Правда о деле Гарри Квеберта

– Мне так нужно было ее видеть…

– Нолу, да?

– Да. Знаете, Дженни была потрясающая девушка, но она была не Нола. Быть с Нолой значило жить настоящей жизнью. Иначе не скажешь. Каждая секунда, проведенная с ней, была секундой жизни во всей ее полноте. По-моему, вот это и есть любовь. Ее смех, Маркус, этот смех звучит во мне уже тридцать три года. Этот ее невероятный взгляд, ее глаза, искрящиеся жизнью, – они всегда здесь, передо мной… И все ее жесты, ее манера поправлять волосы, покусывать губы. Я всегда слышу в себе ее голос, иногда она как будто рядом со мной. Когда я иду в центр города, к пристани или в супермаркет, я снова вижу, как она говорит со мной о жизни и о книгах. Тогда, в июне 1975-го, мне казалось, что она всегда была частью моей жизни, хотя вошла она в нее меньше месяца назад. И когда ее не было со мной, мне казалось, что все утратило смысл: день, когда я не видел Нолу, был потерянным днем. Мне так нужно было ее видеть, что я не мог ждать очередной субботы. Тогда я стал поджидать ее у выхода из школы. Вот что я делал, когда уходил из “Кларкса” в четыре часа. Я садился в машину и ехал к школе. Вставал на парковку для учителей, прямо перед главным входом, и, прячась в машине, ждал, когда она выйдет. Едва она появлялась, я чувствовал себя настолько полным жизни, настолько сильным… Мне хватало счастья мельком ее увидеть: я смотрел на нее, пока она не садилась в школьный автобус, а потом еще ждал, когда автобус исчезнет вдали. Может, я был безумен, Маркус?

– Нет, Гарри, не думаю.

– Я знаю одно: Нола жила во мне. Буквально. Потом снова настала суббота, и та суббота была замечательным днем. Стояла прекрасная погода, весь народ отправился на пляж: в “Кларксе” было безлюдно, и мы вели с Нолой долгие разговоры. По ее словам, она много думала обо мне, о моей книге, и что то, что я сейчас пишу, будет, несомненно, великим шедевром. В конце ее рабочего дня, около шести, я предложил подвезти ее на машине. Я высадил ее за квартал до дома, в пустынной аллее, подальше от чужих взглядов. Она спросила, не хочу ли я немного пройтись, но я объяснил, что это сложно, если кто-нибудь увидит нас вдвоем на прогулке, в городе пойдут сплетни. Помню, она сказала:

“Гулять – это не преступление, Гарри…” – “Я знаю, Нола. Но думаю, у людей возникнут вопросы”. Она поморщилась.

“Мне так нравится быть с вами, Гарри. Вы удивительный человек. Как было бы хорошо, если бы мы могли побыть немного вместе и нам не надо было прятаться”.

Суббота, 28 июня 1975 года

Час дня. Дженни Куинн хлопотала за стойкой “Кларкса”. Каждый раз, как открывалась дверь ресторана, она подскакивала, надеясь, что это он. Но его не было. Она нервничала и очень злилась. Дверь хлопнула еще раз, и опять это был не Гарри. Это была ее мать, Тамара; вид дочери удивил ее: на ней был восхитительный кремовый костюм, который она обычно надевала только по торжественным случаям.

– Дорогая, ты почему это так одета? – спросила Тамара. – Где твой передник?

– Может, я больше не хочу носить твои уродские передники! Имею я право хоть иногда побыть красивой или нет? Думаешь, мне нравится целыми днями подавать стейки?

В глазах ее стояли слезы.

– Да что происходит, в конце концов?

– А то, что сегодня суббота и я не должна работать! Я никогда не работаю по выходным!

– Но ты же сама потребовала поставить тебя вместо Нолы, когда она попросила на сегодня отгул.

– Да. Наверно. Сама не знаю. Ой, мама, я такая несчастная!

Дженни, вертевшая в руках бутылку кетчупа, по неловкости уронила ее на пол: бутылка разбилась, и белые чистенькие тенниски покрылись красными брызгами. Она разрыдалась.

– Дорогая, ну что с тобой? – заволновалась мать.

– Я жду Гарри, мама! Он всегда приходит по субботам… Так почему его сегодня нет? Мама, я такая дура! Как я могла подумать, что он меня любит? Такой мужчина, как Гарри, никогда не захочет иметь дело с простой подавальщицей гамбургеров вроде меня! Я просто идиотка!

– Ну-ну, не надо так говорить! – Тамара обняла ее, утешая. – Ступай повеселись, бери свой выходной. Я тебя подменю. Я не хочу, чтобы ты плакала. Ты чудесная девушка, и я уверена, что Гарри в тебя влюблен.

– Тогда почему его нет?

Мамаша Куинн на секунду задумалась:

– А он знал, что ты сегодня работаешь? Ты же никогда не работаешь по субботам, с чего ему приходить, если тебя нет? Знаешь, что я думаю, дорогая: Гарри, наверно, очень несчастен в субботу, потому что в этот день он тебя не видит.

Лицо Дженни прояснилось.

– О, мама, как я сама об этом не подумала!

– Тебе бы стоило съездить к нему домой. Я уверена, он будет счастлив тебя видеть.

Дженни вспыхнула от радости. Какую отличную мысль подала ей мать! Поехать к Гарри в Гусиную бухту, устроить ему хороший пикник: бедняга, должно быть, работает как проклятый и наверняка забыл пообедать. И она кинулась на кухню за едой.

В эти самые минуты в городке Рокленд, штат Мэн, в ста двадцати милях от Авроры, Гарри и Нола устроили пикник на берегу океана. Нола бросала куски хлеба огромным чайкам, издававшим хриплые крики.

– Обожаю чаек! – воскликнула она. – Это мои самые любимые птицы. Наверно, потому, что я люблю океан, а где чайки, там и океан. Правда: ведь даже если горизонт скрыт за деревьями, чайки в небе нам напоминают, что океан совсем рядом. Вы напишете о чайках в своей книге, Гарри?

– Если хочешь. Я вставлю в эту книгу все, что ты хочешь.

– А о чем она?

– Мне бы хотелось тебе сказать, но не могу.

– Это история любви?

– В каком-то смысле.

Он смотрел на нее с улыбкой. В руках у него была тетрадь, и он попробовал зарисовать карандашом эту сцену.

– Что вы делаете? – спросила она.

– Набросок.

– Вы еще и рисуете? Нет, вы точно одарены во всем. Покажите, я хочу посмотреть!

Она подошла к нему и, увидев рисунок, пришла в восторг:

– Как красиво, Гарри! Вы такой талантливый!

В порыве нежности она прижалась к нему, но он оттолкнул ее, почти рефлекторно, и огляделся вокруг, словно желая убедиться, что их никто не видел.

– Зачем вы так? – рассердилась Нола. – Вы меня стыдитесь?

– Нола, тебе пятнадцать лет… А мне тридцать четыре. Люди не поймут.

– Люди – идиоты!

Он засмеялся и несколькими штрихами набросал ее гневную физиономию. Она снова прильнула к нему, и он сдался. Вместе они смотрели, как чайки дерутся из-за кусков хлеба.

Они решились на эту поездку несколько дней назад. Он поджидал ее неподалеку от дома, после школы. Возле остановки школьного автобуса. Увидев его, она удивилась и страшно обрадовалась:

– Гарри? Что вы тут делаете?

– Честное слово, сам не знаю. Но я хотел тебя увидеть. Я… Знаешь, Нола, я тут поразмыслил над твоей идеей…

– Побыть только вдвоем, без никого?

– Да. Я подумал, что мы можем куда-нибудь съездить на этих выходных. Недалеко. В Рокленд, например. Туда, где нас никто не знает. Чтобы чувствовать себя свободнее. Если ты хочешь, конечно.