Инспектор Кадавр

– А месье Альбан будет ужинать?

– Не знаю. На всякий случай поставьте прибор и для него…

Какое это облегчение-говорить о простых, привычных вещах, произносить объеденные слова! Мадам Но была рада случаю сказать хоть что-нибудь:

– Сегодня месье Альбан обедал у нас… Это он подошел к телефону, когда вы звонили… Он так одинок… Мы уже считаем его членом нашей семьи… И, воспользовавшись тем, что ей наконец-то подвернулся повод выйти из комнаты, проговорила:

– Вы разрешите, я на минутку покину вас. Вы же знаете, хозяйка всегда должна сама проверить все на кухне… Сейчас я велю сказать дочери, чтобы она спустилась: пусть побудет с вами…

– Не беспокойтесь, прошу вас…

– Впрочем… – Она прислушалась. – Да, да. Вот и муж вернулся.

У подъезда остановилась машина. Сквозь шум мотора слышались голоса. Мегрэ подумал было, что Этьен Но кого-то привез с собой, но оказалось, тот просто отдает распоряжения выбежавшему ему навстречу работнику. Даже не сняв своего кожаного пальто, Этьен Но сразу вошел в гостиную и с удивлением увидел там только жену и Мегрэ. Он встревожепно посмотрел на них.

– О, вы…

– А я как раз извинилась перед господином комиссаром, Этьен, что вынуждена на минутку покинуть его: мне надо заглянуть на кухню…

– Простите меня, комиссар… Я член сельскохозяйственной комиссии Генерального совета и совсем запамятовал, что сегодня у нас очень важное совещание…

Он отдышался, налил себе рюмку вина. Видно было, что он мучительно пытается угадать, что произошло здесь в его отсутствие.

– Ну как, хорошо потрудились, комиссар? Мне сказали по телефону, что вы даже не смогли прийти к обеду.

Да, Этьен Но тоже чувствовал себя неуютно наедине с Мегрэ. Он оглядывал кресла в гостиной с таким видом, словно упрекал их за то, что они пустуют.

– Альбан не приходил? – громко спросил он с деланным безразличием, повернувшись к столовой, дверь в которую была открыта.

– Он обедал с нами, но придет ли вечером, не сказал, – донесся из кухни голос жены.

– А Женевьева?

– Поднялась к себе. Э

тьен Но ходил по гостиной, все еще не решаясь сесть. Мегрэ понимал его состояние. Чтобы чувствовать себя сильными или хотя бы не дрожать от ужаса, этим людям необходимо быть друг подле друга, тесно сидеть рядом всем вместе. Вот вчера им удалось воссоздать для комиссара ту атмосферу, которая парит обычно в их доме. Они помогали друг другу, обмениваясь банальными фразами, и слова текли легко и безмятежно.

– Рюмочку портвейна? – предложил Этьен Но.

– Благодарю вас, я только что выпил…

– Еще одну… Хорошо… Так расскажите же, что вам удалось сделать… Вернее… Впрочем, кажется, я задаю нескромный вопрос…

– Кепка исчезла, – сказал Мегрэ, не отрывая глаз от ковра.

– Да? Неужели? Злосчастная кепка, которая должна была стать уликой… А где она находилась? Вы знаете, я все время с недоверием относился к ее существованию.

– Некий Луи Фийу утверждает, будто бы еще вчера вечером она лежала у него в ящике комода.

– У рябого Луи? И ее выкрали сегодня утром? Вам это не кажется странным, а?

Этьен Но смеялся. Высокий, розовощекий, крепкий, сильный, он стоял перед Мегрэ. Он был хозяином этого дома, главой семьи, он только что вернулся с совещания, где принимал участие в обсуждении важных административных дел. Он – Этьен Но, тот самый Но, как сказали бы его земляки, сын Себастьяна, которого знали и уважали в департаменте. И все-таки в его смехе слышался страх.

Судорожным движением он взял со столика рюмку портвейна. Его взгляд тщетно искал привычной поддержки тех, кого он сейчас хотел бы видеть рядом, – жены, дочери и Альбана, который в такой день позволил себе отсутствовать.

– Сигару?.. Прошу вас, без церемоний…

Он ходил взад и вперед по гостиной, будто был убежден, что стоит ему сесть, как он окажется в западне, в лапах страшного комиссара, присланного на его погибель дураком шурином.

6. Алиби Гру-Котеля

Один инцидент, хотя и незначительный, заставил Мегрэ задуматься. Это произошло перед самым ужином. Этьен Но все еще ходил по гостиной, не решаясь сесть. Из столовой доносились голоса: мадам Но отчитывала горничную за плохо вычищенное серебро. Та что-то отвечала. Женевьева только что сошла вниз. Мегрэ перехватил взгляд, брошенный на нее отцом, когда она появилась в гостиной. В нем он прочел тревогу. Впрочем, отец не видел дочь со вчерашнего дня, она была нездорова, и его беспокойство, как и ее ободряющая улыбка, были вполне понятны. В это мгновение в передней зазвонил телефон, и Этьен Но вышел, не прикрыв за собой дверь.

– Что? – послышался оттуда его удивленный голос. – Боже мой, да, конечно же, он здесь. Что вы сказали?.. Да, да, скорее приезжайте, мы вас ждем…

Он вернулся в гостиную, пожимая плечами.

– Не знаю, что нашло на нашего друга Альбана. Вот уже сколько лет он у нас и обедает, и ужинает, как свой человек… А тут вдруг звонит и спрашивает, вернулись ли вы, а когда я сказал, что да, он попросил разрешения прийти к ужину. Ему, видите ли, нужно поговорить с вами.

Так случилось, что Мегрэ смотрел в это время не на отца, а на дочь, и его поразило суровое выражение ее лица.

– Он вел себя так же странно днем, – сказала она раздраженно. – Пришел обедать, увидел, что господина комиссара нет, и очень огорчился… Мне даже показалось, что он хочет уйти. Правда, не ушел, но пробормотал: "Как жаль, мне нужно кое-что показать ему." И, едва покончив с десертом, тут же умчался. Да вы, наверное, господин комиссар, встретились с ним в городе?

Что-то неуловимое в словах Женевьевы заставило Мегрэ насторожиться. Дело было, пожалуй, не в ее тоне, нет, в чем-то другом. Вот так искушенный мужчина вдруг замечает, что девушка стала женщиной. Сейчас в Женевьевс Мегрэ увидел женщину. Не просто раздраженную, а оскорбленную. И он решил понаблюдать за ней. Извиняясь за долгое отсутствие, вошла мадам Но.

Женевьева, воспользовавшись случаем, снова повторила:

– Только что звонил месье Альбан, сказал, что будет у нас ужинать. Однако он сначала справился, здесь ли господин комиссар. Он придет не ради нас…

– Он с минуты на минуту появится, – примирительно добавил Эгьен Но.

Теперь, когда семья была в сборе, он наконец опустился в кресло.

– На велосипеде от его дома езды три минуты.

Мегрэ, насупившись, тихо сидел в своем углу. Взгляд его сейчас ничего не выражал, как бывало всегда, когда комиссар попадал в щекотливое положение. Он молча смотрел то на Этьена Но, то на его жену, то на Женевьеву и, когда к нему обращались, лишь едва заметно улыбался. "Как они, должно быть, проклинают своего бестактного родственника и меня вместе с ним, – думал он. – Ведь все они, в том числе и их друг Альбан, великолепно знают, что произошло. Вот почему каждый из них так дрожит от страха, оставшись со мной наедине. Когда они вместе, они чувствуют себя уверенней, они стоят, как стена…"

Так что же все-таки произошло? Этьен Но застал Альбера Ретайо в комнате Женевьевы? Был неприятный разговор? В ход пошли кулаки? Или оскорбленный отец просто-напросто пристрелил любовника дочери, как зайца? Какую ночь они должны были пережить! Мать, наверно, совсем потеряла голову от ужаса. А тут еще страх, что прислуга слышала шум… Во входную дверь тихо постучали. Женевьева привстала было, чтобы пойти открыть дверь, но тут же снова села на свое место, а удивленный Этьен Но – видимо, обычно Гру-Котель входил без стука – вышел в переднюю. Оттуда послышался тихий разговор, и вскоре гость и хозяин вошли в гостиную. Мегрэ с любопытством наблюдал за Женевьевой: интересно, как она держится с Альбаном?

Женевьева довольно сухо протянула ему руку. Он склонился к ней, повернул вверх ладонью, поцеловал пальцы и тут же обратился к Мегрэ. Видно было, что ему не терпится что-то рассказать или показать комиссару.

– Представьте себе, комиссар, сегодня утром, после того как вы вышли, я случайно обнаружил вот это…

И он протянул Мегрэ небольшой квадратный клочок бумаги, который раньше, судя по двум дырочкам на нем, был подколот к чему-то булавкой.

– Что это? – довольно бесцеремонно спросил Этьен Но.

Лицо Женевьевы выражало настороженность.