Девушка из штата Калифорния

Как-то раз мы с ним и его двумя дочками съездили в Вест Холливуд, в русский район. Он был страшно удивлен, что многие продавцы в магазинах по-английски вовсе не говорят. Удивляйся или нет, а им и без английского хорошо. Купил он русские аудиокассеты для своей невесты, покормил дочек пельменями и борщом в ресторане с приятным владельцем (плюс, менеджером и официантом в одном лице) кавказской национальности. Я с удовольствием съела просто картошку с просто селедкой и послушала Пугачеву. Хорошо! А-то авокадо, креветки, да туна всякая, а по-нашему – «тунец». С этим тунцом они тут, конечно, достали. Они – это в частности мой муж. Жить на берегу океана и есть (и наслаждаться!) тунца из банки. Они, конечно, любят разнообразить тунца, приправив его сельдереем с майонезом (удовольствие ниже среднего), или добавив его в салат из овощей. Вот тебе и океан. Да у нас в Балтийском море от рыбы некуда было деться! Правда, акула тут очень вкусная. Я читала, не припомню у кого, что акула, дескать, несъедобная. Не верьте. Очень даже съедобная. Рекомендую попробовать, если представится возможность. Так вот, много ли русскому человеку надо для счастья? Селедка, картошка и русская музыка. А потом мы зашли в «Книжную лавку», где владелец Игорь. Я говорю: «Почему журнал „Огонек“ такой дорогой, три бакса?» – и пожаловалась на безработицу. И тогда Игорь сказал: «Я никогда этого не делал, но для Вас сделаю». И подарил мне с дюжину календариков с иконами и сувенирами, а также замечательную книжицу «Русские застольные песни». Попеть я люблю, особенно «Окрасился месяц багрянцем». Ай да Игорь, ай да молодец! Мне как раз все это нужно было для международного дня в моей школе.

Полтора месяца назад в школе было «собрание вождей», как бы местком. Я там представляла свой класс. Объявили, что через месяц будем отмечать международный день, стали тянуть билетики с названиями стран. Мне попалась Бразилия, а кому-то Россия. Мы обменялись. Итак, мой класс должен был показать Россию – культуру, костюм, танцы, национальную кухню, и т. д. В моей неспокойной голове стали рождаться идеи за идеями. Из одной мексиканки, у которой волосы были темно-русые, длинные и густые, я решила сделать русскую красавицу с косой, в сарафане и в кокошнике. Она, кстати, была очень миловидная. Из другой мексиканки, черноволосой, я решила сделать узбечку. Ну, отделились, ну распались, так что ж теперь, костюм виноват, что ли? Я с любовью расшивала бисером тюбетейку для нее и вспоминала дружбу народов. Для себя я придумала костюм матрешки в коротком красном сарафане, чтобы сплясать что-нибудь лихое, русское. Тем временем я потихонечку стала собирать детали для всех этих костюмов. Мужчин я решила нарядить «Иванами» в рубахах навыпуск и разноцветных кушаках. Лицом они, конечно, не вышли в Иванов, так как все чернявые мексиканцы, да где же других взять, какие есть. Сшила я длинный русский сарафан, все руками (машинку еще не купили), обшила лентами, бисером. Сделала кокошник для «русской», тюбетейку для «узбечки». Стала собирать материал для плакатов по истории и культуре России. Столько всего насобирала, что получилась цепь больших плакатов длиной метров шесть-семь: в картинках, картах России и Союза, флагах, рисунках, надписях… Перевела с русского двадцать анекдотов, которые учитель оценил как смешные, и поместила их в «Отдел смеха» на моих плакатах. Одолжила русские сувениры (матрешки-ложки) у своих бывших американских студентов, которые посещали Россию, Лизы и Дуэна. Научила свой мексиканский класс петь «Катюшу», аж два куплета. Хорошо получается, черт побери! И хоть они поют «Катуша», но все понятно, тем более что понимать некому, кроме меня. И все так мило звучит, с иностранным акцентом.

Никогда в жизни не пекла сама пирожки, только наблюдала, как это делала мама. Жизнь заставила. Ну, думаю, сейчас я за час-полтора и управлюсь. Куда там! Проторчала на кухне четыре часа. Но все-таки сделала сорок пять пирожков. Половину мужу скормила, а половину отнесла в класс с тайным умыслом: чтобы они попробовали и сделали ко дню презентации такие же. Та мексиканка, Юдит, для которой я сшила русский сарафан, взялась. Она их принесла в назначенный день. Конечно, они у нее бледноватые получились и с начинкой что-то слабовато (картошка, да капуста бледно-непонятная). Но ничего. Они пришлись очень кстати на русском столе в красивых корзиночках. Хотя их почти не ели, видно, боялись, мол, кто ее знает, эту заморскую еду. Винегрета они точно боятся, потому что он красный. Они свеклу тут почти не едят. Пирожки я привезла домой. Муж стал их ломать в поисках мяса. Я сказала ему: «Милый! Не ищи ветра в поле, а мяса в мексиканских пирожках», (ведь у них богатые даже плачут), и подала ему просто мясо, есть вприкуску.

Во время подборки необходимого материала для плакатов из разных энциклопедий запомнилась мне одна картинка. Вернее, это была фотография в одной из американских энциклопедий, изображавшая русское застолье. За столом – небольшая семья из четырех-пяти человек, один мужчина в белой рубашке (коммунист, сразу видно). На столе какие-то закуски и между ними – бутылки, бутылки… вина, еще чего-то. Подпись под картинкой гласила: «Это русское застолье в семье коммунистического лидера. Русская еда не отличается разнообразием. В основном это овощи (корнеплоды)». Я едва удержалась, чтобы громко не расхохотаться (в библиотеке было тихо). Подумала, знали бы вы, энциклопедисты, что у наших коммунистических лидеров было на столах. Вам такого, наверно, и не снилось.

Презентация России прошла нормально. Как только новые люди заходили в класс, мы принимались петь «Катюшу», раз восемь пели. Я бродила по школе в своем матрешкином костюме с красным бантом в косичке (косой ее назвать, значит, сильно польстить), размахивала белым платочком и говорила, в зависимости от того, в какой класс заходила. Например, в «Китай»: «Ах, китайцы, да-да, наши соседи. Очень мило, очень хорошо, молодцы!» Директору и учителям очень понравилась наша русская экспозиция. А когда представитель из районной администрации спросила меня что-то о знаменитых русских яйцах работы Фаберже, я в панике стала шарить по своим плакатам в поиске яиц. Нашла-таки одно ма-а-ленькое на открытке. Ну, думаю, маху дала с яйцами. Дело в том, что в школе учатся мексиканцы, которые не только Фаберже, они не знают где Россия на карте.

Помню, когда мы жили в другом доме, туда приезжали два мексиканца – садовники, стричь газоны-кустики. Как-то один попросил закрыть собак в гараже – он их очень боялся. А собаки-то было безобиднейшие. (Тут в Америке – разновидности собак: девяносто пять процентов смирные, мухи не обидят, а пять процентов, если уж кусают, то сразу насмерть. О последних по ТВ рассказывают.) Одна из тех собак, где мы жили, была такса, которую муж звал неприятным словом за ее коротконогость, а вторая была как медвежонок, хорошенькая и совершенно не страшная. Так тот садовник, что со мной заговорил, очень удивился, узнав, что я русская. Он сказал: «Вы такая белая, я думал, вы американка». Я прыснула со смеху и заметила ему, что темнокожих русских не бывает. Тут вообще много всяких казусов, смеюсь от души сама с собой. Иногда бывает, что то, что смешно мне, не всегда поймет муж. И наоборот. Это нормально. Чувство юмора, оно разное у разных народов. Надо хорошо вжиться в культуру, чтобы понимать все тонкости. Как-то раз одна молодая мексиканка, продавщица в дешевеньком продуктовом магазинчике, спросила нас с мужем: «Вы что, брат с сестрой?» Мы с ним разные, как небо и земля. Мы ей сказали, что мы муж с женой, что он – американец, а я – из России. Оказалось, что она вообще не подозревала о таких словах и понятиях, как «Россия» и «Советский Союз». Меня такое невежество настолько поразило, что я аж было чуть не расстроилась. Но потом я успокоилась, подумав, что есть же и вообще неграмотные люди на Земле.

Вчера у нас был семейный ужин в честь бабушки мужа Литы, которая приехала в гости из Аризоны. Лита по-английски не говорит. Так же, как и муж по-испански. Вот тебе и бабушка с внучком! Надо мне срочно учить испанский. Мне, как лингвисту, стыдно не знать мирового языка, которого полно тут, в Калифорнии.

До следующей встречи и берегите себя (Take care!).

    Апрель, 1996 г.

4

В прошлой главе я обещала поделиться впечатлениями о свадьбе одной русской, которая приехала сюда по вызову ее американского жениха. Она здесь всего три месяца, нас познакомили американцы. Выполняю обещание.

На свадьбу здесь обычно приглашают нескольких подруг невесты. Они даже одеты в одинаковые платья. Но так как невеста только недавно сюда приехала, и подруг у нее еще не было, она пригласила меня одну в качестве подруги невесты. За пару недель до свадьбы был «душ» из подарков. Мы с мужем женились в спешном порядке в Лас-Вегасе, поэтому никаких душей у нас не было. Мы боялись известить его семью и расстроить наш брак. Так что посмотреть на такой душ для невесты мне было любопытно. Я тут уже одиннадцать месяцев, но до сих пор чувствую себя как на экскурсии – все-то мне интересно. Да и скучно жить, когда ничего неинтересно. А надо жить весело – ведь жизнь так коротка!

На невестином душе присутствовала невеста и двадцать пять – тридцать американок разных возрастов – от десяти до восьмидесяти лет. Эдакое бабье царство. Кроме меня и невесты там была еще одна русская, из Москвы. Она все время снимала на видеокамеру все происходящее, поэтому я с ней не пообщалась. Всем присутствующим заранее были разосланы официальные приглашения. Меня привезла туда моя американская подруга Лиза, прилично говорящая по-русски. Она-то мне и скрашивала эти бабские посиделки. Все сидели большим кругом, горой были сложены подарки, и невеста должна была их по очереди разворачивать и хвалить. А все вокруг охали при этом, как мило, как прелестно. Перед открыванием подарков провели конкурс, состоявший из нескольких вопросов о предпочтениях невесты. Я ответила всех точнее и получила приз. Потом началось долгое разворачивание подарков, сопровождаемое одобрительными ахами. Мы с Лизой посидели пару часиков, попили лимонаду и уехали.

Цвета украшений, костюмов, оформления зала и так далее на свадьбе были темно-зеленый, персиковый и белый, конечно. Поэтому платье на мне должно было быть одного из этих цветов. Невестина «мать-в-законе» (таков точный перевод слова «свекровь» с английского mother-in-law) блюла точность всех тонов. Девушка я не самой первой молодости (хотя были и мы рысаками когда-то), поэтому склонялась к персиковому цвету для себя. Мне купили персиковое вечернее платье и такого же цвета туфли на высоченном каблуке. За день до свадьбы позвонили и пригласили на репетицию свадебной церемонии в церковь. Церковь – мормонская, т.к. свекровь ее посещает, хотя ничего такого, что я когда-то читала о мормонах, я там не увидела. Сама свекровь – симпатичная американка шестидесяти четырех лет, выглядит моложе. Муж и два сына, один из которых и женился теперь на русской. В церковь меня попросили надеть что-то поскромнее, не джинсы и не мини-юбку. Поэтому я достала единственную в моем гардеробе длинную, за колено, юбку и являла собой достойный вид. Мы вместе с пастором, симпатичным высоким американцем в темном костюме и белой рубашке, а также и остальными участниками торжественной церемонии отрепетировали всю процедуру венчания. Особенно милым был маленький белокурый мальчишка лет шести, который должен был подать кольца на кружевной подушечке. Он эту несчастную подушку затрепал, я думала, что ей не дожить до свадьбы.

Первыми на сцене появлялись пастор, жених и лучший мужчина (дословный перевод с английского, это такая должность во время свадьбы). Бестмен был братом жениха и во время торжественной церемонии должен был меня сопровождать (единственную подругу невесты). Он входил первым в зал, за ним, одна-одинешенька, под взорами многочисленных гостей, под звуки торжественной музыки должна была прошествовать к сцене я, подняться по ступенькам и занять свое место рядом с лучшим мужчиной. За мной входила в зал и поднималась на сцену невеста.

В день свадьбы, собираясь, я что-то вся извелась, нервничала. Будто замуж выдавали меня. Богатое воображение рисовало в моей голове всякие дурацкие картины. То я спотыкаюсь на своих высоких каблуках и падаю в своем персиковом бархатном платье очень некартинно перед американской публикой, то еще что-нибудь случается из рук вон нехорошее. Состояние мое походило на то, что было у меня однажды в жизни, когда я пела с микрофоном со сцены клуба, состояние жуткой нервозности, когда ты готов провалиться сквозь землю, чтобы лишь только этого не переживать в данный момент. И еще так же сильно я нервничала, когда шла на первый в своей жизни урок для взрослых студентов. Кстати, тогда, придя домой с хорошо проведенного урока, я обнаружила, что у меня на джинсах разошлась молния. Когда это произошло, перед студентами, или по дороге домой, так и осталось исторической тайной. Дома я долго и нервно смеялась. Ну а в описываемый день свадьбы, мучимая всевозможными страхами, я наводила красоту. Ногти у меня не красились. Из окна было видно, как муж в бассейне весело болтает с молодой дородной девицей. Все, буквально все меня раздражало и было не так. Все-таки я собралась, причем намного раньше срока.

Муж меня привез в церковь и уехал, чтобы появиться попозже. Я ходила тигрицей по почти пустой церкви. Она и на церковь-то не похожа, так себе, клуб какой-то. Это, кстати, очень характерно для американских церквей. Наконец привезли невесту, и мы пошли с ней переодеваться. За ней бросилась толпа каких-то нянек-мамок помогать ей одеваться. Юбок на ней было немалое количество, и каждую надо было аккуратно расправить, чтобы «костюмчик сидел». Нарядив, ее повели фотографировать во всяких позах. Там было двое профессиональных фотографов – мужчина и женщина. Фотографирование продолжалось в течение двух часов до церемонии. Это было долго и нудно. Вариациям не было числа. Фотографировали всех по отдельности, по парам, с мальчиком, без мальчика, с девочкой, без девочки, невесту на траве, невесту без травы, и т. д. и т. п. Казалось, это никогда не кончится. Мне хотелось снять свои персиковые туфли, забросить их куда подальше и ходить босиком. Я не представляла, как выдержу еще три часа. А невеста безоблачно улыбалась, как, собственно, ей и полагалось, будто ей все это до лампочки и даже нравится. Оказывается, она перед этим выпила успокоительную таблетку и ей действительно, видно, все, было до лампочки. А я вот, серая, не догадалась.

И вот, наконец, нас повели к заветной двери в зал. Настал мой черед выходить. Зазвучала музыка, открылись двери, и я медленно поплыла. Ничего, оказалось не смертельно. Поднялась на сцену и встала на положенное место. За мной пошла невеста. Медленно и с достоинством, в белом облаке своих воздушных юбок. А на репетиции, помню, она все галопом норовила. Встали мы все на сцене, и пастор начал свою недлинную речь. Минут через пять я совсем освоилась на сцене, и осторожно, не бегая глазами, стала осматривать зал. Нашла Лизу с ее русским ухажером. Нашла собственного мужа где-то в последних рядах, и потом стала рассматривать всех подряд гостей. Церемония прошла быстро, «не церемонясь». Лучший мужчина помог мне сойти по ступеням сцены, и мы медленно, под звуки органа, пошли в зал для приема. За нами потянулись все остальные, стоявшие на сцене, потом родители мужа. Пройдя в соседний зал, мы опять все выстроились в ряд. И к нам, в порядке живой и очень длинной очереди, стали подходить все приглашенные, чтобы засвидетельствовать свое почтение и поздравить новобрачных. Их было человек двести, и казалось, что очереди не будет конца. Когда очередь доходила до нас с бестменом, он без устали представлял меня всем их родственникам и знакомым: Хай! Бай! Рады познакомиться! Мой муж прихватил фотоаппарат, и мы решили воспользоваться случаем, пока мы приодетые, пофотографироваться. Ведь наши с ним фотографии из Лас-Вегаса, мягко говоря, оставляют желать лучшего. Мы там мало спали, бродили всю ночь по казино, и получились наутро на нашей собственной свадебной церемонии с маленькими и сонными глазками. А ведь глаза, это наша с ним основная гордость, так как мы не очень фотогеничны. Я эти фотографии и не показывала никому. Так, держу для себя.

Вернемся же к описываемым событиям. Музыка на свадьбе была хорошая, с профессиональным диск-жокеем, который лихо танцевал и прыгал. И весь зал, глядя на него. Особенно активными были латиноамериканки, подруги бестмена. Они были маленькие, смуглые, миловидные и очень подвижные. Я невольно взирала на них с высоты своих каблуков. Пить и есть, однако, было нечего. Видно, мормоны не хотят превращать еду в культ, даже если это свадьба сына. Правда, муж сказал, что были какие-то закуски, но почему-то быстро кончились. Были пепси-кола и лимонад и тоже быстро иссякли. Вода со льдом, правда, не кончилась и пили ее исправно. Воду здесь из крана не пьют, а специально покупают. Я хоть и едок хороший и на отсутствие аппетита никогда не жаловалась, но в ответственные моменты мне есть не хочется. Так что меня мало трогало отсутствие угощений. На одной фотографии невеста с огромными (от голода, может) глазами, жадно поедает поданную ей кем-то клубнику.

Поприсутствовав приличествующее случаю и моей обязанности подружки время, мы с мужем уехали домой, и быстро переодевшись, поехали оторваться в бар караоке. Ведь самым смешным было то, что свадьба была в день святого Патрика, это какой-то народно-исторический, с, ирландскими корнями, праздник, когда положено напиваться. Он бывает в середине марта, в воскресенье. Муж по этому поводу очень потешался, и мы потом много раз пересказывали всем друзьям, как это было смешно, в день Св. Патрика оказаться на трезвой мормонской свадьбе. Караоке – это самодеятельное пение в каком-то баре, пришедшее из японской культуры. Посетитель выбирает по каталогу песню, которую хочет исполнить. Включается музыкальное сопровождение, на экране ТВ показываются слова, и ты поешь в микрофон. Ты доволен, публика в восторге. Тот барчик караоке, куда мы иногда заглядываем, нам нравится по нескольким причинам. Мужу – потому что там нет мексиканцев. Он не может смириться с тем, что платит огромные налоги, а мексиканцы, десятками тысяч, работают нелегально. Они бегут сюда толпами, ведь Калифорния находится на границе с Мексикой. Еще в этом баре можно поболтать с народом и поиграть в биллиард. Мне там нравится, потому что я там могу общаться со всеми, с кем мне только угодно. Там меня уже знают как его жену и единственную русскую, ведь многие русских здесь, в южной Калифорнии, не видели вообще. Американцы очень приветливы и дружелюбны и с удовольствием общаются. Там никто не танцует, а только поют, но я быстренько решила исправить эту оплошность. Теперь, потихоньку, в наше присутствие, люди начинают расстанцовываться. Уж очень мне нравится, что муж что-то там поет тоненьким голосочком. У него голос-то нормальный, а как петь, так тоненький. Поэтому в такие моменты как-то хочется его морально поддержать. Я подхожу и начинаю пританцовывать в ритм песне. Оказывается, что и все не прочь потанцевать, а вот чего-то кокетничают сначала. «Ударим же русским танцем по американской неподвижности» – так наверно бы сказали в этот момент Ильф и Петров. Американцам тоже нравится со мной общаться, они находят меня экзотической. То же самое мне и муж сказал в начале нашего знакомства. И я тогда подумала, не сотрется ли экзотика брачными отношениями. Пока не стерлась. Русские говорят: «Тьфу, чтоб не сглазить!» – и плюют через левое плечо, а американцы в этих случаях скрещивают указательный и третий пальцы на одной руке. Так что в баре караоке я вдоволь практикую свои разговорные навыки с разным народом.

Хочу сказать несколько слов об американском чувстве юмора. Оно конечно не такое, как у нас, и не может быть таким. Для этого надо жить в русских условиях. А они живут в американских и очень даже отлично смеются над своими недостатками и над тем, над чем стоит посмеяться. Сначала, помню, я, как натура горячая, даже попрекала мужа, что он не понимает моих анекдотов. Даже чуть не рассорились один раз. Потом я сказала себе, что ведь это глупо. Мы ведь с ним из совершенно разных культур. И я перестала его пытать своими анекдотами. А вот посторонних людей можно, потому что это не грозит семейному покою. Конечно, не все анекдоты поддаются переводу. Например, ну как перевести такой, анекдот: «Мальчик-подросток на улице: «Дядь, а дядь, дай закурить! – А волшебное слово? – А в глаз?» Ведь тут и сигарет-то не стреляют. Там, где я живу, по крайней мере. Но в том, что у американцев присутствует отличное чувство юмора, могу ручаться своей русской головой. А тем, кто его не понимает, простой совет – вместо того чтобы зубоскалить, лучше пусть поучат английский.

Муж-трудяга второй день занимается своим бассейновым бизнесом. Мой студент не клюет. Я вешаю объявления о русском тьюторстве (tutoring, частном преподавании). Последний мой студент пропал 2 недели назад. Если работать вдвоем, то жить можно довольно-таки прилично. Для меня уровень приличия сейчас – это позволить себе побольше путешествовать по Америке. Я ведь невыездная еще месяцев десять. Может, иммиграционная служба, известившая меня об этом, хотела меня огорчить? Но ей это не удалось. Куда мне отсюда ехать и зачем? В мачеху-прибалтийскую столицу, или в Россию, где я никогда не жила, а только бывала проездом? Тут достаточно мест, где стоит побывать. Я ведь нигде почти не была. Только в Лас-Вегасе и Сан-Диего. Помните «Одноэтажную Америку» Ильфа и Петрова? Так они описывали там именно Сан-Диего в южной Калифорнии. Это красивый город, растянувшийся по побережью Тихого океана, в двух часах от границы с Мексикой.

Еще мне нужны деньги на учебу в университете для получения степени магистра, и на машину. Тогда, кажется, я буду иметь все, что нужно. Хотя, как и всем людям, всегда чего-то не хватает: «зимою лета, осенью весны». Но приятно хотя бы построить программу-минимум на ближайшее будущее.

А пока жаловаться грех, ведь условия, муж, и климат – отличные. От жары спасаюсь в бассейне, где и нахожусь в данный момент со своим блокнотом. Наблюдаю, как молодой человек с маленькой дочкой приучает ее к воде. Это американец, живущий в нашем комплексе. Апартамент-комплекс – это как бы городок, состоящий из двухэтажных, четырех-шестиквартирных домов продолговатой формы. Весь в зеленых газонах, цветах, пальмах и цементных узеньких дорожках. Американец, за которым я лениво наблюдаю, имеет достаточно экзотический вид. По количеству наколок, выполненных профессионально и в цвете на его мускулистом торсе, и «бритой под коленку» головой, он своим внешним видом не уступил бы ни одному крутому русскому криминалу-братку. А здесь – это просто дань моде. Кстати, с криминальным прошлым он не смог бы здесь снимать «апартамент». Я помню, когда мы оформляли бумаги при переезде сюда, как тщательно менеджер комплекса проверяла все данные мужа. Мой муж тоже отдал дань моде в виде наколки. На одном плече у него очень симпатичная Смерть с весами в руках. Он Весы по гороскопу. Как-то я слыхала тут в бассейне досужие разговоры, что американки не любят мужчин с наколками. А мы с мужем не любим таких толстых, от которых исходили эти разговоры. Как будто ей кто-то предлагает моего мужа. Кстати, мужчины тут очень скромные. Купаются и загорают все сплошь калифорнийцы в длинных спортивных шортах, типа старых русских добрых доисторических семейных трусов. Когда я мужу показала на какой-то картинке европейский пляж и мужчин в узеньких плавках, он сказал, что это противный вид, под «противным» явно подразумевая «недостойный мужчины». (Уже намного позже, прожив в стране несколько лет, я поняла, в чем настоящая причина. Мужчины с нормальной сексуальной ориентацией тут очень боятся быть перепутанными с «голубыми», оттуда и скромность в мужской одежде.) Так что в шортах «по колено, это считается очень симпатичный вид. Женщины-американки не такие скромные в одежде, они кто в чем. Например, в купальнике практически «без попы».

Американская женщина вообще очень эмансипированная и независимая. Настолько, что и сама иногда этому не рада, и настолько, что мужчинам трудно найти себе пару. Мой муж мне часто говорит: «Ты такая вся неиспорченная, чистая, наивная», что, по-видимому, выгодно отличает нашу сестру от американок. Муж говорит, что они, с детства донельзя разбалованные своими папашами, и потом неизвестно чего хотят от своих партнеров. Здесь очень много неженатых до тридцати – сорока лет мужчин. В основном, вся молодежь старше семнадцати-восемнадцати лет сразу отделяется от родителей и живет отдельно. Снимают квартиры с друзьями. То есть условия позволяют встречаться с кем хочешь, сколько хочешь, и как хочешь. Проблемы «негде» у них нет (разве что только у подростков). Поэтому нет спешки в этом деле – нежелательных беременностей, ранних браков. Бывают, конечно, исключения, но я сейчас не о них. Один знакомый мужа по боулингу – симпатичный тридцатилетний американец, оказывается, вообще шесть лет не встречался с женщинами. К секс-меньшинствам он тоже явно не принадлежит, так как всегда оказывает мне всяческие знаки внимания. Я вначале думала, что у него «женщин куры не клюют». Мой муж, когда узнал, что у того нет никого шесть лет, так расстроился, что с горя выпил лишнюю кружку пива. Приехав домой с боулинга, он начал мне взволнованно рассказывать, что у того Майка шесть лет не было ни одной женщины. Я, конечно, тоже удивилась и подумала, что в России такое явление вряд ли встретишь. Моя подруга учила десять месяцев русский язык в Москве. Там у нее был русский «бойфренд». Его русская мама как-то сказала Лизе-американке: «Сколько тебе лет? Двадцать шесть? Пора уж, пора замуж-то». Это так в России считается. Здесь совсем другой подход к возрасту женщины. Вот они, плоды эмансипации! Выглядишь хорошо, моложе, и слава Богу. Никто никогда в жизни не ткнет, мол, замуж пора. Тут у всех незамужних бойфренды. Причем, хоть ему под семьдесят, а он все бойфренд называется (дословно «друг-мальчик»).

Что касается меня, то я тут помолодела. Хожу в спорткомплекс два – четыре раза в неделю, как получается. Лиза оплатила за нас двоих сто пятьдесят долларов в год членство. Ходи хоть двадцать четыре часа в сутки. Это очень дешево, мы попали под какие-то скидки. Я хожу на степ-класс три раза в неделю, который ведет тренер француженка Лоранс. Лоранс молодая, симпатичная, «светлая темнокожая», если можно так выразиться. По-английски она говорит с французским акцентом, и мне это очень нравится. Она – «трабахадор», что означает по-испански «трудяга». Я сама трабахадор, когда дело касается того, что мне нравится делать, поэтому мы с ней подружились. Она «пашет» по четырнадцать – восем надцать часов в неделю. Попрыгай-ка с гантельками под быструю музыку! Работает в нескольких местах за сравнительно небольшую плату – полторы тысячи долларов в месяц. Трое детей. Она мне тут как-то польстила, как бы вылила бальзам на душу. Мы стали проверять по таблице мое сердцебиение, и выяснилось, что она думала, что я на восемь – десять лет моложе. Мелочь, но приятно. Относясь к себе трезво и самокритично, я считаю, что выгляжу моложе, когда у меня нет бессонниц. Когда они меня мучают, я выгляжу на свой возраст. Иногда Лоранс замещают всякие заместители. Меня тут все веселит – и их вид, и их речь. У нее три заместителя: испанка лет под пятьдесят, маленькая и коротконогая, но очень прыгучая. По-английски еле говорит. Второй заместитель тоже маленький, квадратный, но очень выносливый. Тоже по-английски – еле-еле. Третья – крепкосбитая американка. Я с удовольствием послушала ее грамотные английские команды. После разных акцентов приятно услышать перфектное произношение настоящих американцев.

Когда мне не удается попасть на степ-класс, я иду в зал с тренажерами. Всегда спрашивают: «Откуда вы?» Причем американцы находят мой русский акцент «приятным и интересным», тогда как другие народы просто его находят. Выяснив, что я из России, поудивлявшись и поахав, показывают, как пользоваться тренажерами. Я обычно за полчаса поменяю четыре или пять. Русская душа – ленивая. Если над ней не стоит тренер и не подгоняет, как-то лень «пахать». Слегка притомившись, я иду переодеваться.

Хочу закончить эту главу на орнитологической ноте, или «кстати о птичках». Птицы в Калифорнии есть такие же, как и в России, воробьи, голуби и чайки, как в Прибалтике. Но есть тут и крохотные, чуть больше стрекозы, хамминг-птички. Очень милые пташки. Еще есть какие-то серые, типа кукушки, и ярко-синие, типа попугая. Попугаи тут входят в разряд петов – домашних животных. У меня тут есть одна знакомая попугаиха, по-испански «папагайя». Живет она в магазине рядом со школой. Ей двадцать четыре года. Это макау. Огромная красно-сине-желто-зеленая и очень умная. Когда я на нее смотрю, вспоминаю Геннадия Хазанова и его пародию про попугая. Ее словарь насчитывает всего два слова, но зато она их говорит с очень хорошим произношением и интонацией. Это хелло и бай. Приходишь, она тут же тебя приветствует «Хелло!». Уходишь – прощается «Бай!». Когда я с ней разговариваю, она что-то кудахчет в ответ. Я иногда ее называю по-русски «курицей». Тогда, мне кажется, что она начинает жутко возмущаться и не знает куда деть лапы (руки) от волнения. Очень милое создание. Стоит такая две – четыре тысячи, и клетка около тысячи. Дорогое удовольствие. Американцы также держат волнистых попугайчиков и учат их говорить. У одной моей тут русской подруги есть маленький попугайчик. Когда я спросила ее, умеет ли ее попугай говорить, она поведала, что пытается его научить говорить слово «птичка», но тщетно. Я ей говорю, что не всякий тебе американец нашу «птичку» выговорит, а ты попугайчика хочешь научить. Еще по зеленым газонам тут гуляют большие вороны – черные и неприятные. Прыгают с пальмы на пальму. Из окна нашей спальни виднеются горы. Лос-Анджелес находится как бы в чаше, окруженной горами. Поэтому куда ни едешь, всегда горы впереди виднеются. Утром можно слышать, как поют петухи, откуда-то с гор доносится. Они кукарекают очень по-русски. И я всегда при этом думаю одно и то же: «Петух – птица международная».

    Май, 1996 г.

5

За несколько месяцев, прошедших после предыдущей главы, в моей американской жизни произошло опять много разных событий, о чем я и собираюсь сейчас рассказать.

Хоть я еще все без машины, а также и без разрешения на работу, но дома у плиты терпеть не могу сидеть. Поэтому занимаюсь всякой полезной, как мне кажется, для себя деятельностью. К сожалению, частенько это мне только кажется, что полезной, в особенности, когда дело касается денег. Ну не идут они мне в руки в Америке! Я ведь уже здесь полтора года. Я, конечно, себя утешаю, что в жизни все должно балансироваться. Ну не бывает так у обыкновенного человека, чтобы и в личной жизни было все идеально, и не было бы финансовых вопросов. Где-то да должно быть похуже, а-то «баланс» не состоится. Опять-таки, если взять с другой стороны (это я все продолжаю себя утешать), разве много идеальных браков среди финансово-обеспеченных (выше среднего уровня) людей? Я все думаю, если бы у нас водилось много денег, то вскоре я бы все быстренько заполучила, о чем только сейчас мечтаю и что происходит постепенно и медленно, и потом что же? Мечтать не о чем? А может, захотела бы блистать где-нибудь, так сказать, рядом с Голливудом (тут тридцать пять минут на машине)? И что же, уже и муж не хорош? Опять проблемы в личной жизни? Нет! Только не это. У меня вся личная жизнь до Америки состояла из проблем. Да и возраст, ведь не двадцать лет. Уже хочется покоя. И потому я принимаю свои временные финансовые недохватки стоически. Говорю себе: «Потерпи, родная, все будет», «дайте только срок, будет вам и белка, будет и свисток», как в книжке из детства.

Почему мне не идут деньги в руки? Живем мы в хороших условиях и вообще хорошо, я это уже описывала в предыдущих главах. Но, как и всякому нормальному человеку, мне хочется иметь свои деньги. Не копейки, которые мне муж дает на карманные расходы, а деньги. Перед тем как поехать в Америку, я работала, правда, немало, но и зарабатывала прилично. Специальность «преподаватель английского», я думаю, популярна везде в России в наше время, а не только в Прибалтике. И тут вдруг я после хороших своих денег оказалась полтора года на карманных копейках. Мужа я не обвиняю, т. к. он старается, работает, чем и обеспечивает наше неплохое житье. Но мне бы хотелось больше помогать маме, слать подарки друзьям и родственникам (я обожаю получать подарки и представляю, сколько радости может доставить подарок из Америки). Хотелось бы покупать одежду и обувь не на распродаже, а в дорогом магазине. Не постоянно. У меня нет графских замашек. Но иногда хочется чего-то подороже.

И вот, чтобы решить свой денежный вопрос, уж чего я только не пыталась начать делать! Но по сей день все мои попытки оказались тщетными. Сначала я пыталась подработать уроками русского американцам – были за все время два студента и все вышли. Больше на объявления никто не откликался, и я бросила эту затею. Потом я пыталась развешивать объявления, что я умираю, как хочу поработать нянькой-сиделкой с детьми или ухаживать за престарелыми. Но никто мне не поверил, и на объявления мои не откликнулся, хотя и полно такой работы. И наконец самое волнующее и стоящее описания начинание – это попытка попробовать свои силы в роли брачного агентства. Я думала, что убью сразу двух зайцев: помогу русским женщинам найти личное счастье в Америке (я же нашла) и заработаю какие-то деньги на этом. Идейку мне эту подкинул один старый американец. Вот пишу старый, а ведь он очень молодился передо мной, рассказывая, какой он богатый. И как я перестану слепо поклоняться своему мужу, как только стану зарабатывать свои деньги. Тут я ему не поверила, а подброшенную идейку взяла на вооружение и стала разрабатывать. Скажу сразу – ни одного из намеченных зайцев я не убила, даже осталась «в пролете» на пару сотен. Пролетела-то не я, я ведь не работаю, а пострадал мой ни в чем не повинный муж. И главное, он ведь меня предупреждал, что ничего у меня не выйдет. Но я уперлась и стояла на своем, указывая ему на наглядные примеры, то есть на те несколько семей, которые мы знаем, где мужья-американцы и русские жены. Он мне сказал, что это исключения. А я говорю: «Нет, ты не понимаешь, стоит только гикнуть-свистнуть, и неженатые американцы побросают все свои дела и сядут писать письма русским невестам». Да, я так думала, я была в этом уверена. Уверенность моя основывалась на знании двух языков, психологии обеих сторон и вечном стремлении людей к счастью. Ну что сказать? То, что муж мой оказался прав на все сто процентов. Письмами от русских женщин и девушек завалены все подобные агентства. Я уж и звонила, и писала, и заказывала каталоги, то есть знаю, что говорю. Жестокая правда такова (почему жестокая? Да потому, что многие тысячи писем остаются без ответа, а ведь люди ждут и надеются): в каталоги этих агентств попадают только молодые (в основном – восемнадцати – двадцати шести лет) и очень привлекательные. Все остальные никуда не попадают. Но не торопитесь, читательницы, завидовать тем, которые попали в каталоги. Ведь каталогов огромное количество. Для того чтобы изучить «рынок», я попросила мужа заказать в двух агентствах каталоги. Пришли два каталога, один из Флориды, другой из Кентукки. Я уж и не знаю, кто это едет в Кентукки. Но именно там агентство, занимающееся русскими женщинами. Как тут мне одна американка посоветовала написать в агентства Аляски, мол, там много мужчин. Я смеялась. Ну разве русские женщины хотят на Аляску? У них и своя Сибирь есть на это. Так что туда я не стала писать. Продали, так продали, хоть это тут к делу и не относится.

Значит, пришли мне два каталога. Тот, что из Кентукки, содержал пятьсот фотографий русских женщин. Полистав его, я подивилась, где же они столько красавиц понабрали. Ведь люди-то пишут всякие. Там были все молодые и красивые. Во втором каталоге, из Флориды, было две тысячи пятьсот фотографий женщин из разных стран мира. Много было из Латинской Америки (тут рядышком), часть из стран Европы (из Англии даже, зачем англичанкам американцы, непонятно), и примерно двадцать пять процентов русских. Тут уж были знойные красотки в купальниках, которые сидели, стояли, и лежали в разных позах. И все это вот в таком количестве. Да была бы я неженатым американцем и попался бы мне в руки такой каталог, у меня бы глаза как разбежались бы, и больше бы никогда назад и не сбежались. Ну скажите, как можно выбрать из такого количества? Это же надо специальную комиссию на помощь призывать. И все равно, выбрав, будешь думать, что ошибся. Может, это и не так, я не мужчина. А вот друг моего мужа из Сан-Диего, просмотрев этот каталог, сказал: «Я бы хотел ко всем в гости съездить и не иметь никаких обязательств». Ему тридцать лет, не женат, с американками не очень-то клеится, а вот нет серьезности в этом вопросе. Он выбрал из моего «банка» четыре кандидатуры, и я ему дала адреса. Не знаю, написал ли. Мы уже несколько месяцев не были в Сан-Диего. Да, так в этом каталоге из Флориды были и американки. Например, одна Зоя из Нью-Йорка. Я запомнила, потому что тезка. Стоит на фотографии в коротенькой юбчонке, симпатичная такая Зоя, с хорошими ногами. И я подумала: «Ну что ж ты, Зоя, засоряешь своей кандидатурой каталог особо нуждающихся?» Неужели сидя в Америке, нельзя мужа или бойфренда оторвать? Очень даже запросто. Из моего «банка», что я собрала, одно агентство отобрало девять отборных молодых красавиц модельного типа, вот и все, что я заработала. Больше ни слуху, ни духу ни от кого. Ну и, конечно, я отослала фотографии своих знакомых, попросила, чтоб поместили в каталоги. Но быть в каталоге совсем не значит, что тебе кто-нибудь напишет. Ведь многотысячная конкуренция. Вот так я, обладая информацией и сидя здесь, ничем не могу помочь своему «банку данных». Пыталась уговаривать при каждом удобном случае: поговорят-поговорят, да забудут. Все хотят знакомиться прямо сразу и живьем: ведь мужчины в основном не любят писать писем. Так рухнула моя третья затея.

А тут на днях прохожу мимо нашего офиса. Подзывает меня к себе наша менеджер (квартирного комплекса, где мы живем) и говорит: «Зоя, ты, кажется, интересовалась подработкой. Вот объявление». В объявлении требовалась няня десятимесячному ребенку, четыре дня в неделю, по пять – семь часов, за сто долларов. Я подумала, что это почти даром, но деньги-то нужны. Пойду, думаю, «понюхаю пороху». Звоню. Молодая женщина начинает меня пытать по телефону, где я работала раньше и за что меня выгнали. Я говорю, что я учитель из России. А она мне: «Ну, нет, нам надо со специальным опытом». Все. Разговор окончен. Это даром младенцу памперсы менять нужен специальный опыт! Конечно, я не мексиканка, у которой опыт – десять детей. Честно скажу, что я не очень-то плакала, так как должна зарабатывать пятнадцать – двадцать пять долларов в час, а не пять. Потерплю еще без работы. А вот, по-моему, смешная деталь: те русские, четыре-пять человек, что я тут знаю, имеют право на работу, так как приехали по визам невест. Но ни одна не работает, так как не знают языка в достаточной мере. Я знаю язык, но не имею права на работу. Мне, как бодливой корове, бог рогов не дал.

Тем временем, сгорая от желания работать (обычно в прямом смысле, т.к. солнце здесь постоянно), я к началу учебного года стала искать себе подходящую учебу. И чтоб даром, чтоб не платить. Мне, например, хочется подучиться тут в университете, но отсутствие денег мне это сделать не позволяет. Я пыталась запросить финансовую помощь. Но так до сих пор мой страстный призыв учиться они и футболят (мои бумаги). Уже с полгода. Видно, я не подхожу под нуждающуюся категорию. Тогда я взялась за бесплатные школы. Как итог своих поисков, я хожу в компьютерный класс три раза в неделю, хотя хотела бы каждый день и подольше. Но не нашла, т.к. все забито вчерашними выпускниками средних школ или старшеклассниками. У них, как видно, губа не дура, на дармовщинку выучить компьютеры. А т.к. предпочтение отдается им в первую очередь, то я нашла не очень интенсивный класс.

Еще я было ломанулась (как те черепахи из анекдота) учить испанский и… танцевать. На испанский я сходила три раза. Все меня хвалили, но потом я по уважительным причинам пропустила пару раз. Курс был всего десять уроков, и я решила, чего уж там дергаться, и перестала ходить. К тому же мне каждый раз приходилось просить свою мать-в-законе (свекровь) везти меня на урок. Да и испанский был по вечерам, когда муж дома сидит и, как мне кажется, скучает без моей болтовни. Значит, испанский я забросила (пока). Но все равно я его хочу выучить. Надо только взяться. Теперь о танцах.

Тут я должна внести некоторую ясность в то обстоятельство, почему это мне вдруг захотелось танцевать. Потому что я опять хотела убить двух зайцев. На этот раз зайцы были такие: вместо спортзала ходить в танц-класс и, второе, научиться танцевать американский «линейный» танец. Это такой вид танца, когда мужчины и женщины, одетые в ковбойскую атрибутику (джинсы, ковбойские сапоги, ремни с бляхами, шорты, ковбойские шляпы, и т. п.) становятся в одну или две линии и очень красиво синхронно танцуют под быструю кантри музыку. Это настолько зрелищно, что я полюбила этот танец с первого взгляда. Когда устраиваются многолюдные пикники, то обязательно находятся несколько умельцев, которые, встав в линию, начинают лихо перебирать ногами. Это выглядит очень захватывающе и кажется сложным. Но я всегда любила преодолевать трудности. Тут даже есть специальные клубы, куда нарядные люди ходят танцевать такие танцы. Я это видела по ТВ. До сих пор никого не могу туда затащить. Всем некогда. У меня даже уже есть белые ковбойские сапожки из кожи ящерицы. Осталось только выучиться этим танцам.

Тот танцкласс, куда меня занесло, был бесплатный, для сеньоров (seniors, для пожилых). Учителю на вид шестьдесят пять, в прошлом профессиональный танцор, стройный и очень подвижный. Остальным участникам не меньше. Меня только заботило, чтобы меня взяли. Сеньоры оказались очень милыми и приветливыми и приняли меня в свою компанию, как родную. Да вот только танцы мне их не угодили. (Попробуй мне угоди.) Ведь это были не мои вожделенные линейные танцы, а танцы разных народов мира. Были греческие, что совсем неплохо, но я ведь не в Греции собиралась блистать. Были сербско-хорватские, румынских цыган, пара мексиканских и несколько вальсов. Все это замечательно, но не совсем то, что я хотела. Я походила несколько недель и тоже оставила эту затею. Тем более, что все время приходилось просить свекровь меня подвозить. Не люблю я кого-то обязывать. Так что пока я хожу в компьютерный класс, где мы изучаем компьютеры изнутри. Я быстро поняла, что голова у меня совершенно не техническая, но в классе весело, общаюсь с американцами, и авось что-то и останется в голове.

Тут я все о работе да о работе (которой нет), да об учебе (которая не та). Но ведь пора рассказать и об отдыхе. Самое примечательное событие в культурной жизни нашей маленькой семьи было три месяца назад, в августе. Женился друг моего мужа, и мы были приглашены на свадьбу на озеро Тахо. Озеро Тахо – очень живописное голубое озеро в горах, на границе северо-восточной Калифорнии и Невады. (Невада – это тот штат, где находится Лас-Вегас). Летели мы туда самолетом час. Аэропорт находится в городе Рино, откуда до озера везет полупустой автобус. Мы жили в одном из многоэтажных современных отелей, высящихся на берегу озера на территории Невады. В Неваде разрешен игорный бизнес, а в Калифорнии запрещен. Граница между двумя штатами никак не отмечена. Вот ты одной ногой в Неваде, где можно играть в казино хоть до посинения, переходишь на другую сторону улицы, и ты уже в Калифорнии – играть нельзя. Вокруг озера находятся базы и дома отдыха, кафе, ресторанчики и все остальное для туристов. Отели и казино носят такие же названия, как и в Лас-Вегасе, только их здесь не так много, как в последнем.

Приехав в отель, мы побросали в номере сумки и сразу ринулись в казино. Это очень заразительно, хотя через пару дней смертельно надоедает проигрывать и хочется домой. Вечером какая-то попутчица по автобусу, которую мы и не узнали, подарила нам билеты на Плейбой-шоу. На шоу вид у мужа был довольно кислый: в такие места мужьям явно надо ходить без жен. Даже жалко его было. На следующий день была свадьба.

Свадьба было организована очень оригинально: на борту курсирующего по озеру большого белого парома. Церемония бракосочетания прошла на верхней палубе очень быстро, и в оставшиеся два часа до ужина гости были предоставлены сами себе. После официальной части мой муж «положил глаз» на симпатичную стройную блондинку с хорошими ногами в коротеньких шортиках. Блондинка была в обществе двух молодых людей. Эта троица не входила в число приглашенных, они стояли неподалеку у небольшого барчика. Мой муж, слепо повинуясь древнему инстинкту, пошел к бару, и, заказывая себе напиток, все косил лиловым глазом на блондинку. Постойте, постойте! А как же я, ревнивая русская жена в красивом серебристо-голубом длинном вечернем платье? Платье, правда, было замечательное, и у меня был самый лучший вид на свадьбе, что я с торжеством про себя отметила (вот вам, американкам). И вдруг – как гром среди ясного неба – блондинка в шортиках! Настроение у меня упало моментально и сразу стало как-то очень тоскливо. Наконец супруг, вдосталь налюбовавшись шортиками, вероятно вспомнил, что у него есть жена, и жестом подозвал меня. Я подплыла и картинно встала с предложенным мне коктейлем в руке. После того как мой муж удалился болтать с какими-то друзьями, ко мне подошел один из спутников «шортиков». Оказалось, что он здесь со своим другом, а «шортики» – девушка его друга. Подошедший был высоким красивым американцем, военным летчиком. Когда мы с ним завели беседу, и я поняла, что мое платье с лихвой оправдало возлагавшиеся на него надежды (блеснуть на свадьбе), мое упавшее было настроение подскочило в невиданные выси со скоростью ракеты. Теперь я про себя позволила мужу заниматься друзьями, любоваться «шортиками», заниматься чем угодно, только ради бога, не беспокоить меня в зените своего блеска. Дело было не только в блеске. К летчикам я смолоду неровно дышала. То обстоятельство, что этот был военный (ведь это опасно!), вообще вскружило мне голову. До мужа ли тут, который, мало того, что не летчик, еще и на «шортики» заглядывается. И вот мы так стояли и вели светские разговоры. Но тут явился-не запылился муж. Я их друг другу представила, пришлось беседовать втроем. Потом мы спустились на нижнюю палубу, где при свете прожектора, освещавшего лесистые берега, гид рассказывал об озере. Было темно, над медленно скользящем по воде паромом звездное ночное небо, это было как в сказке. Потом танцевали в баре на нижней палубе, затем поднялись на верхнюю и я там побеседовала с «шортиками». «Шортики» мною очень заинтересовались, и я их прямо спросила, чем они занимаются. Блондинка, которой на вид было лет двадцать шесть, ответила, что работает секретаршей и только собирается поступить в колледж. Услышав это, я скромно потупилась и сказала, что работала несколько лет преподавателем после окончания университета перед приездом в Америку. Сказала так, чтобы слышали все коварные мужья и летчики. Блондинка меня очень зауважала. Собеседница из нее была неважнецкая, и муж перестал на нее глазеть. Встречают по одежке…

После двухчасового ожидания свадебного ужина аппетит как-то совсем притупился, но гостей стали звать вниз в ресторан. В зале ресторана уже сидела знакомая троица за столиком в сторонке. Летчик стал энергичными жестами приглашать за их стол, но обстоятельства диктовали ужинать за длинным свадебным столом. Ужин прошел обычно, с тостами, пришлось беседовать с каким-то другом и его женой, которые сидели рядом. Жена была какая-то тихая, скользкая, как змея, и после десерта я сразу стала тянуть мужа в бар танцевать. Но муж где-то по дороге пропал, и я пришла в бар, где танцуют, одна.

Там было темно, полно народу, и танцующие заполняли всю площадку. Вечер был в полном разгаре. Тут лихо отплясывала блондинка и летчик стоял один. Такой красивый, такой весь летчик, и один. Мы сразу, не мешкая, пошли танцевать. Следующий танец был медленным, но тут прибежала жена друга (которая тихая змея) и стала меня отрывать от летчиковской груди и звать в автобус. Оказывается, уже пора было возвращаться в отель. И она меня увела, словно младенца, оторвав от материнской груди. Было, конечно, очень досадно, и я сразу вспомнила Татьяну из «Евгения Онегина», напомнив себе, что «я другому отдана и буду век ему верна». Вот так, с облагороженными чувствами, я пошла в автобус, где уже сидел муж и остальные гости.

В отель мы вернулись в полночь, где разбрелись по казино. Муж разбрелся сразу куда-то за столы играть, а я поднялась в номер, и, сменив длинное платье на обычную одежду, спустилась в казино к автоматам. На столах я не умею и не хочу играть. Еще мне не хватало! Итак хватает с чем в себе бороться. Монеты же бросать в автомат дело не хитрое. Что я и делаю. Я почти всегда проигрываю и очень жалею. И опять проигрываю, и опять сердце сжимается от жалости (жадности, может). После свадьбы я попроигрывала немного, поняла, что в этот день я полный неудачник, поэтому я была рада поговорить с подсевшим рядом, тоже проигрывавшим американцем моего возраста. Ему, видно, тоже надоело проигрывать, и мы с ним пошли и пересели за стоечку неподалеку, где и разговорились «за жизнь», сразу почему-то предупредив друг друга, что мы оба семейные.

Он, как и все тут обычно, видел русскую в первый раз в жизни, и ему все было интересно. А мне только дай слушателя. Так мы с ним проболтали до четырех часов утра. Я не хотела оказаться в номере раньше мужа и надеялась, что уж к этому времени он появится. Распрощавшись со своим собеседником, я поднялась в номер, но супруга, увы, там не обнаружила. Огромная постель была пуста и холодна. Спускаться снова в казино и шукать его по столам уже не было ни сил, ни желания. Я включила свой маленький магнитофончик и под его музыку мирно уснула. Не прошло и трех часов, как появился муж. Я сразу проснулась и взглянула на часы – было семь утра. Это он был на ногах почти что сутки. (Вот это настоящий активный отдых!) Вспомнились годы гражданской войны, ведь они тоже сутками не спали в седлах. Муж был весь бледный, глаза огромные, и все причитал: «Я ведь игрок! Я ведь законченный игрок!» Оказалось, что он сначала выигрывал, выиграв несколько сот, он их снова проиграл. Перед отъездом, однако, он быстренько отыграл все проигранное и даже немного выиграл. Подкинул мне на мой убыточный бизнес, которым я как раз тогда занималась. Каждый свободный час он рвался играть. Когда уже сели в автобус в аэропорт, он мне поведал, что теперь научился играть как следует и что следующий раз, когда поедем на Тахо или в Лас-Вегас, он только и будет что сколачивать нам состояние. Делать деньги для семьи, как он выразился. Это звучало очень мило и так по-детски. Я, конечно, не верю, что казино может стать источником доходов.

Хочется рассказать о том, как перед поездкой на свадьбу, за три-четыре дня, у нас образовались натянутые отношения, но поездка потом развеяла все тучи.

У американцев есть традиция, что перед свадьбой жених приглашает своих друзей на так называемый мальчишник. Только мужчин, без никаких жен. Меня, Отелло, эта перспектива совсем не обрадовала, особенно когда муж объявил, что они идут в стриптиз-бар. Мне попадались раньше на глаза рекламные брошюрки таких баров, на которых сфотографированы в ряд почти голые молодые девицы, одна краше другой. Я стала ныть и канючить, чтобы он меня с собой взял. Я клялась, что буду сидеть в темном уголке, как мышка, и виду не подам, что кого-то знаю. Он сказал, как отрезал, что нет, это не принято. Я чуть не в слезы, Отелло во мне сильно активизировался: «Ах так? А оставлять бедную русскую жену одну на полночи, это принято?» Появилась неприятная тень в наших до того безоблачных отношениях. Вопрос оставался открытым. Я ходила тучей три дня, ждала, пойдет ли он в назначенный день с друзьями или внемлет моим мольбам и пропустит вечеринку. Он молчал. Ему было очень неловко отказывать друзьям, вопреки традиции. На свадьбу уже были куплены билеты на самолет и все заказано. Честно говоря, мне его было жалко. Но себя еще больше. Безразмерное воображение Отелло рисовало мне всякие порочные картины с участием моего мужа. К его чести будет сказано, что он пренебрег многолетней традицией и не пошел с друзьями. В назначенный день они ему звонили и, наверно, подкалывали. Но он, великомученик, сообщив им, что он тоже по ним очень скучает, пожелал им хорошо провести вечер и остался дома у ТВ. Естественно, настроение у него было препаршивенькое. Я и не помню за ним такого настроения за все полтора года нашей совместной жизни. Я пыталась лебезить перед ним, всячески угождая, чтобы он забыл, как веселятся друзья. Но мои жалкие попытки ни к чему не привели. Я стойко перенесла этот разлад, говоря себе, что благодаря Отелло и муж при мне, и деньги целы. Я уж знаю, как он раздает чаевые направо и налево, и можно себе представить, сколько бы он там оставил девушкам на обслуге. К тому же мне мой знакомый учитель из прошлогодней школы рассказывал о посещении такого бара. К нему приезжал его русский друг из Чикаго, который развелся тут с женой и испытывает напряженку с подружками. По его просьбе, учитель возил его пару раз в такие места. Чикажец был в восторге. Представить себе собственного мужа с почти голой красоткой на коленях, чья задача выманить побольше денег из посетителя, было выше моих сил. Вот из-за этого-то и разгорелся весь сыр-бор. Но все, как в доброй сказке, закончилось хорошо. Мы съездили на свадьбу, развеялись, и все обиды забылись.

А сейчас я готовлюсь поехать пересдать во второй раз экзамен по конституции США. Экзамен очень трудный. Я показывала вопросы того варианта, что не сдала, друзьям и родственникам. Они, американцы, не знают и половины правильных ответов. Мне этот экзамен нужен для получения прав на преподавание в Калифорнии.