Великолепная Ориноко; Россказни Жана-Мари Кабидулена

Пассажиры вышли на берег

В три часа Вальдес дал сигнал к отправлению. Пироги отчалили. До южной оконечности острова их пришлось тащить бечевой, а дальше оставалось лишь пересечь по диагонали вторую половину реки. Эта часть плавания прошла благополучно, и еще до наступления темноты обе пироги достигли Ла-Урбаны.

___

74 Лукошко (исп.).

75 Ментор – друг героя древнегреческого эпоса Одиссея, которого знаменитый герой оставил наблюдать за воспитанием своего сына Телемаха.

Глава VIII

Облако пыли на горизонте

Ла-Урбану можно назвать столицей среднего течения Ориноко. Это самое большое селение между Кайкарой и Сан-Фернандо-де-Атабапо. Первое расположено там, где русло реки делает поворот к югу, а второе – там, где она поворачивает на восток.

Это замечание справедливо, если согласиться с точкой зрения господина Мигеля по поводу географии Ориноко, которая, кстати, отражена на современных картах. Впрочем, нашим географам оставалось преодолеть еще шестьсот километров, прежде чем они достигнут места слияния трех рек, где их спор, можно надеяться, будет разрешен.

На правом берегу реки возвышался небольшой холм, одноименный с расположенным у его подножия селением. В то время в Ла-Урбане жили триста пятьдесят – четыреста человек, по большей части мулаты испано-индейского происхождения. Сельским хозяйством они не занимались, только немногие держали домашнюю скотину. За исключением короткого периода сбора черепашьих яиц и sarrapia, они жили, главным образом, охотой и рыбной ловлей и не отличались особым трудолюбием. Однако их жилища под сенью банановых рощ говорят о зажиточности, что в этих краях бывает нечасто.

Наши путешественники собирались провести в Ла-Урбане только одну ночь. Поскольку они прибыли в пять часов, то у них в запасе был целый вечер, чтобы пополнить запасы мяса и овощей, в изобилии имевшихся в Ла-Урбане.

Они обратились за помощью к алькальду[76], и тот с радостью предложил им свои услуги и предоставил в их распоряжение свое жилище. Как главе гражданской администрации ему вменялось в обязанность следить за соблюдением порядка и на суше, и на воде. У него была жена, тоже мулатка, и полдюжины детей, крепких и здоровых мальчиков и девочек от шести до восемнадцати лет.

Узнав, что господин Мигель и двое его коллег – важные лица из Сьюдад-Боливара, он рассыпался в любезностях и пригласил их провести вечер у него дома. Пассажиры «Гальинеты» также были приглашены, что очень обрадовало Жана, так как он надеялся узнать об участи своих соотечественников, которые не выходили у него из головы.

А Вальдес и Мартос занялись прежде всего пополнением запасов сахара, иньяма[77], а главное, маниоковой муки, из которой обычно здесь пекут хлеб.

Обе лодки пристали к довольно крутому берегу в глубине маленькой бухточки, где уже были пришвартованы несколько куриар и рыбачьих лодок. Там же находилась и пирога двух французских исследователей, Жака Эллока и Жермена Патерна. Уже шесть недель о них не было никаких известий, что очень тревожило ожидавших их в Ла-Урбане матросов.

Поужинав, путешественники отправились в гости к алькальду. Вся семья собралась в большой комнате, меблировка которой состояла из стола, обтянутых оленьей кожей табуреток и охотничьих трофеев на стенах. Были приглашены также «именитые граждане» Ла-Урбаны, один из которых жил в соседнем селении. Жан знал об этом человеке из рассказа господина Шафанжона, который нашел у него самый сердечный прием. Вот что он об этом рассказывает: «Господин Марчаль, уже почтенного возраста венесуэлец, пятнадцать лет назад обосновался в Тигре, расположенной недалеко от Ла-Урбаны, выше по течению. Он оставил политику и занялся животноводством. Его ферму, где было около сотни голов скота, обслуживали несколько пеонов и члены их семей. Вокруг фермы простирались поля маниоки, маиса[78], сахарного тростника, росли великолепные банановые деревья. Всего этого с избытком хватало для процветания маленького счастливого мирка».

Какие-то дела привели господина Марчаля в Ла-Урбану одновременно с нашими путешественниками. Он прибыл на своей куриаре в сопровождении двух слуг, а так как он остановился у алькальда, то, естественно, оказался в числе приглашенных.

Эта вечеринка в затерянной среди льяносов деревушке ничем не напоминала великосветский прием. Вместо тонких закусок, изысканных сладостей, дорогих вин и ликеров были поданы пирожные, приготовленные хозяйкой дома и ее дочерьми, и восхитительный кофе, но, главное, гости нашли здесь сердечное тепло и искреннее гостеприимство.

Господин Марчаль испытывал истинное наслаждение, беседуя с Жаном де Кермором на своем родном языке. Он рассказал, что пять лет назад его соотечественник побывал у него на ферме, где провел, к сожалению, всего несколько дней.

– Он так спешил снова отправиться в путь! Это был смелый исследователь, истинный первопроходец. Пренебрегая опасностью, рискуя жизнью, он добрался до истоков нашей великой реки. Такой француз делает честь своей родине! – с жаром воскликнул почтенный венесуэлец.

Когда господин Марчаль и алькальд узнали о цели путешествия господина Мигеля и его коллег, они, как показалось Жану, с удивлением переглянулись. По всей вероятности, для них этот вопрос давно был решен в пользу мнения господина Мигеля.

Хотя господин Марчаль не интересовался Сан-Фернандо и имел определенное мнение относительно Атабапо и Гуавьяре, он тем не менее поддержал членов Географического общества в их намерении добраться до места слияния трех рек.

Лодки пристали к довольно крутому берегу в глубине маленькой бухточки

– В любом случае это принесет пользу науке, и, кто знает, может быть вам господа, удастся сделать какое-нибудь открытие.

– Это наша мечта, – ответил господин Мигель, – ведь мы собираемся посетить малоизученный район, и, если нужно, мы отправимся из Сан-Фернандо дальше вверх по течению.

– И доберемся… – продолжил господин Фелипе.

– Хоть до самых истоков! – закончил господин Баринас. Сержант Марсьяль плохо улавливал смысл разговора, потому что Жан переводил ему лишь отдельные фразы. Он никак не мог взять в толк, каким образом люди, если, конечно, они не сумасшедшие, могут интересоваться тем, «из какой дырки вытекает река».

– В конце концов, – пробормотал он, – будь люди благоразумнее, незачем было бы строить столько сумасшедших домов.

Затем речь зашла о двух французах, возвращения которых тщетно ожидали в Ла-Урбане. Алькальд встречал их, когда они прибыли в Ла-Урбану, господин Марчаль тоже знал их, так как они провели один день на его ферме в Тигре.

– И с тех пор вы ничего больше о них не слышали? – спросил господин Мигель.

– Абсолютно ничего, – ответил алькальд. – Мы расспрашивали жителей восточных льяносов, но те их не видели.

– А они собирались плыть вверх по Ориноко? – спросил Жан.

– Да, дитя мое, – ответил господин Марчаль, – они намеревались останавливаться в прибрежных деревнях. Говорили, что у них нет четкого маршрута. Один из них, Жермен Патерн, ботаник, готов рисковать жизнью, чтобы обнаружить неизвестное растение. Другой, Жак Эллок, азартный охотник, увлеченный географией; его манят еще неизвестные и неописанные страны и реки. Эти две страсти заводят его порой слишком далеко… И когда приходит время возвращаться…

– Будем надеяться, что с ними не случилось ничего дурного, – сказал господин Баринас.

– Будем надеяться, – повторил алькальд, – хотя их отсутствие уже сильно затянулось.

– А они обязательно должны вернуться в Ла-Урбану? – поинтересовался господин Фелипе.

– Вне всякого сомнения. Здесь осталась их пирога с походным снаряжением и уже собранными коллекциями.

– Они отправились одни или с проводником? – спросил Жан.

– Я дал им в качестве сопровождающих несколько индейцев мапойе, – ответил алькальд.

– А это надежные люди? – спросил господин Мигель.

– Настолько, насколько могут быть надежными индейцы, живущие вдали от реки.

– Известно ли, – продолжил Жан, – какие места они собирались посетить?

– По моим сведениям – Сьерра-Матапей. Это к востоку от Ориноко, край, известный только индейцам яруро и мапойе. У ваших соотечественников и проводника были лошади, полдюжины индейцев с грузом шли за ними пешком.

– А к востоку от Ориноко бывают наводнения? – спросил Жан.

– Нет, – ответил господин Мигель, – эти льяносы расположены значительно выше уровня моря.

– Вы правы, господин Мигель, – согласился алькальд, – но там бывают землетрясения, и вы знаете, что в Венесуэле они случаются довольно часто.

– В любое время года? – спросил юноша.

– Нет, в определенные периоды, – ответил господин Марчаль. – Кстати, вот уже месяц, как даже в Тигре ощущаются подземные толчки.

Все согласились, что вулканические толчки – не редкость в Венесуэле, хотя здесь и нет действующих вулканов. Гумбольдт имел все основания назвать Венесуэлу «страной землетрясений». Подтверждение тому – разрушение в шестнадцатом веке города Куманы. Землетрясение повторилось сто пятьдесят лет спустя, и в этот раз город содрогался от подземных толчков пятнадцать месяцев. Город Месида также жестоко пострадал. А в 1812 году двенадцать тысяч жителей погибли под развалинами Каракаса. Подобные катастрофы, уже унесшие тысячи жизней, могут повториться в любую минуту, и надо сказать, что в последнее время на востоке края ощущались постоянные толчки.

Когда тема двух французов была исчерпана, господин Марчаль обратился к сержанту Марсьялю и его племяннику: