Под окном твоим проплыть.
Здесь не будет многоточий,
Решено и Аз воздам!
(Послание к Римлянам апостола Павла, гл. 12, ст. 19):
«Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию.
Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь».
(Этот текст Л. Н. Толстой использовал в качестве эпиграфа к роману «Анна Каренина». )
И понял, вдруг
Ещё немного о любви…
Слетает с губ обветренных сонет.
Я и не знал, что у тебя под кожей столько света!
Я выжил с ним, в продрогшей тьме.
И понял, вдруг, – с тобой не надо света!
Засентябрило
Засентябрило
И вот-вот деревья сбросят свой наряд,
Весной подаренный и летом.
Немного грустно мне о том,
Что видят птицы с высоты —
Листами павшими украшенные нивы,
И что природа в дар для них,
Летящих в тёплые края,
Нашла сие прекрасное решение.
Торжественно:
За клином клин, как на параде, перед нами,
Они на крыльях унесли мои надежды и желания.
Кому из нас вновь доведётся через год
Увидеть праздник пробуждения:
В комочках мягких вербы,
На склоне южном одуванчиков ряды и
В крике поднебесном тех,
Кто с высоты крылом нас манит,
Предрекая неизбежность новых встреч?!
Купи себе фотоаппарат
Как мне тебя нарисовать
Заметить то, что не сказать словами.
Какие краски подобрать
Чтоб кисти рисовали сами.
Как губы мне изобразить
Улыбки нежное сиянье.
Как на холсте не исказить
Её влеченье и очарованье
Как мне глаза нарисовать
Их омут чистый и спокойный
Чтоб можно было утонуть
Увидев взгляд портрета томный
Как показать волос волну
Её накат от ласки ветра
Всю красоту, всю глубину
Птицы рожденной из пепла
Как мне тебя нарисовать
Заметить то, что не сказать словами
Какие краски подобрать
Чтоб ты всегда была… пред глазами.
В ответ слышу язвенный твой укор:
«Купи себе фотоаппарат»
Подари мне жёлтый листок
Подари мне жёлтый листок,
Что отпущен в полёт величаво-красивым клёном!
Я, как в детстве, его засушу и
В закладку его превращу там, где слышится слово родное:
«…вот опять петухи кукарекнули в обЕсененную
(читай – обОсененную) тишину…
Я хотел бы теперь хорошую видеть девушку под окном…
Чтоб с чужою весёлою юностью о своей никогда не жалел.»
Когда дрова в камине становятся золой
За занавескою ресниц
Ты прячешь томную усталость.
Я не любим тобой теперь.
Ты не пытаешься скрывать
Костра угасшего останки.
Темны, как ночь, твои глаза.
В них не любовь, а смех вакханки.
А я дрожащими руками
Хватаю теплую золу, и, ужасаясь, понимаю, —
Костра разжечь уж не смогу:
Мне роком, видимо, дано любить часы,