками в край стола и застонала в голос. Наконец-то. Маккамон кивнул, как будто поставил галочку напротив выполненного пункта.

Серьезно, мы остальные пункты также обсуждать будем?!

– Правило второе, – сказал Маккамон, и к пальцу внутри меня присоединил второй. – Никогда не заниматься сексом вне работы. И без меня.

Я посмотрела на него затуманенным взглядом. Жар разливался, в ушах шумело. Маккамон действовал очень медленно, нагнетая, поддерживая меня на тлеющем огне. Гладил клитор по часовой, а потом вдруг – против, а его два пальца нашли чувствительную точку внутри меня.

Я выгнулась всем телом и подумала, что если сейчас он отстранится, то я на него в статье всех собак навешаю, но он не отстранился. Он потер большим пальцем быстро-быстро, отчего перед глазами засверкали звезды, а дыхание остановилось.

Я задрожала и со стоном откинулась назад, а Маккамон лишь опалил жарким дыханием мою шею.

И когда оргазм пошел на убыль, а дыхание пришло в норму, он сказал:

– Отлично. А теперь одевайтесь.

Глава 3. Контракт

– И быстрее, – добавил он.

Впервые мужчина попросил меня одеться сразу после прелюдии, но, кажется, у гениев свои причуды. У Маккамона так их точно хватает.

Он включил кофеварку и к тому времени, когда я оделась, подхватил готовый кофе, по-прежнему не предлагая кофе мне, и толкнул двери кухни. У входной двери не было ни души, сегодня эскорт элитных агентств потерпели поражение. Один ноль в пользу обычных женщин.

Белый мрамор в холле был блестящим и скользким, как каток. Маккамон определенно питал слабость к заменителям льда и его дом чем-то напоминал дворец Снежной Королевы. Или Синей Бороды. Словом, ничего хорошего ждать не приходилось.

Высоко под потолком блестела и переливалась пятиярусная хрустальная лампа. Вся, как из крохотных льдинок. Сейчас она не горела. Дневной свет шел из больших панорамных окон с левой стороны у лестницы, которая мягким изгибом уводила на второй этаж.

Маккамон завернул у лестницы направо.

Это оказалась мужская берлога. И нет, это не было мастерской, которой я, честно говоря, немного опасалась.

Кабинет был оформлен мрачными, глубокими темными оттенками – ковер цвета мокрого асфальта, мебель в цвет штормового моря. Обтянутые диван и кресла из блестящей черной кожи. В стеллажах цвета венге корешки книг, обтянутые все, как одна, темным бордо.

Подавление. Доминирование. Иными словами – глубокая депрессия и тотальная скука.

Маккамон сел за темный блестящий стол, с массивными резными фигурами на ножках. Пресс-папье, подставка для ручек и бумаги – все наводило на мысли о том, что этим вещам место в музее. Сам Маккамон удивительно органично смотрелся рядом с этим вычурным, аристократичным пережитком. Даже в рубашке с подвернутыми рукавами, свободных джинсах и с легким безобразием в волосах.

Стояк у него, кстати, никуда не делся. Я заметила его явное желание, когда он обошел стол и опустился в кресло.

Ему удавалось игнорировать собственный член даже больше, чем мне. Пока Маккамон не сел, мой взгляд неизменно возвращался к зверю, который рвался из штанов на волю, но, похоже, сегодня у него, как и у меня, не было никаких шансов.