ЧародейкА. Цикл «Чистая Сила»

– Ты местная? – спросил я, понимая, что «кукла» чего-то выжидает. Тут может быть два варианта: обычный – она меня соблазняет из-за денег; не обычный – злой умысел, возможно связанный с целью моего приезда.

– Да, – тем временем ответила Оксана.

– Знаешь посёлок Рыбхоз Двуречье, где-то тут не далеко находится?

– Знаю, – ответила она с серьёзным лицом, на котором от кокетства и след простыл, – только не говорите, что вы туда хотите поехать.

Из «Куклы» Оксана превратилась в нормального человека, со своими страхами, эмоциями, переживаниями.

– А, что так? – как бы удивился я.

Заметно было, как девушка набрала по больше воздуху в грудь, перед ответом.

– У нас тут случай недавно произошёл страшный. Человек пропал. Вот так как вы приехал к нам, а потом решил на рыбалку съездить и всё! Пропал. Не знаю, но вроде до сих пор не нашли. Полиция к нам приезжала, всех допрашивали.

– Вы то тут причем? – подыграл я.

– Ну, да, – обрадовалась поддержке Оксана, – как будто он в нашей гостинице пропал. Мучали нас тут своими расспросами.

– Значит вот так взял и пропал они сказали? И ни следов, ни свидетелей?

– Ну да, – кивнула девушка, – только все-то знают куда он делся!

«Ого!» – удивился я про себя – «все знают, кроме полиции! Как это часто у нас в России бывает».

– Куда же? Мне расскажешь? Глядишь я передумаю ехать.

– Конечно «не едьте»! Лучше тут оставайтесь, – поспешила ответить Оксана.

– Так ты скажи почему, а я решу.

– Ну-у, – замялась девушка. Видно было, что ей не ловко об этом говорить.

– Слушай Оксанчик, – включил я своё обаяние, – не расскажешь я поеду и тоже пропаду, а расскажешь, я подумаю и может в другое место поеду. Возможно не один, а с кем-нибудь. Я ведь тут в первые, мне понадобиться спутница.

Уловка подействовала на глупышку, превращая Оксану обратно в куклу Барби.

– Тогда скажу, но только обещайте, что не будете смеяться надо мной.

– Как я посмею над такой, – я оглядел куклу с ног до головы, – «красотой» смеяться?

– Ну-у, – решилась Оксана, – это все знают, не я придумала, можете спросить у любого! В той деревне аура плохая. Места там гиблые и люди злые. А ещё кикимора там водится, леший и прочая нечисть.

– Даже так? – совсем другое ожидал я услышать.

– Да. Ездить туда опасно. Если в речку или болото леший заведёт, то считайте пропали, утопит. А, если в лес кикимора заведёт – задушит, как цыпленка. И говорят противиться ей не можешь. Сам за ней в припрыжку бежишь. А кикимора на шею ещё залезет и едет на тебе пока без сил не свалишься. Тогда и морок спадёт и увидеть можно её в облике истинном. Да только поздно уже будет. Обессиленный будешь валяться в ужасе уставившись на неё, а она – тварюга будет смеяться и душить тебя своими корявыми руками. И в глаза тебе смотреть на приход смерти. Наслаждение – это для неё наивысшее, как наркотик для людей. Вот!

«Что за бред?» – первое, что пришло мне в голову – «она шутит, или что это было?»

– Я тебя понял Оксанчик, – произнес я в слух, – молодец, что предупредила, можешь идти, а мне поработать надо немного в тишине.

– Я так и знала, что вы мне не поверите, – немного обиделась официантка гостиницы, – я тоже раньше не верила, пока своими глазами не увидела.

– Кикимору? – тут же спросил я.

– Нет, человека, который видел Кикимору.

– Ну, понятно. Всё иди, спасибо за «бред», фу ты за «обед», вот тебе чаевые за предупреждение, – чуть ли не силой выпроводил я куклу из номера, – и не думай, я тебе верю, никуда не поеду. Засяду здесь над работой.

– Тогда до встречи, – кинула на прощание Оксана.

– Ага, до встречи, целую и всё такое.

Закрыв дверь за «двинутой» на детских сказках официанткой, я спокойно пообедал и стал собираться в дорогу. Взяв самое необходимое: удостоверение; наручники; пистолет; фонарик; деньги; зажигалку; складной нож; телефон; ручку и блокнот, я вышел на улицу. Согревающее весеннее солнышко подмигнуло мне своим лучом прямо в глаз. Видимо пожелав удачной дороги. Заскучавший на стоянке мой «Форд Фокус» завёлся с радостью. От Моршанска до посёлка Рыбхоз Двуречье было не далеко. Всего каких-то 25 или 30 километров. Дорога конечно оставляла желать лучшего. Яма на яме. Местами и вовсе грунтовка. Но, зато свободно! Очень редко попадались встречные машины. Желание властей сэкономить на ремонтах дорог в полной мере показало себя здесь: заплатка на заплатке, а рядом дырка. Бедная машинка сотрясалась подобно карете, что неслась по булыжной мостовой в каком-нибудь 18-ом веке. Однако, стоит отметить, что попался мне, среди этого провинциального безобразия и вполне приличный отрезок прямой дороги. Асфальтированный, с приемлемым качеством, в меру широкий. Длиною километров пять. Инстинктивно подмывало прибавить газу после ухабистых мучений, что я и сделал. Но вскоре, моему взору открылись странные скопления непонятно чего по обе стороны дороги впереди, что заставило скорость сбросить. Толи люди собрались, толи животные сбились в кучу, толи авария. Пока не разобрать. Подъезжая ближе, я разглядел, что это было. Разношёрстные нагромождения похоронных венков, искусственных цветов вперемешку с разно-форматными фотографиями украшали близлежащие деревья и кустарники. Наверное, каждому автомобилисту в России знакомо сие творение. Эдакие импровизированные памятники погибшим на дороге конкретно в этом месте. Я съехал на обочину и вышел из машины. Меня впечатлило не столько само наличие здесь памятников, сколько их количество. «Мать моя женщина, да их тут на каждом дереве по несколько штук! Целое кладбище, раскинувшееся по обе стороны дороги!». В какой-то момент я даже уловил специфический трупный запах. Конечно в России дураки и дороги – две основные беды, идущие рука об руку. Но здесь у них похоже проходит ежегодное собрание! «Неужели все не справились с управлением? Хороший, прямой, широкий участок. Движение почти нулевое». Я подошел ближе к венкам и стал рассматривать фотографии. Многие из них старые, некоторые на половину развалились, иные вовсе валялись в земле. Но были и относительно свежие. Старики, молодежь, дети. Каждая фотография передавала застывший миг счастливой жизни ушедшего человека. Была ли она черно-белой или цветной – не важно. Те люди, что на них изображены, были задумчивы, или радостны, смущены или озадачены. Но никто из них не подозревал, какой их ждёт конец. Стало немного не по себе. Либо это старческая чувствительность приходит ко мне, либо я что-то не то съел на обед. Но как бы там ни было, а время неумолимо тикало. Следовало продолжать путь. Дальше я поехал медленнее. Миновав последний микро-населённый пункт на своём пути, я в скором времени достиг цели. По крайней мере, так мне сообщил навигатор. В реальности же я не увидел ничего, похожего на посёлок. Хотя бы просто табличку с надписью «п. Рыбхоз Двуречье» или что-то в этом роде. Вместо этого одинокая автобусная остановка советских времен. Рядом с ней обшарпанный синий вагончик с огромным амбарным замком на дверях и в довершении картины, одиноко сидящая на лавочке бабуля. Справедливости ради стоит отметить, что дорога уходила дальше и там виднелись крыши каких-то редких домов. «Наверное, то и есть Двуречье, а это их автобусная остановка или типа того» – понял я, но для верности решил уточнить у бабушки. Подкатил на машине ближе к остановке и не спеша вышел из автомобиля. Не привычная городскому жителю тишина диких мест мне всегда нравилась. Она напоминала о детстве, которое у меня прошло в деревне на Украине. Природа, красота, безмятежность! И, если уж сравнивать родные места с этой провинцией, то тут было намного тише… очень на много! То ли насекомые ещё не отошли от зимней спячки, что вряд ли. То ли птицы ещё не вернулись с юга, что для мая тоже нонсенс. Да только ни тех, ни других не было слышно. И лишь бабка неподвижно сидящая, подобно статуе. Укутанная в платок так, что только одна рука торчала, подаяние вопрошая. «Здесь?! В глуши лесной! В полном одиночестве! Кто ж тебе подаст то старая?» – спросил я про себя, а в слух же произнес:

– День добрый бабушка. Не подскажите это посёлок Рыбхоз Двуречье?

Бабушка не шелохнулась. «Возможно плохо слышит» – подумал я – «надо громче и на ухо».

– Бабуля, ты живая?!

Ну вот, бабуля подала признаки жизни. Слегка шевельнулась её голова, зашевелился костыль, что был зажат меж колен. Заскрипел противный старческий голос:

– Подай на пропитание! – по костлявой руке пробежала мелкая дрожь.

– Извини бабуль, нету, – ответил я вполне искренне. Не то, чтобы я жадина или скряга какой, да только жизнь в столице и специфика работы сделала меня жестким человеком. Я принципиально не раздавал свои кровно-заработанные всяким попрошайкам, справедливо полагая, что моя подачка им не поможет в жизни, так как будет потрачена на праздность или направлена в общаг преступного синдиката. В добавок я не люблю таскаться с мелочью. А раздавать полтинники на право и на лево – это не по карману «операм», даже из ФСБ. Другое дело уличные артисты. Для них не жалко порою и раскошелиться. Они зарабатывают!

– Скажи бабуль, правильно ли я приехал? Мне в поселок Рыбхоз Двуречье надо?

– Подать надо! – на своём настаивала противная бабка с таким же противным голосом, – а не подашь плохо тебе будет! Беда будет! Не подашь – не поедешь! Хворь впереди тебя идти будет, болеть будешь, а коль подашь так и поедешь, и пойдешь!

«Ну всё, приехали» – махнул я рукой на старческий маразм.

– Ладно бабуль, сам узнаю, сиди дальше, жди прохожих, авось подаст кто.

Развернулся я и собрался уйти. Но не успел сделать и шага, как резкая боль заставила меня вскрикнуть.

– Ай! – что-то твердое ударило по левому плечу. Я резко обернулся, вскинув руки, расставив ноги, готовый отражать любые последующие атаки. Но увидел пред собою лишь мирно стоящую, сгорбленную крючком бабку, опирающуюся на свой металлический костыль. «Неужели это она меня огрела?» – поразился я – «по всей видимости, что она. Кругом-то более никого кроме нас и нет. Но как она так резко и главное бесшумно успела встать и ударить меня? Интересно!»

– Бабуль, ты чего на людей бросаешься? – спросил я, потирая плечо.

– Подай Христа ради! – проскрипела бабка, уже с ноткой раздражения.

«Однако, грозная бабуля. Совсем поехала головушкой в одиночестве» – подумал я, а вслух решил пошутить:

– А, если не подам? Забьёшь костылем до смерти, Христа ради?

– Все дают и ты давай! – поставила ультиматум бабка.