10 глупых вопросов профессионалам, которые вы боялись задать

– БОИШЬСЯ КРОВИ?

Нет, и никогда не боялся. Даже когда в первый раз увидел окровавленного пациента, страха у меня это не вызвало, только небольшое волнение, потому что это случилось впервые.

Вообще, в семье у меня нет медиков. Мама не хотела, чтобы я шел в медицину, хотела, чтобы учился на экономиста, в Вышку поступил бы, стал бы бизнесменом. Но я не хотел, не тянуло. Мне нравилась биология, я как-то быстро к этому пришел: «Может, врачом стать?» И почему-то сразу решил, что кардиохирургом. При этом я не понимал, что это за специальность, знал только, что хирург с сердцем работает. С того момента я ни разу не менял вектор – с самого начала иду по этому пути.

– О ЧЕМ ДУМАЕШЬ ВО ВРЕМЯ ОПЕРАЦИИ?

Ни о чем. Захожу в предоперационный блок, здороваюсь с медсестрами. Пациент уже на столе лежит, значит, можно начинать операцию. Я звоню старшим хирургам, мне говорят: «Давай начинай обрабатывать пациента, мойся». Я мою руки в три этапа, смотрю в зеркало и ни о чем не думаю. В этот момент нет беспокойства – чистое спокойствие, никаких лишних мыслей. Захожу в операционную, просовываю руки в халат, надеваю перчатки – как в фильмах. Правда, во всех медицинских сериалах допускают очень много ошибок. Захожу, обрабатываю пациента. Приходит старший хирург, и мы начинаем вместе оперировать. И ни о чем не думаю. Помимо того, что это операция, ни о чем. Просто думаю, какой следующий шаг. Все происходит на автомате. Когда заканчивается операция, закрываем кожу, уже никаких мыслей нету. В операционной играет музыка, операционная на последнем этаже, шикарный вид на Москву открывается. И просто кайфую, особенно если вечером заканчиваю операции. Я понял, что все прошло, круто, здорово, я молодец, обрабатываю в последний раз пациента, заклеиваю его, снимаю перчатки, халат, и, конечно, усталость накидывается. Я устал, но я счастлив. Чистый кайф.

– НАРКОЗ ПРОБОВАЛ?

В детстве, в 13–14 лет, я сломал руку, причем перелом был не очень серьезный, с вывихом, но врач почему-то захотела сделать мне общий наркоз. Я почувствовал тогда, что это такое. Правда, не тот наркоз, который мы используем в операционной, скорее всего, мне ввели пропофол. Я отключился на несколько минут. Помню разговор врача с медсестрой, расплывчато помню, как меня вели, я уснул, просыпаюсь, не понимаю, что происходит, вижу голову медсестры, и опять спать. Тогда я попробовал на себе, как это, и с тех пор не приходилось. И, надеюсь, не придется.

– СКАЛЬПЕЛЬ, ЗАЖИМ, ЧТО ДАЛЬШЕ?

Скальпель, но не зажим. Почему зажим? Берешь скальпель. «Можно сделать разрез?» Разрешают, ты делаешь разрез, коагулятором проходишься, потому что в жировой подкожной клетчатке сосуды есть особенно мелкие, и их нужно клипировать. Либо клипировать, либо коагулировать, чтобы не было кровотечения. Никакого зажима. Зажим используется на ноге, если сосуд крупный. Сначала нужно положить зажим и перевязать сосуд, а потом снять зажим.

– РУКИ ОБЯЗАТЕЛЬНО МЫТЬ?

Обязательно, в три этапа. Сначала мылом, по локоть, потом по предплечье, потом полностью всю ладонь. И потом точно так же в три этапа антисептик наносишь, после этого уже надеваешь халат и перчатки. Обязательно. Иначе заражение можно занести. Пациенту и себе тоже, если перчатка порвется, а пациент гепатитник. Мне рассказывали коллеги, что врач работал с печенью, оперировал пациента, у него перчатка порвалась, он случайно иглой задел себе палец, на вторые сутки пожелтел. С этим шутки плохи. Надо быть аккуратным и проверять, прежде чем оперировать. Мы оперируем всех, но в безопасности.

– ПОЧЕМУ У ВСЕХ ХИРУРГОВ ВОЛОСАТЫЕ РУКИ?

У меня не волосатые. Но, может, я еще молод? У нас в основном все хирурги крупные, большие мужики, и мои старшие коллеги-хирурги все такие большие. А я маленький, молодой. И у всех пузо есть, у кого больше, у кого меньше. Я стою за операционным столом, наблюдаю, как старшие хирурги оперируют, обращаю внимание: ты стоишь, руки на теле человека, долго стоять, у всех отвисает живот от постоянного нахождения в такой позе. Я хожу на тренировки, но не часто, пару раз в неделю. И у меня тоже живот начал расти. Мне коллега сказал: «Рахим, это у тебя авторитет растет». Хирурги ценятся так – по размеру живота.

– МОЖНО ПРИШИТЬ ГОЛОВУ?

Голову пришить? Великий хирург Демихов делал опыты специально по пересадке головы. Пришивал головы собачкам. Знаменитый опыт, когда он пришил голову одной собаки к другой, и она прижилась. Какое-то время собака жила. С тех пор люди пытаются сделать такие операции. Может, слышали про итальянского нейрохирурга, который пытался голову пересадить? Не знаю, получилось, не получилось у него. Наверное, не получилось. Если бы получилось, по всему миру информация прошла бы. Не слышал.

Демихов делал, кстати, классные вещи. По Демихову и его технике появилась пересадка сердца, он это придумал. Но африканский хирург Кристиан Барнард первый пересадил сердце. Благодаря Демихову – он учился у него, приезжал в Москву. Естественно, вся слава досталась Барнарду. Он говорит, что Демихов – это его врач, учитель, и всем надо быть благодарными ему. К сожалению, Демихов умер не столь известным, в обычной квартире, без всяких почестей. Скромную жизнь вел. Но он был крутым врачом, великим. Может быть, в будущем можно будет голову пересадить. Посмотрим, время покажет. Сейчас много чего происходит в медицине интересного.

– КУДА НАЛОЖИТЬ ТУГОЙ ЖГУТ, ЕСЛИ КРОВЬ ИДЕТ ИЗ ГОЛОВЫ?

Берешь руку, поднимаешь, сгибая в локте, закидываешь за голову и ставишь жгут. На некоторое время остановит кровотечение. Надо срочно оперировать. Если есть сосудистые хирурги, то сразу их в действие. Но лучше не допускать этого.

– САМ СЕБЯ СМОЖЕШЬ ПРООПЕРИРОВАТЬ?

Я же кардиохирург! Наверное, нет. Очень много сил нужно, чтобы раскрыть грудную клетку, а потом ее соединить. Правда. Тяжело. Есть несколько способов закрытия грудины. Грудина – это такая кость, она твердая, у всех разной консистенции, но твердая. И в основном, особенно мужчинам, мы закрываем ее железными проволоками. Их тяжело бывает просунуть и соединить. Так что нет, точно нет, шунтирование себе я не смог бы сделать. Максимум на руке или на ногах, возможно, смог бы себе зашить кожу, если бы у меня были стерильные инструменты. И не больше.

– КОНЬЯК ИЛИ КОНФЕТЫ?

Конфеты. Я не люблю коньяк. Хотя так можно к сахарному диабету прийти. Я очень много сладкого ем. Возможно, это зависит от возраста. Старшие коллеги, может, предпочтут хороший дорогой коньяк.

Полезный блиц

– ГДЕ И СКОЛЬКО УЧИТЬСЯ НА ХИРУРГА?

Шесть лет в университете, пять в ординатуре. И если хочешь стать кандидатом медицинских наук, то еще три года в аспирантуре. 14 лет минимум нужно, чтобы стать хорошим кардиохирургом. Оперировать лет в 30–35 можно только начинать, потому что это кропотливая работа и сразу тебе пациента не доверят. Каким бы ты ни был, сначала поставят ассистентом. Без этого никак.

– КАКОЙ КАРЬЕРНЫЙ РОСТ У ХИРУРГА?

Начинаем от второго ассистента. Второй ассистент обычно стоит на отсосе, держит ниточку, лишний зажим держит, зашьет кожу. После второго ассистента – первый. Он уже покруче будет, он полностью помогает оператору. Я считаю, он очень важную роль играет. Если ассистент грамотный и руки из правильного места растут, то операция начнется и закончится очень быстро. От первого ассистента многое зависит. После первого ассистента идет оператор. Если хороший, то начальство ставит на постоянные операции. Это, наверное, все. Дальше можно стать профессором, который тоже может оперировать, но, как правило, профессора этого не делают, хотя есть и классные хирурги, которые до сих пор оперируют.

– СКОЛЬКО МОЖЕТ ЗАРАБАТЫВАТЬ ХИРУРГ?

Начальная ставка кардиохирурга – 25–30 тысяч, как обычные люди получают. Официально можно зарабатывать до 300 тысяч, где-то так. Столько получают док-тора уже за шестьдесят, с большим опытом за плечами. Но за рубежом, конечно, получают больше намного.

– ЕСЛИ БЫ НЕ ХИРУРГОМ, ТО КЕМ БЫ СТАЛ?

Если бы не хирургом? Тяжелый вопрос. Наверное, бизнесменом. Но мне не нравится это, я не люблю «строить» людей, подстраиваться под них. Я не хочу ничего продавать. Должны быть все профессии, но я не могу бегать за людьми с предложениями что-то купить, нет, я врач. И я хочу быть и дальше врачом. Бывает, ребята уходят из медицины, потому что надоедает. Зарплата не нравится, очень много работы. Я – нет, я большую часть жизни видел себя хирургом и дальше, надеюсь, им буду.

– СОВЕТ МОЛОДЫМ ХИРУРГАМ.

Много практики, много смотреть, много ходить в операционные, начинать прямо с первого курса. Я с первого курса хожу в операционный блок. Смотрел, наблюдал, много практиковался, со второго курса дежурил в приемном отделении, ходил в операционные. Да, теория нужна, безусловно, но, если ты не будешь практиковаться, твоя теория умрет, и ты ничего не сможешь сделать. Если и владеешь теорией, то, когда в первый раз приходишь в оперблок, теряешься, не понимаешь, как, что. Да, ты знаешь последовательность, но руки не знают, как это сделать. Ты должен работать, работать и работать руками, руками, руками и не стесняться спрашивать у старших коллег помощи. Старшие коллеги всегда помогут, направят наилучшим образом.

…Я себе задаю вопрос: от чего я получаю самое настоящее наслаждение, что мне нравится? Я кайфую от операций, мне нравится мыться на операцию, мне нравится оперировать, мне нравится долго, часами стоять за операционным столом, потом отмываться. Нравится, что проделанная работа была не зря. Хирург отличается от терапевта и других врачей тем, что он видит свою работу сразу после операции.

Например, такой случай. У пациента до операции были не очень хорошие показатели. Мы прооперировали, потом я, как младший, должен был вместе с анестезиологом перевезти пациента в реанимацию, переключить его там на аппаратуру. Мы стояли, ждали лифт, и я просто наблюдал за монитором, за ЭКГ пациента, за его давлением. Оно стало нормальным, как у здорового человека. Когда видишь такое, это кайф. Красивая картина. Анестезиолог у меня спрашивает: «Классно, да? Красиво, да?» Ничего не хочется делать, кроме этого. Была бы возможность, я бы каждый день оперировал. И зарплата бы побольше не помешала, потому что семья – деньги нужны. Но все время в операционной не получится, потому что устаешь. Требуется легкая разгрузка, чтобы снова прийти в операционную и помогать пациентам.

Константин Ивлев. Шеф-повар

Основатель IVLEV GROUP

– ЛЮБИТЕ ГОТОВИТЬ?

Я скажу честно и откровенно: до восемнадцати лет не любил, а после армии – полюбил. Готовка – это секс. Если ты готовишь один, это вдохновляет, если готовишь с кем-то, с девушкой, это всегда выводит на романтику. Большое количество поваров не готовит дома. Я вообще не понимаю почему. Все перетрудились? Меня всегда прет. Может, я всегда секса хочу? Не знаю, но мне нравится готовить.

– КАК ЖИТЬ НА КУХНЕ ЖЕНЕ ШЕФ-ПОВАРА?

Моей – кайфово. У меня теща парилась первое время, тем более она, как нормальная взрослая женщина со своими вкусовыми заморочками, всегда на овощах сидела. Я после большого количества прочитанных анекдотов всегда подтрунивал над ней. А жене нормально. Жене я всегда говорю, что у нее все прекрасно получается, за исключением блинов. Блины – это самое ужасное, а она их делает постоянно, потому что все друзья вокруг и дети не могут честно сказать, в открытую, что блины полный шлак. Один я говорю: «Мань, ну не готовь их, пожалуйста». Нет, возьмет и наготовит. Я делаю вид, что мне нравится, съем полблина, и все.

– ПОДЪЕДАЕТЕ НА РАБОТЕ?

Абсолютно. Знаешь, я тебе открою, наверное, тайну, но, может, и нет. Все шефы любят жопки. Не в прямом смысле. Ладно, я за себя скажу. Я не всегда люблю цельное блюдо, но мне всегда нравится последняя ложка соуса, нравится, когда мясо обрезаю, взять то, что обрезал. Нарезаю огурцы, бросаю в салат, один кусочек беру. Поэтому да, подъедаем. Мы мало едим. Как правило, люди думают, что мы вообще никогда не едим. На самом деле едим. Мы очень плотно завтракаем всегда. А потом начинается это подъедание. Представляешь, какое количество я варю супа или соуса! Надо его попробовать, чтобы довести до вкуса, поэтому подъедалки вообще сумасшедшие. Очень кайфово – это соусы. Когда он остается, особенно грибной, сливочный или горчичный, я беру кусок хлеба и вот начинаю хлебасиком это все выковыривать со дна. Либо, когда делаю сумасшедший торт-медовик Ивлева и кондитер начинает подрезать края, все повара, как мухи на варенье, начинают слетаться, для того чтобы взять свою ложечку или пальцы измазать это вообще чистейшее наслаждение.

– ЕСЛИ ГОСТЬ НЕ ТРОНУЛ БЛЮДО, МОЖНО ЕГО ПОДАТЬ ДРУГОМУ?

Нет, конечно. Нельзя. Даже больше тебе скажу, если в моих ресторанах гость что-то ест и ему не нравится, он возвращает, я все равно переделываю блюдо. Я не знаю почему, но у меня есть уважение к людям, это не для красного словца говорю. Считаю, я от этого не обеднею, а гостю просто станет приятно от того, что я исправил. Не доделал, а именно приготовил заново. Поэтому нет, в кафе «Сардинка» в каком-нибудь Бутове, может быть, еще где-то все возможно, но внутри Садового кольца, я уверен на 100 %, другому гостю не подают то, что кто-то заказал и не тронул.

– НЕ ЖАЛКО ВЫБРАСЫВАТЬ ПРОСРОЧЕННЫЕ ПРОДУКТЫ?

Я их не выбрасываю. У меня их нет. Их нет по нескольким причинам. На работе у меня нет, потому что все знают мое отношение к продуктам. Если это произойдет, то будет каторга, я отошлю туда, где летом в пальто холодно. А дома есть домашние животные.

– КАКИЕ ИДЕИ РЕСТОРАНА САМЫЕ ХОДОВЫЕ?

Три ходовые концепции остаются последние пятнадцать лет. Первую мы называем Back to USSR. Это период совдепа: «Буратино», «Тархун», спички, индийский чай, вся эта лабуда. Я 1974 года – это мое поколение, жвачки Love is, виски «Тичерс», «Божоле», кислятина эта.

Вторая тема – пивная. Пиво сейчас стало почему-то пользоваться успехом в России. Насмотревшись американских фильмов, пить стали утром и днем. Слава богу, не крепкие напитки, а пивасик посасывают постоянно. Я думаю, что пиво – это более демократичная история, она еще интересна тем, что мы стали очень переживать за свою страну, за свои спортивные достижения, и болельщикам пиво пришлось кстати.