Соня, Сонечка, Софья-царевна. Сборник миниатюр

Стоило тебе запищать, как отец выхватывал тебя из кроватки, клал животиком на свой живот, и начинал периодически тихонько встряхивать, что действовало успокаивающе.

При этом он валялся на полу и глазел в телевизор. Совмещал.

Конец августа, и я гуляю с коляской в яблоневом саду возле вашего дома.

Мне очень скучно и нечего делать. Ваня и Настя не позволяли скучать. Приходилось трясти коляску, из которой доносился пронзительный рев и делать вид, чтобы не волновать окружающих, что вопли эти только что возникли, а не звучат уже минут пятнадцать, а то сердобольные старушки подходят к коляске и начинают пространные разговоры о том, что младенца сглазили. Периодически, отчаявшись, приходилось вынимать младенца из коляски, качать на руках, укладывать снова, быстро везти, желательно, по буграм и кочкам для максимального перетряхивания мозгов. В общем, было не скучно. А тут младенчик даже если не спит, то просто лежит и таращит на тебя глазенки, а потом отвернется и, смотришь, заснул.

Я от безделья насобирала китайских яблочек целый пакет, и Катя сварила из них варенье.

Врачи считали, что у тебя гипотонус, в отличие от Насти и Вани, и призывали с этим бороться, активизировать ребенка, но я считала, что ни к чему: активность снижать надо, понятно, иначе можно и не выжить, а пассивность…

Младенцам она не вредит, а там глядишь, ребенок и сам станет активным.

Впрочем, привыкнув к гиперактивным детям, я совершала ошибки. Надеюсь, ты их мне простишь.

Ты сидишь у меня на коленках и медленно сползаешь вниз, я думаю, что ты хочешь поползать. Я тебя придерживаю, но слегка, а когда до пола остается расстояние, в прикидку приблизительно равно длине твоих рук, я перестаю придерживать, в полной уверенности, что ты сейчас подставишь ручки при падении на пол. Ты действительно падаешь и начинаешь горько плакать, потому что ударилась лицом, а руки подставить не успела!

Мне жалко маленькую внучку, я беру тебя на руки, с которых ты только что сползла, обнимаю, успокаиваю, но в следующий раз всё повторяется, и только тогда я начинаю понимать, что надеяться не на что, это дитя будет ушибаться и ушибаться, и надо быть осторожней. Приспосабливаясь, я кладу тебя на пол при первых же поползновениях слезть с моих колен, хотя мне странно: предыдущий младенец, с которым я имела дело, был твой двоюродный братик Ваня, а Иван за те самые секунды, за которые ты не успевала подставить руки, успевал не только подставить руки, но и спустить ноги и, если зазеваюсь, чуть наклонившись, снести мне челюсть головой, подпрыгнув на месте.

И когда вы с Ваней общались, я всегда боялась, что это приведет к ушибам и синякам. Твоим ушибам и синякам. Нередко так и бывало.

Не знаю, куда делись твои родители, в какое турне уехали, но вспоминается, что мы с Лешей живем у вас, и Настя с нами, и тетя Ира пришла в гости посмотреть на моих внуков, вернее внучек, а свои у неё были на подходе, у тебя с Никитой семь месяцев разница.

Настя незамедлительно построила всех взрослых и усадила играть в «ведьму».

Допустить, чтобы сестра скучала, она не могла, притащила и тебя, хотя ей не разрешалось таскать тяжести.

Посадили тебя на колени к деду, дали в руки карты, и ты их держала, вцепилась пальчиками и не роняла.

Когда была твоя очередь выбирать, Настя подносила твою руку к картам, и спрашивала:

– Какую хочешь?

Ты уцеплялась за карту и Настя помогала её вытащить и засовывала тебе в руки. Сбрасывал одинаковые дед.

Мы сыграли два кона. Вдруг Ира бросила карты и начала смяться:

– Сколько живу на свете, а с шестимесячным ребенком играю в карты первый раз в жизни.

При таком многообещающем начале можно было ожидать, что ты вырастешь азартной картежницей, но видимо, ты перетрудилась за эти два кона и в дальнейшей своей жизни интереса к картам не проявляла, не то, что твой прадед Карл Арамович, который, бывало, приходил утром домой в одних трусах: всё проигрывал в очко.

В тот же день, когда пришло твое время спать, я взяла тебя на руки и отнесла в кроватку. Уложила, и тихо закрыла за собой дверь.

– И это всё? – спросила Ира.

– А что ещё? Шуметь сильно не будем, и она уснет.

– Такого я не видывала, – удивлялась и не верила Ирина.

– Я тоже, но к хорошему быстро привыкаешь…

Некоторые родители покупают деткам манеж и не пускают их ползать по просторам пола, но я лично считаю, что это тормозит развитие ребенка, он должен активно познавать мир. Твои отец с матерью тоже не стремились тебя ограничивать, и ты ползала по всей квартире. Когда в семье заводится такой маленький четвероногий зверёк, главное, не наступить ему на лапы. В довершение сходства с четвероногими, ты таскала с собой игрушки не в руках, – при этом они мешались бы, и хлопались при каждом движении об пол, а в зубах, как собаки таскают кость. Это было очень смешно, но нельзя было не согласиться с рациональностью такого способа переноски грузов.

С четырех месяцев ты начала сосать большой палец правой руки. Или левой? Ты лучше помнишь. Сосала ты пальцы, стыдливо прикрывшись светлым шерстяным одеялом.

Первое путешествие

Испания. Голубое небо, синее море, белые скалы Коста-браво, дикого берега, и маленькая смешная девочка в длинном оранжевом цветастом платье и большой желтой панаме.

Всё такое цветное, так и просится нарисовать. Малышка, конечно же, Соня, и находится она в том полумладенческом периоде жизни, когда считают возраст не по годам, а по месяцам, и ей 14 месяцев от роду.

Соня сидит на полотенце на пляже, хранит мою шляпу из настоящей соломки, купленную два года назад в Анталии.

Вернее, я, купаясь в море, думаю, что внучка хранит, а она старательно с ней колупается.

День колупается, другой, третий.

Ну, беспечно думаю я, что могут маленькие ручки?

Не учитываю степени пакостливости ручёнок, и вот, пожалуйста, через три дня в шляпе дыра.

Я передвигаю соломинки, баррикадирую дыру, Соня делает её снова.

Соломинки обламываются и вот уже дыра, которую нечем закрыть, и я хожу в дырявой шляпе, а дед Алексей, как увидел дыру, так начал хохотать:

– Сонька сделала дефлорацию шляпе, лишила её невинности.

Ну вот что в голове у немолодого человека? Трижды деда? Одни глупости.

Я ношу шляпу так, что дыра с той стороны, с которой у меня нет зуба: так, считаю я, всё в гармонии: с одной стороны я молодая женщина в шляпке из настоящей соломки с бантом, а с другой старушка-побирушка в драной шляпе и без зуба. Отсутствие зуба к Софье отношения не имеет, не она его выбивала. И на том спасибо.

Едем в обязательную экскурсию, в Мариналенд. Всем семейством, шесть человек. И оранжевую малышку с собой прихватили, решили, что ей там понравится.

В Мариналенде развлечений много, с крутой горки можно на попе в воду съезжать, а можно с другой на круглой надувной лодке-одноместке, а ещё по небольшим порогам на настоящей лодке.

И все разбежались, на пары разделились.

Родители, конечно отдельно: они терпят присутствие родителей для того только, чтобы отдохнуть от своих детей.

Дед подхватил старшую внучку, Настю, у неё на него было полно планов, и они ушли: оба с одинаково горящими от нетерпения глазами, при мысли о том, как они сейчас развлекутся.

Я же осталась с Соней, как не способная на спортивные подвиги.

Мы погуляли за ручку по парку, нашли лягушатник, большой мелкий водоем, наполненный визгом, писком, брызгами, каплями и щеками, сверкающими на солнце.

Я решила, что здесь самое место приучить тебя к воде, морского прибоя ты боялась и, хотя отец регулярно полоскал тебя в воде, улыбки удовольствия на твоем личике я не замечала. Напряженное было лицо.

Разлеглась в лягушатнике, внучку в памперсе уложила на себя, и давай поливать водой, предлагая порадоваться жизни.