С учебниками была напряжёнка, а я еще вдобавок свой оставила у сестры, к которой заходила после школы. А урок-то по литературе надо было выучить! Я знала точно, что меня спросят. Почему точно? Потому что была такая примета у школьников, что учитель в конце урока, ставил в журнале точки напротив фамилий тех учеников, которых собирался вызвать на следующий день к доске.
И все старались заглянуть журнал: и те кто сидел на первой парте, и кто отвечал у доски тоже старался заглянуть через плечо учителя, и остальные, которые подскакивали к столу, как только прозвенит звонок. И если он не успевал захлопнуть журнал, то эта учительская тайна становилась явью. Обычно он успевал.
Итак, меня предупредили, а учебника-то нет. Я стала рыться в этажерке в надежде найти хоть что-нибудь по биографии Л.Н. Толстого, и вот оно счастье! Передо мной учебник по литературе за девятый класс, но только старого выпуска, десятилетней давности, по которому занималась моя старшая сестра.
Ну и что! Это же не физика и не химия, и наука за десять лет по литературе вряд ли открыла что-то новое, подумала я, и я стала радостно изучать биографию.
На уроке меня вызвали первой. Я вышла и уверенно стала отвечать. Биография была длинная, и я долго и подробно рассказывала про дом Толстых, про богатую библиотеку, про большую семью.
Неожиданно замечаю, что класс с большим вниманием слушает меня. Это даже заинтриговало: чего это они?
Когда я закончила, наша литераторша ласково спросила меня:
– А какую дополнительную литературу вы читали еще к этому уроку?
Я удивленно посмотрела, а классная уточнила.
– Вы нам так много и интересно рассказали про биографию, а в учебнике и половины этого нет?!
Я про себя удивилась, ну не буду же рассказывать, что учила по допотопному учебнику.
– Да, ну, читала что-то в журналах, в книгах, да, и давно уже. Конкретно, и не вспомню где, просто запомнила, – скромно ответила я.
– Пятерка!
По пути к парте, я перехватила несколько восхищенных взглядов. Видно, что им понравился мой длинный рассказ, выученный (ах, какая я молодец!) по старому учебнику.
И тогда я подумала: «Вот оказывается как можно просто всех удивить! Да, и себя тоже».
Игорь Русов
Но урок мог пройти и по другому сценарию, и был он придуман не мной. Однажды прозвенел звонок на урок. Я влетела в класс и сразу заметила как этот шельмец Русов что-то засунул мне в парту, и быстро отскочил. Я ничего не успела понять, а за мной уже входила наша литераторша.
– Садитесь! – сказала она, и тут же раздался вопль Рожка.
– А у меня учебник украли!
– Кто взял учебник?
Все молчали. Я уже поняла, что эта книжка у меня в парте, и подсунул мне ее Русов. Но как об этом сказать?! Если я скажу про Русова, значит я буду ябедой?
– Всем встать, и пока не сознаетесь, будете стоять до конца!
Урок срывался. Я не знала как поступить. Стоять весь урок всем классом неохота. И надо сказать литераторше про книжку, но не быть при этом предательницей. И тогда я глазами показала ей на Русова.
– Русов, где учебник? – поняв меня, прокричала классная. «Классная» – это значит классный руководитель.
Русов подошел к моей парте, взял учебник и отдал его Рожку.
– Вы на нее посмотрите! Смотрит на меня такими чистыми, честными глазами, как будто она не причем?!
– Но я не виновата!
– Больше ни слова! Как можно так врать?! – разорялась классная.
У меня не было слов. Опять меня подставили. Но не могла же я про него сказать вслух!
Не могла, потому что боялась бойкота! Дело в том, что в предыдущей школе мне класс объявлял бойкот за то, что я «сдала» своего одноклассника. И это был тяжелый случай в моей жизни.
Бойкот
А дело было так. В нашем классе учился парнишка, был он двоечник, хулиганил, к тому же интернатский. Это значит, что родители его были далеко, а он – сам себе хозяин. И вот ко всем его бесконечным проступкам добавился еще один: разбитое окно в классе. Нас, комсомольский актив, вызвали к завучу. Долго-долго там мурыжили, часа два мы сидели после уроков и не выдавали виновника. Потом завуч мне пообещала, что ему ничего не будет, назовите только фамилию. Так как я сама никогда не вру, то я думала, что и завуч не врет, и выдала его фамилию при всех.
– Подумаешь, к его хулиганским поступкам добавиться еще одно разбитое окно? И что это изменит в выпускном восьмом классе? – думала я.
А это изменило. Разбитое окно оказалось последней каплей в чаше терпения учителей, и его выгнали из школы. А мне класс объявил бойкот.
Это было очень тяжело. Со мной никто не разговаривал. Бойкот был бессрочным. Прошел месяц, второй. Я никому не жаловалась. Учителя видели это, и восхищались как я держала удар.
– Вы думаете мы не знаем, что вы бойкотируете комсорга? Как вам не стыдно, она столько сделала для вас и школы?! Какие вы товарищи после этого?! А она на вас даже ни разу не пожаловалась никому. Вот это характер! Вам всем до нее далеко! – не выдержав, однажды выдала историчка на уроке.
Потихоньку кто-то начал разговаривать, отвечать на мои вопросы. Но это ничего не изменило. Я не могла простить подружек, с которыми дружила несколько лет. Как они могли так поступить: предать и пойти за классом?! Я поняла, что из школы ухожу чужой, но главное, что они стали для меня чужие. Навсегда.
Как-то весной я встретила этого Валерку, когда возвращалась из школы.
Мы поздоровались.
– Валер, ты меня извини и не обижайся, потому что меня саму обманули. Завуч обещал, что тебе ничего не будет. Если бы я знала, что выгонят, то не выдала бы ни за что.
– Да, ничего страшного! У меня все хорошо, я и сам не хотел больше учиться. Меня удивило, что они с тобой сделали. Я им сказал, что зря объявили бойкот, и что ты не предавала.
– Дело уже не в этом! А в том, что они предали меня! – Валерка удивленно посмотрел, видно, что такая мысль не приходила в его голову.
– Пусть у тебя все будет хорошо, Валера! – сказала я на прощанье, и пошла в свою сторону, а он долго еще стоял на дороге и оторопело смотрел мне вслед.
Позже я встречала своих однокашников из старой школы, и большинство с удовольствием со мной общались, как будто и не было никакого бойкота. Только я ничего не забыла.
Школьный театр
От суровой действительности меня уводили книги. Я продолжала ими зачитываться и учить любимые стихи наизусть. Когда наша классная объявила, что мы должны сдать, зачет по современной поэзии, то я была первой, и как оказалось и последней, которая пришла и сдала, прочитав четыре стиха наизусть.
– Прошел уже месяц, – сетовала классная, – и только Инна сдала этот зачет.
Но никто больше не пришел к ней со стихами, наверное, у нас были в классе больше физики, чем лирики. Но зато, когда был организован школьный театр, и мы «замахнулись на Шекспира», то многие захотели участвовать, тем более, что это была пьеса «Гамлет»
Главным героем был Гамлет, конечно, и мне очень хотелось сыграть его. И я как раньше больше всех тянула руку, но меня, как и раньше, не взяли на главную роль. Пригласили девочку из «химического» класса. Красотой она не блистала, но сыграла хорошо, мне понравилось. Девочка была невысокой, стройной и хорошо сложенной. А иметь стройную фигуру было важно, потому что костюм героя представлял обтягивающее трико со шляпой. А у меня была роль какого-то охранника, говорящего всего пару фраз.
«Кто здесь?» и «Двенадцать бьет; иди ложись, Франсиско». Вот и все мои слова.