– Но… Как это возможно, Гошка?
– Это точно не мой Рубиновый. Это чужак. И знаешь, я совсем не уверен, что он не мечтает съесть меня между делом.
– Чужак… – протянул Баженов и задумчиво почесал подбородок. – Откуда здесь чужаки, Гош? И как он смог до тебя дотянуться?
– Наверное, просто кошмар…
– Наверняка, – легко согласился Аркаша, но я видел его потемневший взгляд. – Я скажу, чтобы тут навели порядок. А пока…
– Я лучше пройдусь, – оборвал я его. – Сна ни в одном глазу.
– Как знаешь.
На улице было до странного тихо. До рассвета оставалось чуть меньше часа, и город все еще спал. Над Фонтанкой потусторонней дымкой повис грязно-серый туман. Я замер на мосту, зябко поежился и поднял воротник парки, надеясь укрыться от утренней сырости. Тонкая пленка инея покрыла ограду Летнего сада, прихватила жухлую траву и лужи. С Невы подул еле заметный ветерок, прошелся по ногам, поднялся выше, откинув с моего лба влажные волосы. Я закрыл глаза и попытался сделать глубокий вдох. Ребра загудели, а легкие будто налились свинцом. Больно… Как же больно!
– Черт! Черт! Черт…
Я упал животом на влажный темный гранит и уставился в бездонную пустоту реки, надеясь найти в ней избавление. Или ответ…
На мгновение показалось, что оттуда, из черной глубины, на меня смотрит Рубиновый. Смотрит с немым укором. Будто осуждает за слабость… Я стиснул кулаки, и кожу на предплечьях кольнуло… Позвал… Все еще надеясь…
А вдруг…
Но нет…
Дракон не отозвался. Спину, вместо привычного ласкового касания огня, резануло льдом. Я зашипел, изо всех сил цепляясь руками за гранит, и открыл глаза.
Наваждение? Галлюцинации?
Нет, не похоже…
Девчонка сидела на той стороне Фонтанки. Прямо на ограде, свесив ноги вниз. Худенькая, мелкая, в бесформенной темной куртке и тяжелых ботинках. Если бы не длинные светлые, почти что белые волосы, я бы принял ее за мальчишку.
На меня она не смотрела, но что-то было в ней не так. Вдруг стало стыдно за собственную слабость. За то, что распустился. Позволил жалости к себе захватить мой разум. Девчонка перевела в сторону немного расфокусированный взгляд и нахмурила белобрысые брови. Повела плечами, как будто пыталась скинуть обнимающие ее невидимые руки, и уставилась на меня. Я с трудом удержался от того, чтобы окликнуть ее. Позвать! Показать, что я здесь! Что я вижу! Щеки стыдливо, совсем не по возрасту, полыхнули огнем.
Решение пришло внезапно. Я резко оттолкнулся от ограды, отступил на проезжую часть и побежал. В два прыжка достиг середины разделяющего нас моста, а девчонка даже не шелохнулась. Словно и не замечала вовсе, что я бегу к ней. Не видела меня. Смотрела куда-то мимо. Но вдруг рассветная мгла над Михайловским замком взорвалась яркой вспышкой. Небо озарило алым, в купол замка в полной тишине ударили молнии. Полыхнуло чистой силой, а в воздухе запахло озоном. От неожиданности я споткнулся и чудом не рухнул на мостовую. Сердце заныло, кожу на загривке закололо. Я прикусил губу, пытаясь справиться с очередным приступом боли. Солоноватый привкус крови разлился во рту и горячей волной хлынул по горлу. Я медленно вдохнул и осел на землю, спиной упершись в ограду моста. По вискам струился холодный пот, руки дрожали. Но вокруг все было тихо. Ни людей, ни машин. Ни странной белобрысой девчонки.
Глава вторая
– Ты где был? – спросил Аркадий, едва я вошел, и бросил на меня хмурый взгляд из-под насупленных бровей. – Елисавета Александровна вся извелась. И завтрак давно успел остыть, между прочим!
Я только хмыкнул в ответ. Кроме нас в небольшой светлой столовой с панорамными окнами, выходящими на Летний сад, находились только Лиза и Питер. Баженов-старший и его многочисленная то ли свита, то ли охрана отсутствовали. Я шагнул к Лизавете и мягко коснулся ее щеки своей, а она в ответ залилась ярким румянцем.
Черт знает что!
Сделав вид, что не услышал, как заскрипел зубами ее супруг, я повернулся к буфету, приподнял первый попавшийся колпак и не глядя положил на тарелку пару блинчиков. Кажется, с мясом.
– Где ты был? – повторил Аркашка, и в голосе его послышался металл. Только мне было все равно. Я отодвинул стул и сел напротив Лизы.
– Гулял… – произнес лениво и отправил в рот аккуратно отрезанный кусочек успевшего остыть блинчика, повертел в воздухе вилкой и как можно более безразлично спросил: – А что, собственно, случилось?
Мне ответил Питер Бергер:
– Оборот. Точнее попытка, судя по всему.
– Далеко?
– Где-то совсем рядом.
– Молодняк? – уточнил я.
– Чужак, – обманчиво спокойно произнес Аркадий, и я почувствовал, как его Черный мягко подбирается ко мне.
– Откуда? – спросила Лиза и, внимательно посмотрев на меня, добавила: – Егор! А с тобой что случилось?
Я машинально попытался прикрыть и разбитую губу, и рассеченную бровь. Только все это было напрасно. Молодая драконица Елисаветы уже методично сносила мой дохленький щит. Резко затошнило.
– Лиза, не трогай, прошу… – прохрипел я, пытаясь справиться с нахлынувшей дурнотой.
– Вот и я говорю. Не трогай, Лисса! Брось ты это дело! – Петр Бергер, кажется, смеялся. Только вот я чувствовал, как поднял голову Изумрудный, как осматривается с опаской, не зная, откуда ждать беды. Странно… Как же странно и нелепо, что я чувствую их, чужих драконов. Чувствую, слышу… Но не могу ответить. И закрыться тоже не могу…
– Егор… – умоляюще протянула Лизавета. – Скажи, пожалуйста, что случилось.
– Ничего не случилось, Лиза, – ответил я и отхлебнул кофе, ужасно дорогой горький кофе. – Просто бессонная ночь.
– Совет родов завтра в десять… – напомнил Аркашка, топорно, но действенно переводя тему. Я бросил на него полный благодарности взгляд, а паршивец только оскалился в ответ и добавил немного озадаченно: – Петька, тебе велено быть. Без Лизы…
– Знаю… – ответил Бергер и недовольно поморщился. – Дед звонил. Настаивал на моем присутствии. Алексей Павлович действительно так плох?
Я вздрогнул. То, что мой отец, Алексей Демидов медленно угасает, знали многие… В определенных кругах. Но редко кто осмеливался спросить об этом вот так… В лоб.
– Питер… – укоризненно протянула Лиза.
– Петька по-своему прав, барышня, – снова встрял Аркаша. – И вам это отлично известно, Елисавета Александровна. Все хотят знать, готовы ли Демидовы и дальше идти на уступки.
Лиза вспыхнула. Бергер грохнул кулаком по столу так, что подпрыгнули тарелки. Я устало прикрыл глаза…
Пять месяцев назад в небе над Невой я потерял своего дракона. В поединке за Елисавету Аракчееву-Головину. За ее руку, за ее дракона, за ее капиталы.
Лизу я знал всю ее жизнь. Она, конечно, не помнила об этом… Зато помнил я. Детская, отделанная в бежевых, отнюдь не девчачьих, тонах, резная люлька темного дерева под белоснежным балдахином и спящий младенец, укутанный в белоснежные кружевные пеленки. Последняя хранительница драконов.
О том, что эта малышка, от силы двух недель от рождения, станет моей женой, я узнал от отца в тот же вечер. Нетвердой рукой, под пристальным взглядом Александра Аракчеева-Головина, я поставил корявую подпись на брачном договоре.
Последняя хранительница драконов.
Моя хранительница…
– Демидовы никогда не зарились на чужое… – заметил я.