Таинственный остров

Предстояло пройти около восьми миль. А так как с тяжелыми носилками они не смогут двигаться быстро и, кроме того, придется не раз останавливаться на отдых, то путешествие продлится по крайней мере часов шесть.

Ветер был все еще довольно сильным, но дождь, к счастью, уже перестал. Лежа на носилках, инженер осматривал побережье, стараясь изучить характер местности. Особенно внимательно он всматривался в противоположную от моря сторону. Смит не говорил ни слова, а только смотрел, запоминая места, по которым они проходили. Но вскоре усталость взяла свое, и через два часа он опять заснул, но это было уже не забытье, не обморок, а здоровый, укрепляющий сон.

В половине шестого экспедиция подходила к скале с усеченной вершиной, и через несколько минут была около Гротов. Все остановились, носилки осторожно опустили на песок. Сайрес Смит все еще крепко спал.

Удивленный Пенкроф увидел, что свирепствовавшая накануне буря произвела на берегу довольно заметные опустошения и сильно изменила вид местности. Повсюду виднелись следы обвалов. На берегу лежали большие обломки скал, и густой ковер морской травы и водорослей покрывал все побережье. Очевидно, море, после того как залило маленький островок, докатилось даже до гранитной стены.

Перед входом в Гроты земля вся была покрыта глубокими рытвинами. Вероятно, это сделал прилив во время шторма. Страшное предчувствие овладело Пенкрофом. Он испуганно вздрогнул и как стрела бросился в узкий проход. Почти в ту же минуту он вышел оттуда и застыл на месте, оглядывая своих товарищей.

Огонь погас. Зола, залитая водой, превратилась в липкую грязь. Жженая тряпка, которая заменяла трут, исчезла. Море ворвалось в Гроты и все там разрушило.

Глава девятая

В нескольких словах Пенкроф рассказал Гедеону Спилету, Герберту и Набу о том, что случилось. Это событие, которое могло повлечь за собой довольно серьезные последствия, – по крайней мере, так думал Пенкроф, – произвело неодинаковое впечатление на его товарищей.

Наб от радости, что нашел наконец своего хозяина, почти не слушал или, вернее, даже не хотел слушать то, о чем Пенкроф говорил с таким сожалением.

Герберт до некоторой степени разделял опасения моряка.

Что же касается Спилета, то, выслушав Пенкрофа, он ответил только:

– Честное слово, Пенкроф, мне это все равно.

– Но я вам повторяю еще раз: огонь погас!

– Пустяки!

– И нет ни одной спички, чтобы развести его…

– Не беда!

– Но, мистер Спилет…

– Но разве Сайрес Смит не с нами?.. – возразил журналист. – И к тому же живой! Уверяю вас, что он сумеет добыть нам огонь, как только захочет!

– Но каким образом?

– Это не мое дело.

Что мог ответить на это Пенкроф? Ничего. Он ничего и не ответил, потому что и сам с таким же доверием, как и его товарищи, относился к Сайресу Смиту. Для них инженер был воплощением изобретательности, они считали его человеком, который благодаря своим знаниям может сделать все. По их мнению, вместе со Смитом здесь, на необитаемом острове, они устроятся не хуже, чем без него в любом из самых больших американских городов. При нем не может быть недостатка ни в чем. С ним не надо ничего бояться, а тем более приходить в отчаяние потому, что потух огонь. Если бы кто-нибудь сказал им, что этот остров должно уничтожить извержение вулкана, что он скроется под волнами Тихого океана, то они невозмутимо ответили бы: «Здесь Сайрес! Поговорите с ним».

Но пока что инженер был еще слаб и к тому же спал, так что они не могли пока воспользоваться его помощью, хотя она и была им крайне необходима. Поэтому придется сегодня лечь спать если не совсем без ужина, то, во всяком случае, довольствуясь скудной трапезой. Жареные глухари были уже съедены, а жарить какую-нибудь другую дичь было не на чем, впрочем, и дичи тоже не было. В довершение всего водой унесло и связку трегонов, которые были отложены про запас. Надо посоветоваться, что предпринять и чем утолить голод.

Прежде всего осторожно перенесли Сайреса Смита в центральный грот. Там удалось устроить для него сносное ложе из водорослей, оказавшихся почти сухими. Глубокий сон, в который он погрузился, должен был восстановить силы инженера даже лучшие, чем это сделала бы обильная пища.

Наступил вечер, а вместе с ним понизилась и температура воздуха, изменившаяся под влиянием ветра, который теперь начал дуть с северо-востока. А так как буря разрушила перегородки, устроенные Пенкрофом в некоторых проходах, то в Гротах гулял жестокий сквозняк. Ослабевший инженер мог сильно пострадать при таких условиях, но его товарищи, сняв с себя пиджаки и куртки, заботливо укутали его.

В этот вечер ужин состоял только из неизбежных литодом, собранных на берегу Гербертом и Набом. Кроме того, к этим моллюскам молодой натуралист прибавил еще и съедобные водоросли, которые он нашел на высоких скалах, куда океан забросил их во время шторма. Эти водоросли вида саргассов из семейства фукусовых в высушенном виде представляют собой студенистую массу, богатую питательными веществами. Корреспондент и его товарищи, проглотив каждый по десятку моллюсков, принялись сосать эти водоросли, вкус которых показался им довольно сносным.

Надо заметить, что в Азии эти водоросли составляют одно из любимых кушаний туземцев и считаются очень питательными.

– Все равно! – сказал Пенкроф, выслушав рассказ о водорослях. – Однако пора бы мистеру Сайресу прийти к нам на помощь.

Становилось очень холодно, и, к несчастью, не было никакой возможности согреться.

Расстроенный Пенкроф все время ворчал и всеми способами пытался добыть огонь. Наб усердно помогал ему. Они отыскали небольшую охапку сухого мха и принялись высекать огонь, ударяя камнем о камень. Но мох, к сожалению, не очень-то легко воспламеняющийся, даже не вспыхнул. Кроме того, искры, сверкавшие при ударе камней друг о друга, были раскаленными добела частицами кремния и, конечно, не могли иметь того действия, которое имеют искры, вылетающие из обыкновенного стального огнива. Таким образом, эта попытка не удалась.

Затем Пенкроф начал добывать огонь трением одного сухого кусочка дерева о другой, как это делают дикари, хотя и не надеялся добиться этим способом желаемого результата. Но если ту энергию, которую затратили на это дело Наб и Пенкроф, превратить в теплоту, то ее хватило бы не только на то, чтобы зажечь щепку, но и обратить в пар воду в котле океанского парохода. А тут никакого результата: куски дерева стали теплыми, и только. Зато отлично согрелись оба труженика – Пенкроф и Наб.

После часа работы Пенкроф был весь в поту и с досадой отбросил куски дерева.

– Я скорей поверю, что зимой может быть жарко так же, как и летом, чем тому, что дикари добывают этим способом огонь! – сказал он. – Гораздо легче зажечь свои руки, если целый час тереть их одну о другую!

Пенкроф был не прав, отрицая возможность добыть огонь этим способом. Известно, что дикари до сих пор зажигают куски сухого дерева с помощью трения, что с успехом заменяет им спички. Но, конечно, не все древесные породы годятся для такой операции, и, кроме того, нужно было знать какой-то особый прием, и, конечно, нужно было иметь некоторый опыт, чего не могло быть у Пенкрофа.

Но его дурное расположение духа продолжалось недолго, и вскоре веселый смех сменил собой проклятия, которые он расточал по поводу своей неудачи. Виновником такой резкой перемены в настроении Пенкрофа оказался Герберт, который, подняв брошенные куски дерева, стал со всей силы тереть их друг о друга. Моряк весело хохотал, глядя на бесплодные усилия юноши, желавшего добиться успеха там, где он сам только что потерпел неудачу.

– Три, мой мальчик, три хорошенько! – говорил он, сопровождая свои слова хохотом.

– Я тру, – со смехом отвечал Герберт, – но вовсе не затем, чтобы добыть огонь… Я страшно замерз и дрожал от холода, а теперь начинаю согреваться и надеюсь, что через несколько минут мне будет так же жарко, как и тебе, Пенкроф.

И Герберт очень скоро добился того, чего хотел, хотя, конечно, огня он не добыл. Впрочем, на это можно было не рассчитывать, по крайней мере, в эту ночь. Гедеон Спилет утешал своих товарищей, что, как только Сайрес Смит будет чувствовать себя лучше, он сразу же найдет способ получить огонь. А пока что Спилет улегся спать на своем песчаном ложе в укромном месте. Герберт, Наб и Пенкроф последовали его примеру, а Топ уже давно спал в ногах у своего хозяина.

На другой день, 28 марта, инженер проснулся около восьми часов утра и увидел возле себя своих товарищей, терпеливо дожидавшихся его пробуждения. Как и накануне, он прежде всего задал им вопрос:

– Остров или материк?

По-видимому, эта мысль не покидала его даже во сне.

– Хм… – ответил за всех Пенкроф. – Мы этого не знаем, мистер Смит.

– Неужели вы до сих пор этого не узнали?

– Нет. Но, конечно, мы это узнаем, когда отправимся с вами на разведку.

– Мне кажется, я уже в состоянии идти с вами, – ответил инженер и без особых усилий поднялся на ноги.

– Вот и прекрасно! – воскликнул Пенкроф.

– Я так ослаб, главным образом, от истощения, – ответил Сайрес Смит. – Друзья мои, дайте мне чего-нибудь поесть, и с меня всю эту слабость как рукой снимет. У вас разведен огонь, не так ли?

Все молчали. Наконец, Пенкроф сказал;

– Увы! У нас нет огня… Хотя точнее следовало бы сказать, мистер Сайрес, что у нас больше нет огня!

И Пенкроф рассказал Смиту, какого труда им стоило развести огонь и как он потух накануне. Инженер, улыбаясь, слушал повествование о единственной спичке и неудачной попытке добыть огонь трением, как это делают дикари.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал он, – и если не найдем вещества, подобного труту…