Дети Зари. Книга четвертая. Цветы пустыни

Тут поднял руку Рауль:

– Клим смог определить дату?

Вместо Клима ответил Мастер Илларион:

– Он понял, что это случится скоро. Однако я уже давно опасался чего-то подобного, поэтому просил молодёжь приглядывать за своей родственницей – издалека, ненавязчиво, просто чтобы быть в курсе её жизненных обстоятельств.

– Есть повод для опасений? – уточнил Рауль.

– Есть. Я чуть позже расскажу, – уклонился от ответа старец.

Тут снова заговорил Страж:

– В связи со сложившейся чрезвычайной ситуацией Мастер Илларион согласился открыть нам ещё одну тайну, в этот раз – свою личную. Выслушаем его, тогда и решим, как будем действовать… Но сначала давайте обменяемся информацией по делу – кто что успел узнать.

– Тётя Лидия сказала, что Надин поехала отдохнуть на море, – начала Ева. – Куда – она не знает, но точно не к ним в Ниццу. У Клима в видении тоже было море, рифы, пустынный скалистый берег – однозначно не гламурный курорт. Я права, Клим?

– У меня было чёткое ощущение, что она там совсем одна, беспомощна – ей просто не у кого попросить помощи, – отозвался тот.

– Надин в принципе не из тех, кто просит о помощи: она всегда всё делает сама, – напомнил им Виктор.

– И это верно, – согласился Клим. – Только у меня возникло чувство безысходности – не знаю, как это объяснить…

– Мы уже поняли, не переживай, – сказал Теренс. – Тем более, что на данный момент наша племянница действительно в полном порядке – это мы все ощущаем, так ведь? – он посмотрел на жену, затем на старшую дочь, самую близкую подругу Надин – настолько, насколько та вообще могла кого-то к себе подпустить.

И Эмилия, и Ева утвердительно кивнули.

– Итак, мы пока не знаем, где находится наша звездочка. Однако есть серьёзное подозрение, что тут не обошлось без второй звезды… Кстати, где-нибудь можно увидеть картины этого нового Леонардо? – Теренс обратился к Тобиасу.

– Леонард Балла – не художник… ну, то есть, художник в широком смысле, но не живописец, – запутавшись в терминологии, Тоб жестами изобразил человека за мольбертом, и собравшиеся невольно улыбнулись, а шире всех – Рауль: получилось очень похоже на дирижёра за пультом. – Я наводил справки, порылся в интернете. Там вы найдёте только произведения Джакомо Балла, одного из основоположников итальянского футуризма: они довольно абстрактны, с претензией на «разорванное движение», «подвижный свет» и метафизику, хотя Джакомо, при желании, мог работать в любой манере… Не знаю, является ли тот итальянский Балла родственником нашего – Леонард, как известно, родом из Венгрии…

– Не является, – вдруг сказал Мастер Илларион. – Я проверял.

Все с любопытством посмотрели на старца – когда это он успел проверить? Но Мастер больше ничего не сказал, и Тобиас продолжил:

– О том, что Леонард писал картины, мы узнали, только посетив офис «Баллалео» во Франкфурте. Сегодня выходной, я не смог им дозвониться, но завтра позвоню, попытаюсь что-то узнать о происхождении того полотна, что интересует нас – о пейзаже с изумрудным небом и пурпурным солнцем. Хотя остальные два тоже были весьма занятными: вроде написаны с фотографической точностью, но при этом в каждом – своя загадка. Я бы с удовольствием взглянул на них ещё раз…

– У тебя будет такая возможность, – заверил его Теренс. – Давай съездим туда вместе: что-то меня вдруг резко потянуло во Франкфурт.

Тоб с готовностью кивнул. Тут снова подал голос Рауль Кауниц:

– Как я понимаю, вы уже не сомневаетесь в том, что существует некая связь между известным дизайнером Леонардом Балла, исчезнувшем больше года назад, нашей Надин и каким-то параллельным миром, проход в который обнаружил Виктор? Кстати, любопытно было бы на него посмотреть… Не на Виктора – на проход!

Теренс вопросительно взглянул на Мастера Иллариона – тот поморщился, но ответил:

– Посмотреть можно, если не лень вставать до зари, – проворчал он, живо напомнив ученикам свою предыдущую ипостась, ворчливого лесника Лавра Лукича. – Только это не проход, а так, брешь, щель, замочная скважина… Потому как мир тот запечатан.

– Запечатан? Значит, туда невозможно попасть? – разочарованно спросил Виктор.

– Очень на это надеюсь, – буркнул старец.

– А где же тогда Балла подглядел изумрудное небо? – не отставал Виктор. – Я уж надеялся, что парень из наших – путешествует по разным мирам, а потом их рисует.

– Признаюсь, я тоже так подумал, – поддержал друга Тобиас, а Ева и Эль кивнули в знак согласия.

– Что гадать-то? Вот найдём этого Балла и спросим, – подытожил Клим.

– Очень на это надеюсь, – повторил Мастер Илларион. – Теперь мы просто обязаны его найти.

Безмолвный «почему?» повис над поляной.

– Есть вероятность, что Балла – это сокращение от Баллара. Именно так звали последнюю жену Гуалтиеро, Великого Мастера Проводника, потомками которого являются большинство здесь собравшихся, – наконец проговорил Илларион.

Кауницы и Эрхарты встревоженно переглянулись. Все помнили портрет Гуалтиеро в тайной галерее Великой Девятки, в архиве Магистериума, который до сих пор хранился в имении Кауницев. Откровенно говоря, портрет производил не самое благоприятное впечатление: надменное лицо испанского гранда в чёрном камзоле с широким белым воротником, подчёркивающем смуглость кожи, и колючие глаза под сурово сдвинутыми бровями. А ведь картину писал не кто иной, как сам Илларион!

Общую мысль дерзнул высказать Рауль:

– Похоже, дед, ты слегка недолюбливал старину Гуалтиеро, раз изобразил столь… несимпатичным?

Мастер смерил правнука снисходительным взглядом:

– Да что ты понимаешь? Гуалтиеро был моим напарником – а в некоторых случаях это больше, чем друг…

– И как с ним связан этот запечатанный мир? – снова за всех спросил Рауль.

Старец промолчал. Они ждали, но Илларион сидел, опустив взгляд на свои руки, сжимающие посох. Казалось, он вдруг ушёл в себя и вообще забыл, где и зачем находится. Или просто не находит в себе сил, чтобы открыть правду.

И тогда за него ответил единорог:

«Запечатанный мир – это могила Великого Мастера Гуалтиеро».

Интермедия 2. Запись в дневнике

«Кто и когда придумал этот пошлый стереотип, что настоящий мужчина в жизни должен сделать три вещи: посадить дерево, построить дом и родить сына? Ладно, кто-то брякнул, не подумав, но ведь эту «великую мудрость» достаточно часто цитируют! Неужели кому-то действительно кажется, что этого достаточно?!

Вообще это очень вольная интерпретация цитаты из Талмуда, но там не говориться о жизни в целом, лишь даётся практический совет молодому мужчине: «Человек должен сначала построить дом и посадить виноградник, а потом жениться». А что, весьма дельная подсказка! В особенности про виноградник…

Если же смотреть на вышеупомянутую мудрость как на метафору да ещё разобрать её подетально, препарировать задачу, так сказать, получается следующее:

Посадить дерево – это отношение человека к природе: взял – восполни! Учитывая, сколько древесины сжигает человек на строительство и отопление своего жилища, для приготовления пищи и прочего, каждый, по-хорошему, должен посадить с десяток акров леса. Насчёт прочих природных ресурсов даже не знаю, что сказать…

Построить дом – значит, сделать что-то для общества. Тут уже по возможностям – для всего человечества или для своей маленькой семьи. Главное, быть честным с самим собой, оценивая свои возможности… И да, создавая, постараться не разрушать: ведь в первоначальную максиму не входит задача разрушить дом соседа…

Родить сына – это понятно: продолжить свой род. Судя по тому, как растёт население планеты, эта часть предназначения у мужчин пока получается лучше всего. Но потомков надо ещё и воспитать. А с этим сложнее…

Так, теперь смотрим, что из перечисленного сделал я. Что успел сделать за весьма долгую жизнь. Итак:

Посадил три сада и один парк. Ну, не собственными руками, конечно, просто дал указание и денег, но всё же…