Тайна мориона

– Да, – коротко ответила она.

– А я не урождённый, – хмыкнул Богдан. – Я благоприобретённый синестет. Ну, в смысле, синестезия у меня благоприобретённая.

Биоинженер смутился собственной косноязычности. Отчего-то момент казался ему очень волнительным и личным. Девушка вопросительно приподняла брови:

– Это как?

– Ну, есть такой приём, – чуть замявшись, принялся пояснять Богдан. – Называется «расширение». В нём как бы раздвигаешь границы восприятия, привычного, обыденного. Переходишь в состояние света, который заполняет всё и уходит в бесконечность. И вот в таком состоянии уже можно делать разные штуки: сканировать и получать информацию, разворачивать ощущения и направлять рост, управлять собственным самочувствием. Ну, другого у меня пока что не получалось.

Парень смущённо развёл руками, невольно краснея, но тут же спохватился и добавил:

– Это всё основано на смене состояний и ощущений. Чем полнее образ, тем точнее результат. И получается, что мозг начинает работать на другой волне. Все чувства как бы сливаются в одно. На выходе имеем благоприобретённую синестезию с ростом эмпатии.

– Интересно, – заинтригованно протянула Снежана. – А в детстве мне говорили, что синестезия связана с не до конца развитым мозгом, как у младенца. Даже предлагали родителям меня лечить.

– Так действительно считали прежде, – согласился Новосельцев. – Но новые исследования нейрофизиологов показывают, что младенческий мозг очень быстро теряет восприятие синестета, и дальше, по мере взросления, возвращается к этому лишь при полном созревании. А оно само по себе не происходит. Мозг нужно стимулировать, чтобы он правильно сформировался и развился. Тогда начинают проявляться качества синестета и эмпатии.

– Интересно, – в который раз протянула девушка, и в голосе её отразилось ещё больше любопытства. – И вот при помощи этого ты направлял рост грибниц?

Биоинженер поспешно кивнул.

Молодые люди вздрогнули от неожиданности, когда рядом раздался ехидный голос химика.

– Не, Свет, кишок по стенам тута не видать. Сидят и воркуют, аки голубки.

В лабораторное помещение вслед за Артёмом вошла Светлана. Окинув напарников внимательным взглядом, она мягко спросила:

– У вас всё в порядке?

– В полном, – с широкой улыбкой отозвалась Снежана, и соскочила со стола. – Мы закончили осмотр образцов, и я составила план дальнейших действий. Где Карина? Мне нужно дополнительное оборудование.

Уланова и Никитин проводили целеустремлённого кристаллографа задумчивыми взглядами, затем вопросительно посмотрели на Богдана. Тот смущённо развёл руками.

Глава 5

На следующий день всё запрошенное оборудование было установлено и приведено в рабочее состояние. Часть разместили в отдельных боксах. А вот печь для обжига и криокамеру для быстрой заморозки поставили недалеко от геммологического микроскопа.

Снежана деловитым вихрем пронеслась по их оживающей лаборатории. Первым ей на глаза попался Артём, и тут же был награждён делом:

– Подготовьте раствор минерализатора, кварцевую шихту и затравочную пластину. Проверьте автоклав на предмет готовности к работе.

– Чего растить-то будем? – попятился он от нежданного напора прежде тихой блондинки.

– Горный хрусталь без примесей. Ориентация не важна. Размеры и форма – аналогичные «чёрным кристаллам». Пока зайдём с этой стороны, – ровным тоном отчеканила Логинова, и стремительно зашагала по коридору, на ходу добавив: – Светлан, подготовьте, пожалуйста, виварий с изолированными боксами. Настройте там оборудование для замера воздействия «чёрных кристаллов». И подберите десятка три каких-нибудь грызунов.

– Хорошо, – кивнула ей вслед Уланова.

Никитин озадаченно крякнул и проводил девушку растерянным взглядом, затем посмотрел на ухмыляющегося Богдана. Тот молча пожал плечами и поспешил вслед за кристаллографом.

Уланова понимающе улыбнулась. Она не стала напоминать коллеге, что биоинженер ей очень пригодился бы в решении поставленной задачи. Женщина повернулась к молчаливому Маслову, который меланхолично смотрел в окно.

– Григорий, – мягко обратилась она к инженеру, – понимаю, что это не совсем ваш профиль. Но не согласитесь ли вы помочь мне?

– Конечно, – с готовностью отозвался парень. – Тем более, что монтаж оборудования – это как раз моё дело.

С любопытством наблюдавшая за всеми Карина закатила глаза. Пожав плечами, она развернулась на каблуках и деловито зашагала следом за нейрофизиологом и инженером.

– А мне, может, тоже ассистент нужен, – едко бросил им в спины Артём.

– Я скоро освобожусь и загляну к вам. Хорошо? – ответила на это программист.

– А куда ж я денусь-то с подводной лодки, госпожа Бонд? – пробормотал Никитин.

Он демонстративно вздохнул, покопался в карманах, нашёл жвачку. Закинув пластинку в рот, химик отправился выполнять свою часть боевого задания блондинистого полководца.

***

Вскоре Богдан почувствовал себя в шкуре средневекового алхимика. На его глазах Снежана поместила в печь чёрный цилиндр, выставила температуру и принялась ждать. Когда минерал нагрелся до +250 градусов, он начал светлеть. Чернота отступала, медленно выпуская из глубины скрытый огонь. Чёрный сменился коричневым, а нагревшись до +300 градусов, кристалл стал тёпло-жёлтым. Девушка перевела печь в режим плавного остужения, чтобы минерал не потрескался.

Вскоре на лабораторном столике лежал знакомый цилиндр, но не из мориона, а из цитрина.

– Таким он мне нравится больше, – улыбнулся Новосельцев.

Снежана согласно кивнула. Её взгляд тоже был сейчас прикован к солнечному цилиндру, из которого пропала та жутковато-притягательная тьма бездны. Теперь он напоминал девушке почти застывшую янтарную смолу, скользящую по коже шершавой и безвкусной осокой. Эмоции больше не скакали в присутствии перепечённого кристалла. Но Логиновой всё же по-прежнему он не нравился.

– Он какой-то бесцветный, – попыталась она выразить свои ощущения. – Не по окраске, а в чём-то другом… Внешне красивый, но…

– Не сориентированный, без векторный, – предложил свои варианты Богдан.

Напарница медленно кивнула.

– Будем допекать? – уточнил Новосельцев.

– Нет, – мотнула головой Снежана. – Этот мы оставим в качестве промежуточного образца. А Следующий полностью обесцветим.

Вскоре на лабораторный столик лёг второй цилиндр, на этот раз из почти прозрачного горного хрусталя. Алхимия термообработки, нагревшая минерал до +400 градусов, полностью обесцветила его. В таком состоянии стал отчётливо различим узор полупрозрачных молочных волокон.

При виде получившегося кристалла Снежана невольно сморщила тонкий носик.

– Совсем невкусный, – скривилась она. – Словно бумага в рот попала.

– Полностью опреснился, – хмыкнул Богдан. – Знаешь, мне кажется, что из-за внутреннего узора кристалл продолжает получать одну частоту, а общая структура уже работает на другой. Выходит конфликт, в котором две волны гасятся, но нового ничего не рождается.

– Аннигиляция в ноль, без выхода энергии, – согласилась кристаллограф, и тут же добавила: – Но так не может быть. Что-то куда-то должно уходить.

– Может и уходит, – пожал плечами биоинженер. – Просто мы этого не понимаем.

Снежана задумчиво кивнула. Постояв молча ещё минуту, она решительно сгребла со столика оба цилиндра и повернулась к выходу.