Чернота

– Мам, скажи: я – хороший человек? – все еще с опаской поглядывая в сторону окна, спросил невпопад Денис.

Ответ последовал незамедлительно:

– Конечно. А как иначе? Ребенком ты был послушным, учился хорошо, хоть и ленился иногда, институт окончил, – она приблизилась и погладила сына по голове, – работу найдешь, а потом женишься, и вообще цены тебе не будет.

– Но разве это делает меня хорошим? – удивился Денис, который никак не мог понять: почему материальные ценности определяют духовную составляющую человека.

– Конечно! – тепло улыбнулась мама. – Это же все говорит о твоем воспитании, об ответственности. Да и нам ты всегда помогаешь, слова никому грубого не скажешь. А ты почему спрашиваешь? Случилось что? – голос дрогнул.

– Нет, ма, все в порядке, – заверил сын. – Просто сегодня «хороший человек» стало фразой дня, вот я и задумался.

– Философ ты мой любимый. – Женщина поцеловала его в макушку и потеряла всякий интерес к теме.

Быстро расправившись с оставшейся едой, он засобирался – дожидаться отца, который скоро потребует подать ужин прямо в кабинет, не было ни малейшего желания. Особенно сегодня – день и так выпил все соки. На упреки и недовольный взгляд из-под густых седых бровей сил просто не хватило бы. А уж лицезреть черноту (что по пятам следует за старшим в семье и любовно гладит его по голове, когда он берет слово) – и подавно.

По дороге на съемную квартиру Денис никак не мог отделаться от неприятных и угнетающих мыслей. Да и слова мамы не давали покоя, свербели, царапали душу. Ведь он за короткий век успел сотворить немало стыдных поступков: и дрался, и издевался над слабым, и проходил мимо чужого горя, когда мог помочь; и девушек до слёз доводил, даже воровал, будучи подростком, – и это только малая часть всего. Тем более, были вещи и пострашнее, но парень боялся себе в этом признаться.

«Получается, все грехи можно отмыть лишь тем, что ты соответствуешь чьим-то ожиданиям и представлениям о тебе. Точнее, делаешь вид, что соответствуешь. А если быть еще точнее: не оспаривай веру в прекрасное, и человек сам найдет или выдумает нужные доказательства и закроет глаза на очевидное. Интересно, если я убью, а потом подам кому-нибудь милостынь, я все еще буду хорошим?» – Денис вздрогнул от собственных рассуждений и ускорил шаг. Слишком циничными и жестокими они показались. Правдивыми.

Чем меньше оставалось до квартиры, тем сильнее он жалел о решении погулять на свежем воздухе. Растревоженный событиями дня и добитый размышлениями, мужчина повсюду видел черноту. Казалось, твари заполонили весь город, поселились в каждой тени, прятались за углом, поджидая жертву. Денис заметил одно поистине исполинское существо, которое медленно двигалось в сторону площади. Голый череп содрогался на каждом шагу, обтянутая местами сгнившей кожей спина, с торчащими позвонками, выгнулась дугой под тяжестью непропорционально больших рук. Оно бесшумно ступало, каким-то чудом не задевая прохожих. Другое существо, присев на корточки, заглядывало в окно жилого дома. У него было огромное пузо, свисающее до земли, внутри которого кто-то шевелился, будто пытаясь вырваться наружу. Еще одна тварь увязалась за семейной парой с коляской. Раздался пронзительный детский плач, словно малыш мог видеть то, что возвышалось над родителями и жадно пускало слюни, оставляя за собой дорожку из пахучих капель.

Дениса трясло, но не от холода. Мерещилось, будто кто-то преследует его – слышались тяжелые шаги и хриплое дыхание за спиной, покрытой по?том. Но каждый раз, когда он оглядывался, позади никого не было. Паника нарастала, и мужчина не имел ни малейшего представления, как избавиться от кошмарных видений.

«Почему я? За что? Почему все живут обычной счастливой жизнью и не видят того, что их окружает? Дело в них или во мне? – Денис хотел кричать в голос, сыпать проклятиями, сделать уже хоть что-то, чтобы все изменить. Но вместо этого он сильнее стискивал зубы, прикусывая язык. – Слабак! Но разве я могу что-то сделать? Я один, а их тысячи! Я не справлюсь, даже если и решусь…»

Чернота, проходившая совсем рядом, остановилась и посмотрела так, словно слышала его мысли и сомнения, чувствовала уязвимость. Не выдержав, мужчина побежал, гонимый животным страхом. Он не подозревал, что странное поведение не осталось незамеченным. Он не знал, что был не один.

Лиза никак не могла уснуть. Острые плечи гордо и с вызовом расправлены, изящные руки с длинными тонкими пальцами сжаты в кулаки, прямо говоря о готовности к бою, русые волосы убраны в короткий хост, линия бровей надломлена из-за хмурого взгляда серых глаз. Липкая от пота, оглушенная уханьем сердца в ушах она всматривалась в темноту комнаты. Чернота стояла в каждом углу, щерилась, кривлялась и тянула загребущие лапы к девушке. Лиза сглотнула вязкий ком, мешавший дышать, и включила свет, прекрасно понимая, что это не поможет. Ярко вспыхнула лампочка, но существа лишь слегка покачнулись.

– Задрало! – от души выругалась и показала черноте средний палец, вложив в жест всю имевшуюся ярость в хрупком теле. – Ох, как же бесит, – она сорвала с себя грязную спортивную кофту, которая за время пробежки напиталась кислым запахом тела, и швырнула в существо. Оно растворилось в воздухе как сизый дым на ветру. – Одним меньше, – но остальные все так же скалились и не собирались покидать насиженные места.

Мышцы гудели после напряженного дня, усталость подкашивала, невыносимо хотелось спать. Но Лиза продолжала упрямо стоять, глядя прямо в зияющие провалы глазниц черноты. Девушка ругала себя за слабость, за трусость, за беспомощность. Вот бы сделать нечто такое, чтобы вся гадость исчезла! Она была готова зубами рвать черноту на самые маленькие кусочки, стереть в порошок, расщепить на атомы, но разве это помогло бы? Нет. Существа раз за разом возвращались, поджидали за каждым поворотом, вставали ночью у кровати и сверлили взглядом, нависали над ничего не подозревавшими близкими, шастали по улицам в поисках новых жертв.

– Ну, че смотришь? Думаешь сдамся? Ага, бегу и тапочки теряю! – Лиза приблизилась к черноте и с размаху ударила ее туда, где должен был находиться нос: – Вот тебе!

Кулак пролетел насквозь существа, не причинив ему никакого вреда. Казалось, от эмоций, испепеляющих девушку изнутри, оно лишь разрасталось. Черты стали четче, глаза налились белизной, а беззубая пасть распахнулась шире, готовая проглотить бунтарку целиком. Оно словно ждало следующего удара, чтобы вцепиться в руку и уже никогда не отпускать – обглодать до костей, а после и их сгрызть.

– Лиза, это ты? У тебя все в порядке? – из зала донесся невесомый и сонный голос встревоженной шумом бабушки.

Скрипнул старый диван – старушка села, ожидая ответа.

«Не хватало еще напугать ее своим безумие и буйством», – девушка виновато втянула голову и поспешила к двери, которую приоткрыла на ширину ладони.

– Бабуль, я. Я тут это… по телефону говорила, – поморщившись, соврала Лиза – ей не нравилось врать, но спокойствие любимого человека было выше принципов. – Извини, больше шуметь не буду. Доброй ночи.

– Время позднее, тебе на работу вставать скоро, – старушка пожелала сладких снов, после чего жалобно пискнули пружины.

Стараясь вести себя тихо, Лиза опустилась на пол и закрыла лицо руками. Ей так хотелось спрятаться, раствориться, никогда не существовать. Она безумно устала от постоянной борьбы с чернотой, от ощущения, что это никогда не закончится. Слезы рвались наружу, пульсируя болью внутри черепной коробки, но девушка не позволяла им пролиться – стоит сорваться с ресниц хотя бы капле соленой влаги, как поток невозможно будет остановить.

Словно голодные волки, почуявшие запах крови, существа закопошились. Заскрипели половицы под их тяжелыми ногами, моргнула лампочка, и нечто большое нависло над сжавшейся в комок Лизой, обдавая ее зловонным дыханием.

– Посмотри! – упрямо требовал разум, привыкший давать отпор любому противнику.

– Посмотри, – призывно шептала чернота.

– Нет. – Девушка мотнула головой и зажмурилась – бесконтрольный страх и тягучее отчаяние брали верх.

Как давно это началось? Точный ответ не знал никто.

– А была ли я нормальным человеком? – просипела она, ощущая гнетущий взгляд черноты.

Лиза отчетливо помнила, что видела существ с самого детства. Когда же это случилось впервые? Было ли это в детском саду, когда воспитательница предложила поиграть в странную игру – нужно было с кем-то сражаться, шпионить, выполнять приказы командира – или позже, в стенах школы, где детям прививали покорность и одинаковость; или все произошло дома, когда семья вечером сидела перед телевизором? Уже не важно. Но тогда маленькая девочка не придавала значения страшным монстрам, она была уверена: все видят их. Как они садятся за обеденный стол, как укладываются рядом в кровати, как, наступая на пятки, бредут вместе с папой и мамой на работу. Ребенком Лиза давала черноте имена, играла с ней, пыталась подружиться. Всё изменилось в тот момент, когда девочка заметила, что существ вокруг нее стало больше. Они словно окружали, сжимали в тиски, не давая дышать полной грудью. Каждая тварь старалась прикоснуться к малютке, заглянуть ей в глаза, что-то шепнуть на ухо. Переплетение конечностей, вязкая бурлящая жижа зло смотрела и требовала: «Впусти нас! Стань нами!»