Тристан и Изольда

Когда наступило время поручить Изольду корнуэльским рыцарям, мать ее набрала трав, цветов и корней, положила их в вино и сварила могучий напиток. Сварив его при помощи своего ведовства и знахарства, она вылила его в кувшин и тайно сказала Бранжьене:

– Девушка, ты последуешь за Изольдой в страну короля Марка; ты ее любишь верной любовью. Возьми же этот кувшин с вином и запомни мои слова: спрячь его так, чтобы ничей глаз его не видел и ничьи уста его не коснулись. Но когда наступит брачная ночь, в то время, когда оставляют супругов одних, налей в кубок этого вина, настоенного на травах, и поднеси королю Марку и королеве Изольде, чтобы они выпили вместе. Да смотри, дитя мое, чтобы после них никто не отведал этого напитка, ибо такова его сила, что те, которые выпьют его вместе, будут любить друг друга всеми своими чувствами и всеми помыслами навеки: и в жизни, и в смерти.

Бранжьена обещала королеве поступить, как та приказала.

Рассекая глубокие волны, судно уносило Изольду. Но чем более удалялась девушка от ирландской земли, тем более она горевала. Сидя в шатре, где она заперлась с Бранжьеной, своей служанкой, она плакала, вспоминая о своей стране.

Куда везли ее эти иноземцы? К кому? Какая участь готовилась ей? Когда Тристан приходил к ней, желая успокоить ее ласковыми словами, она гневалась, отталкивала его, и ненависть наполняла ее сердце. Ведь он, похититель, убийца Морольда, хитростью оторвал ее от матери, от ее родины и не удостоил сохранить для себя самого, а везет ее по морю, как добычу, во вражескую страну…

– Несчастная! – говорила она себе. – Да будет проклято море, которое несет меня; лучше бы мне умереть, где я родилась, чем жить там.

Однажды ветры стихли; паруса повисли вдоль мачт. Тристан велел пристать к острову. Корнуэльские рыцари и моряки, утомленные морским путем, сошли на берег. Одна Изольда осталась на судне, да еще девочка, ее служанка.

Тристан подошел к королеве и пытался успокоить ее сердце. Так как солнце пекло и их мучила жажда, они попросили напиться; девочка стала искать какой-нибудь напиток и нашла кувшин, доверенный Бранжьене матерью Изольды.

– Я нашла вино! – крикнула она им.

Нет, то было не вино – то была страсть, жгучая радость, и бесконечная тоска, и смерть.

Девочка наполнила кубок и поднесла своей госпоже. Изольда сделала несколько больших глотков, потом подала кубок Тристану, который осушил его до дна.

В это время вошла Бранжьена и увидела, что они переглядываются молча, как бы растерянные, очарованные. Она увидела перед ними почти опорожненный сосуд и около него кубок.

Схватив сосуд и подбежав к корме, она бросала его в волны и жалобно воскликнула:

– Несчастная я! Да будет проклят тот день, когда я родилась, проклят день, когда взошла на это судно! Изольда, дорогая моя, и ты, Тристан, вы испили вашу смерть!

А корабль снова понесся к Тинтагелю. Тристану казалось, что живое терние, с острыми шипами и благоуханными цветами, пустило свои корни в крови его сердца и крепкими узами связало с прекрасным телом Изольды его тело, его мысль, все его желания. И он подумал: «Андрет, Деноален, Генелон и Гондоин, вы клеветали на меня, будто я добивался владений короля Марка. Но я еще более бесчестен: не земель его жажду я. Милый мой дядя, ты, который полюбил меня, сироту, раньше чем признал во мне кровь твоей сестры Бланшефлер, ты, который оплакивал меня так нежно, когда нес на руках в ладью без весел и парусов! Милый дядя. зачем не прогнал ты с первого же дня бродячего ребенка, явившегося, чтобы стать предателем? Что я задумал? Изольда – твоя жена, я твой вассал. Изольда – твоя жена, я – твой сын. Изольда – твоя жена, и любить меня она не Может».

Изольда любила его. Она хотела его ненавидеть: разве он не пренебрег ею оскорбительным образом? Она хотела его ненавидеть, но не могла, ибо сердце ее было охвачено тем нежным чувством, которое острее ненависти.

С тревогой следила за ними Бранжьена, еще сильнее терзаясь от того, что она одна знала, какое зло невольно им причинила. Два дня следила она за ними, видела, что они отказываются от всякой пищи, всякого питья, всякого утешения, что они ищут друг друга, как слепые, которые тянутся друг к другу ощупью. Несчастные! Они изнывали врозь, но еще больше страдали, когда, сойдясь, трепетали перед ужасом первого признания.

На третий день, когда Тристан подошел к расставленному на палубе шатру, где сидела Изольда, она, увидев его, сказала кротко:

– Войдите, сеньор.

– Государыня! – сказал Тристан. – Зачем назвали вы меня сеньором? Не я ли, напротив, ваш ленник и вассал, обязанный почитать вас, служить вам и любить вас, как свою королеву и госпожу?

Изольда ответила:

– Нет, ты знаешь, что ты сеньор мой и властелин! Ты знаешь, что я подвластна твоей силе и твоя раба! Ах, зачем не растравила я тогда раны жонглера, зачем не дала погибнуть в болотной траве убийце чудовища? Зачем не опустила на него меч, уже занесенный, когда он купался? Увы, я не знала того, что знаю теперь!

– Изольда, что же знаешь ты теперь? Что тебя терзает?

– Увы, меня терзает все, что я знаю, все, что я вижу. Меня терзает море, мое тело, моя жизнь!

Она положила руку на плечо Тристана; слезы затуманили лучи ее глаз, губы задрожали.

Он повторил:

– Милая, что же терзает тебя? Она отвечала:

– Любовь к тебе.

Тогда он коснулся устами ее уст.

Но когда в первый раз они вкусили сладость любви, Бранжьена, которая следила за ними, вскрикнула и, простирая руки, вся в слезах, пала к их ногам.

– Несчастные, остановитесь и, если еще возможно, вернитесь к прежнему! Но нет, это путь без возврата! Сила любви уже влечет вас, и никогда более не будет вам радости без горя: вами овладело вино, настоенное на травах, любовный напиток, который доверила мне твоя мать, Изольда. Лишь один король Марк должен был выпить его с тобой, но дьявол посмеялся над нами троими – и вы осушили кубок. Друг мой, Тристан, и дорогая Шольда, в наказание за то, что я плохо стерегла напиток, отдаю вам мое тело и жизнь, ибо по моей вине вы испили в проклятой чаше любовь и смерть!

Любящие обнялись; в их прекрасных телах трепетало любовное желание и сила жизни.

Тристан сказал:

– Пусть же придет смерть!

И когда вечерний сумрак окутал корабль, быстро несшийся к земле короля Марка, они, связанные навеки, отдались любви.

Глава V. Бранжьена отдана рабам

Король Марк встретил белокурую Изольду на берегу. Тристан взял ее за руку и подвел к нему, и король принял ее, взяв тоже за руку. С большими почестями повел он ее в замок Тинтагель, и когда они появились в замке среди вассалов, красота ее так все осветила, что стены засияли, словно озаренные восходящим солнцем. Похвалил тогда король Марк милую услугу ласточек, которые принесли ему золотой волос, похвалил и Тристана, и сто рыцарей, что наудачу поехали на корабле добывать ему радость его очей и сердца. Увы, славный король, корабль принес и тебе великое горе и жестокие терзания! Десять дней спустя, созвав всех своих баронов, Марк взял себе в жены белокурую Изольду. Но когда наступила ночь, Бранжьена, чтобы скрыть бесчестье своей госпожи и спасти ее от смерти, заняла ее место на брачном ложе. Во искупление своей плохой охраны на море и из любви к королеве она, верная служанка, пожертвовала ей непорочностью своего тела. Темная ночь скрыла от короля ее обман и его позор.

Рассказчики утверждают, что Бранжьена не бросила в море кувшин с вином, настоенным на травах, не до конца осушенный любящими, но что на другой день, когда ее госпожа сама взошла на ложе короля Марка, она вылила в чашу остатки любовного напитка и дала их супругам; и будто король Марк выпил много, а Изольда незаметно вылила свою долю. Но знайте, добрые люди, что эти рассказчики испортили и извратили повесть. Если они сочинили эту ложь, то потому, что не поняли великой любви, которую Марк всегда питал к королеве. Действительно, как вы об этом услышите вскоре, несмотря на мучения, терзания и жестокие возмездия. Марк никогда не в силах был изгнать из своего сердца ни Изольду, ни Тристана; но знайте, добрые люди, что он не пил вина, настоенного на травах: тут не было ни яда, ни колдовства – одно тонкое благородство его сердца внушало ему любовь.

Изольда стала королевой и живет как будто бы в радости; Изольда стала королевой и живет в горе. Изольду нежно любит король Марк, бароны ее почитают, а мелкий люд обожает ее. Изольда проводит дни в своих покоях, пышно расписанных и устланных цветами, у Изольды драгоценные уборы, пурпурные ткани и ковры, привезенные из фессалии, песни жонглеров под звуки арфы; занавесы с вышитыми на них леопардами, орлами, попугаями и всеми морскими и лесными зверями. У Изольды страстная, нежная любовь, и Тристан-с нею, когда угодно, и днем, и ночью, ибо по обычаю знатных господ он спит в королевском покое вместе с приближенными и доверенными людьми. А между тем Шельда трепещет. К чему трепетать? Разве не хранит он свою любовь в тайне? Кто заподозрит Тристана? Кто станет подозревать сына? Кто ее видит, кто за ней следит? Кто свидетель? Да, свидетель следит за ней: Бранжьена, одна Бранжьена подсматривает за ней, Бранжьена знает ее жизнь, Бранжьена держит ее в своих руках. Боже, что если, не желая больше каждый день как служанка стлать ложе, на которое она первая взошла, она выдаст их королю? Что если Тристан умрет от ее вероломства? Так от страха сходила с ума королева. Но не от верной Бранжьены, а от ее собственного сердца исходило это терзание. Послушайте, добрые люди, какое великое предательство она затеяла! Но Бог, как вы об этом узнаете, сжалился над ней, и вы ее пожалеете.

В тот день Тристан и король охотились где-то далеко, и Тристан не знал об этом преступлении. Позвав двух рабов, Изольда посулила им волю и шестьдесят золотых, если они поклянутся, что исполнят ее желание. Они поклялись.

– Я поручу вам девушку, – сказала она. – Вы отведете ее в лес, близко или далеко, но в такое место, чтобы никто никогда не узнал о случившемся; там вы ее убьете и принесете мне ее язык. Запомните, чтобы повторить мне, слова, которые она вам скажет. Ступайте, и по возвращении вы будете свободны и богаты.

Затем она позвала Бранжьену.

– Милая моя, видишь ли, как тело мое изныло и как я страдаю? Пойди-ка в лес за травами, которые пригодны против этого недуга. Вот два раба: они проведут тебя, они знают, где растут полезные травы. Иди за ними, да знай, сестрица, что если я посылаю тебя в лес, то дело идет о моем покое и жизни.

Рабы увели Бранжьену. Когда они пришли в лес, она захотела остановиться, ибо увидела, что целебные травы росли кругом в изобилии. Но они повлекли ее дальше.

– Ступай, девушка, здесь место непригодное.

Один из рабов шел впереди, его товарищ – за нею. Не стало проторенных тропинок, везде тернии, шипы и чертополох. Тогда шедший впереди обнажил свой меч и обернулся. Бранжьена метнулась к другому рабу, ища у него помощи, но и у того был в руке меч наголо, и он сказал:

– Девушка, нам придется убить тебя.

Бранжьена упала на траву, пытаясь руками отклонить острия мечей. Она просила пощады таким жалобным и нежным голосом, что они сказали:

– Если королева Изольда, твоя и наша госпожа, хочет твоей смерти, то, без сомнения, ты сильно перед ней провинилась.

– Не знаю в чем, друзья, – ответила она. – Помню лишь об одном проступке. Когда мы выехали из Ирландии, каждая из нас увезла с собой, как самое ценное украшение, по рубашке, белой, как снег, для нашей