Святая кровь

(Русалочка плачет.)

(О. Пафнутий испуганно.) О чем ты, Аннушка? А? Что ты, детка? Вот, сколько времени ты у нас живешь, печальной ты точно бывала, а слезинки у тебя ни одной никогда не видал. Что ж это?

Русалочка(сквозь слезы). Я и сама, дедушка, не знаю, что это. Ты не оставляй меня. Ты поговори со мной.

О. Пафнутий(неловко стараясь вытереть ей глаза своим широким рукавом). Ну-ну, Полно. Я ли тебя оставлю, девочка? Я тебя так жалеть стал, так жалеть стал, ну, словно ты мне родная. Как будто и грех оно, потому что мы – отшельники, Никодим говорит – от всего земного должны мы отречься. Да не могу я моей радости победить. И вросла ты, девочка, в мое сердце, дочка ты моя богоданная! Хитрости в тебе нет человеческой, мне с тобой не страшно. Не плачь, девочка. Ты скажи, где тебе больно? А я душу тебе готов отдать.

Русалочка(вдруг порывисто обнимает его). Душу? Мне, душу? Ты так сказал, дединька?

О. Пафнутий(нерешительно улыбаясь). А на что тебе моя душа? У тебя своя есть.

Русалочка(тихо). Я тебя не поняла, дединька. Я не про твою душу спрашивала. Я думала, вот как ты добр стал ко мне перед всеми особенно, я и думала, что ты согласишься мне душу дать. Потому что у меня нет души, дединька.

О. Пафнутий. Нет души? С нами сила крестная! Что ты, Аннушка? Что ты, милая?

Русалочка. Нет у меня души? Нет, понимаешь? Человек, Христос, Бог – пришел только для людей, а для нас не пришел. Он забыл нас! Да нет, не забыл, потому что Он нам своей смертью смерть принес! Были мы бессмертные, а как пала на нас Его кровь – стали мы умирать. Точно выжгла она нас!

(О. Пафнутий смотрит на нее в ужасе и крестится.)

Русалочка(продолжая). Чего боишься меня? Не бойся. У тебя бессмертная душа, а у меня нету. Я, может, тоже, как ты, за тебя душу отдала бы, потому что и ты мне – близкий; такой близкий, что и назвать тебя не умею… А только нет у меня души, и некому и не за кого ее отдавать. Нет у меня отца ни земного, ни небесного.

О. Пафнутий. Я не боюсь тебя, дитя. Как сказал, так и есть. Ты в мое сердце вросла. Скажи отцу все, что мыслишь и знаешь.

Русалочка. Да, я скажу. Надо сказать. Ты послушай.

(Входит Никодим и останавливается у дерева. Ни Русалочка, ни о. Пафнутий его не замечают.)

Кровь – мою душу выжгла, а желания моего во мне не выжгла. Я там родилась (указывает вдаль по просеке), там, на озере, из воды вышла, из тины. Много там нас, живых, смертью умирающих, бескровных. Люди нас презирают, нечистью зовут. Мы ведь в туман растаем, и конец всему. Господь презрел их, думают люди, – как же нам их не презирать? Только, скажи, если Бог хотел убить нас, зачем Он нам желанье бессмертной души оставил? И такое желанье, такую волю, какой противиться нельзя?

О. Пафнутий(тихо). Нельзя? Так, может, это Его воля? Может, не твоя воля, а Его? Может, зовет Он тебя, чтобы ты навстречу Ему шла? Как же Он, Благой, сделает, чтоб на Его волю ответа не было? Коли воля Его, чтоб ты душу бессмертную себе желала, стало быть, хочет Он ее тебе дать. Молись Ему, дитя.

Русалочка(радостно). Дедушка! Я так и думала! Ты мне о Нем рассказывал, а я тогда все думала. Ты меня и молиться научил. К тебе я и пришла оттуда, с озера, чтоб ты меня молиться научил. Но сказали мне – и правда это – что не будет у меня бессмертной души, пока человек… вот такой, как ты… знака не даст мне. И как положит он на меня знак – станет у меня кровь теплая, как у него, и дастся мне бессмертная душа.

О. Пафнутий(строго и серьезно). О каком знаке говоришь?

Русалочка. Крести меня… дедушка.

(Никодим делает несколько шагов вперед.)

Никодим. Господь справедлив и грозен. И пути Его неисповедимы.

(Русалочка в ужасе отстраняется.)

О. Пафнутий(растерянно). Ты здесь был, Никодимушка? Слышал, что дитя неразумное говорило? Может, привиделось ей. Так-то. Чудны дела Твои, Господи. А только всей веры давать нельзя. Она и сама не знает, что говорит.

Никодим. Отче Пафнутий, все, что говорила она о себе – истина. И давно открыта она была моему разуму. Ты ли не веришь?

О. Пафнутий(с усилием). Что ж? Коли и правда, – не ясен ли путь наш? Как не сотворим волю Пославшего ее и нас?

Никодим. Что говоришь, отче? Кто посмеет принять отринутое Господом? Или не знал Он, что творил, когда принес жизнь человекам и во мрак послал тварей нечистых? Как преступим законы небесные? Ужели посмеешь пса крестить? А пес чище порождения сатаны, самим Господом смертью запечатленного. Знаешь ли, что книги святые говорят об этом?

О. Пафнутий. Не знаю, Никодимушка. Я книг не знаю. Нет у меня для книг святых разума. А только мнится мне, – нельзя душу проклясть, если она для Бога родиться просится. Спасти ее надо.

Никодим. Сказано в книгах разума Божия, что преступивший закон да погибнет. И ежели сотворишь кощунство над таинством крещения – смертию умрет душа твоя. Нет прощения преступившему закон.

Русалочка(с отчаянием). Дединька! Что он говорит? Ты свою душу погубишь? У тебя не будет души? Дединька, миленький ты мой…

(Хочет броситься к нему, но Никодим останавливает ее, подняв руку.)

Никодим. Именем Единого Царя Небесного, за нас на кресте умершего и воскресшего в третий день, – заклинаю тебя, создание врага, – отыди в свое место. Для Господа была ты недостойна ни плоти, ни духа… Не нам, рабам Его, судить и исправлять дела Его.

О. Пафнутий(вставая). Брат Никодим! Обет послушания твой не разрешен, а ты волей его на себя принял. Ревность твоя велика, книги разума тебе открыты. Но зачем печешься столько о душе моей? Ужели я не волен сам о ней думать? Не волен потерять ее, ежели усмотрю справедливым? Всех не помню слов Божиих, а эти помню: ищущий спасти душу свою – потеряет ее. Оставь нас теперь, брат. Иди. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Никодим(после молчания, с усилием). Аминь.

(Уходит медленно, не спуская глаз с Русалочки, которая дрожит. О. Пафнутий провожает его глазами, потом садится на камень, пригорюнившись, и задумывается.)

Русалочка(просто). Дединька, ты меня не бойся. Скажи только, это правда?

О. Пафнутий. Что, милая?

Русалочка. Что Бог отнимет у тебя твою душу, если ты мою спасешь? Он, Никодим, сказал сейчас…

О. Пафнутий. Не знаю я. Никодим знает, слово Божие ему открыто, он Писание постиг. А я по своему простому разумению сужу. В книгах мне читать не дано. Может, и его правда.

Русалочка. Ты веришь? Ну, значит, правда.

О. Пафнутий. Может, и погублю душу.

Русалочка. Нет, дединька. Коли правда – так я лучше пойду. Куда он мне сказал – туда и пойду.

О. Пафнутий(встрепенувшись). Куда, глупенькая?

Русалочка(махая рукой вправо). Туда, в озеро. Тебе нельзя крестить меня. Нельзя душу губить.

О. Пафнутий(ясно). Послушай меня, детка. Вот что я тебе по простоте скажу. Где правда – я не знаю, погублю ли душу – Его святая воля! А только не могу тебя отпустить. Так жалею тебя – что не осталось больше сил никаких. И ты, детка, против меня не иди. Не могу душу не отдать, коли Бог берет. Пожалел тебя очень. Я уж тебя крещу, дитя.

(Русалочка хочет что-то сказать, но плачет.)

О. Пафнутий(продолжая). Я тебе о Христе рассказывал, я тебя молиться Ему учил, не мне тебя от Него гнать.

(Слышен удар колокола. Русалочка вздрагивает.)

Ну, чего ты? Это Никодим к вечерни ударил. Время. Ты теперь, девочка, в часовню не ходи, здесь побудь. Вот хоть у кельи посиди. А потом, как отойдет служба, так и пробирайся с Богом к часовне. Смотри, не запоздай. Я поджидать буду. После вечерен тебя и крещу.

(Обнимает и целует ее.)

Ну, не надо плакать, дочка. Радоваться будем. И да совершится святая воля Его. Дай я тебя благословлю. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Вот так. Скажи «аминь». Русалочка(едва слышно). Аминь.