Извините, но я люблю злодея!

О? Ложь? Я и слова тебе не сказала, а ты заверяешь о том, что я лгунья? Или это на тебя так действует моя улыбка? Хех! Парнишка, да ты просто не сталкивался с японскими бизнесменами. Вот от кого реально трясёт. Что бы ни происходило, о чём бы не велись переговоры, у них всегда одно и то же выражение лица – вежливая улыбка. Причём с этой улыбкой они могли как пойти к тебе на встречу и заключить контракт, так и послать, куда подальше, выдвинув новые требования. Иногда я их за это ненавидела. Столько раз останавливала себя на мысли, что хочу взять кого-то из этих бизнесменов за волосы и ударить пару раз о стол…

Однако они научили меня очень многому, за что я им благодарна. После подписания контрактов с японскими компаниями мне казалось, что я вообще больше ничего не боюсь. Так что, мелкий, не стоит так на меня смотреть. Не на ту напал.

– Да как ты смеешь? – зарычал мальчишка. – Из-за тебя… я был опозорен! Опозорен перед родителями, перед их друзьями, перед… Прекрати так улыбаться, немедленно! Ты лгунья! Это всё ложь! Ты хоть знаешь, кто я?! Да я!.. Да я тебя!..

Ох, достал…

– Ну и? – равнодушным тоном спросила у мелкого. – И чё ты мне сделаешь?

– Хах! – вырвалось у него от переизбытка возмущения, что я всё же сняла с лица маску и вела себя так своенравно. У него, похоже, это никак не вписывалось в общую картину.

Уильям де ла Марш… Что-то припоминаю. Семья маркизов вообще-то не была бедна на детей. У них было три ребёнка, причём Уильям – самый младший. Две старшие дочери уже давно вышли замуж и покинули отцовский дом, но при этом всё время Уильяма воспитывали, как некое сокровище семьи маркизов.

С него сдували пылинки и исполняли все его капризы. Как родители, слуги и горничные, так и родные сёстры, которые буквально обожали своего младшего братика.

Вот только со временем они уехали, у них появились свои заботы, семьи, проблемы, и о брате пришлось вспоминать всё реже. Но это не значит, что влияние любви всех окружающих не воздействовало на парнишку. Он вырос эгоистом и тем самым представителем данного мира, который считает, что ему всё можно, ведь он красивый. И только перед таким же красивым, как и он или даже больше, Уильям становился добрым, нежным и надёжным. А вот Дурнушка не входила в это число.

И всё же именно я дала этому парню по носу. И именно его родители, которые не смели ранее и голос на ребёнка повысить, заставили того извиниться.

Уильяма трясло от ярости и желания отмщения. Было видно: он считает себя правым, в то время как я теперь в его глазах – главный злодей, и только он знает правду. Но вот теперь, когда я прямым текстом даю понять, что мне ничего не будет, так как взрослые верят мне, а не ему, малец находится на грани.

И тут его здравый рассудок пошатнулся, объятый нахлынувшей злостью.

– А-а-а! – гневно закричал мелкий, ринувшись на меня, чтобы ударить. Даже кулак занёс над головой. Вот только… он хотя бы осознаёт тот факт, что у нас реально слишком большая разница в весе? Похоже, мозги отключились.

Однако до того, как мальчик добежал до меня, я услышала то, что тревожит именно меня:

– Сестрёнка? Это ты?

Далее всё произошло на уровне инстинктов, которые все в один голос кричали: «Прячься!» В принципе… именно это я и сделала. И не одна. Прихватила с собой этого мелкого дьявола.

Чёрт… сама не понимаю, как так вышло. Однако вот: мы теперь лежим на полу за столом, и прикрывала нас та самая дорогущая бордовая скатерть. Преклонили, называется, колено перед святыней. М-да…

Как бы то ни было в начале я просто не хотела, чтобы нас видели, но Уильям оказался ещё тем бесом. Он стал ругаться, кричать и говорить совершенно не подходящие вещи для тринадцатилетнего мальчика.

– Отпусти меня, жирная свинья! Я расскажу родителям, и они убьют тебя! Я сам тебя убью! Отпусти!

Не выдержав, закрыла ему рот ладонью, но этот применил в ход другие свои части тела. Мотал руками из стороны в сторону, нанося удары мне по плечу, спине, голове и лицу. А ногами словно намеренно целился и бил пятками ботинка по бедрам, голени и ступням.

Больно, чёрт возьми!

Я не святая и не наивная Дурнушка, поэтому не стала медлить. Одной рукой продолжала сжимать рот мальчишки, а второй задрала его руки над головой и скрепила вместе, сжав запястья. Ногу же положила на туловище мальца, прижав к полу, чтобы лишний раз не рыпался. Тот уже даже стонать начал, осознавая, что я могу осуществить то, что обещала, и раздавить ему все рёбра.

– Да уймись ты! – шикнула на сопляка. – Веди себя тихо, после чего отпущу.

Похоже, это подействовало. Замолчал и не шевелился, только шумно дышал носом и не прекращал смотреть на меня своими жгучими глазами. Но плевать. Я пока старалась прислонить голову к полу как можно ниже, чтобы заглянуть под бордовую скатерть и отследить: прошла ли мимо Аннабель или всё ещё тут?

Девушка, как ни странно, действительно была около входа в помещение, но, осмотрев пустоту и позвав меня ещё пару раз, в итоге пришла к решению: тут никого, и продолжила идти дальше. Только когда её шаги затихли, я с облегчением выдохнула, понимая, что можно расслабиться.

Наверное…

Опустила взгляд, уже готовая постепенно отпустить Уильяма и вообще уйти, как заметила, что мальчишка-то… красный, словно рак. Я в какой-то момент даже подумала, что пережала ему все дыхательные пути, и он такой красный от того, что просто не дышит, но нет. Светло-голубые глаза мальчишки смотрели немного вниз. И до меня не сразу дошло, куда.

А теперь оценим положение: взрослая баба прижала тринадцатилетнего пацана к полу, закинула на него ногу, сковала руки, заткнула рот, и, чтобы туловищем не дёргался, частично прижала своей грудью. Вот именно туда паренёк и смотрел.

Я так и слышу, как какая-нибудь баба писклявым и истеричным голосом орёт: «Полиция!!!» Хотя, думаю, сам Уильям в шоке и ужасе. Не пушинка, всё же…

Резко разжала руки, рот и слезла с мальца, увеличивая расстояние между нами. Думала, сейчас начнётся… Крики, вопли, оскорбления, угрозы и так далее. Но всё вышло совсем не так.

Какое-то время мальчишка молчал и даже не шевелился. Я даже испугалась, что что-то там у него внутри реально пережала и сломала мальца. Даже «хрум» не услышала. Всё, в полку инвалидов пополнение. И теперь точно от проблем не избавлюсь. Однако Уильям принял сидячее положение, при этом продолжая молчать и… краснеть.

Причём уже реально опасно краснеть. Ткни его иголочкой, так оттуда струя крови хлынет.

– Эй? – бросила я, немного хмурясь. – Ты… в норме?

Не в моём, конечно, положении спрашивать об этом, но будем честны: хоть и хотела ещё совсем недавно размазать этого мелкого гада по стенке, я всё же относительно добрый человек и детишек не бью. Пугаю? Да. Довожу до истерики? Бывает. Но не бью.

Однако от моего вопроса Уильям вздрогнул и задрожал, сжимая руки в кулаки и поджимая к груди колени. Более того, опустил голову, стараясь не сталкиваться со мной взглядом. Да что там. Даже лицо спрятал. Но алые уши до сих пор торчали и выдавали парнишку.

– Эй! – вновь позвала я, на что малец наконец-то начал реагировать.

– Дура! – крикнул он, резко посмотрев на меня, демонстрируя своё бордовое, как скатерть лицо. На глазах заметила лёгкие капли выступивших слёз. А после поднялся на ноги и убежал, оставив меня в этом зале одну.

И что это только что было?

***

По правде сказать, я всё никак не могла просто уединиться и побыть наедине с собой. То работа, то игра в прятки, то вынос мозга со стороны маркиза… Моя жизнь начинает приобретать всё больше и больше красок. Я уже готовилась к тому, что встречу других горничных, и они вновь перекинут на меня часть своей работы, как это обычно бывает. Но нет…

Я, действительно, встретила человека, да вот только совершенно не того, которого ожидала. Передо мной появился Фредерик де Грей – наследник семьи Греев, а также будущий король данного королевства. Он стоял около кухни, где обычно работают повара и горничные, но не заходил в помещение. Скрестив руки на груди, прислонился спиной к стенке и с хмурым взглядом смотрел куда-то в пустоту перед собой, словно думал о неприятных вещах.

Услышав мои приближающиеся шаги, резко глянул в мою сторону, не меняя положения тела. Должна признаться, что от всей этой атмосферы, которую он излучает, я сама нахмурилась и вообще захотела резко уйти, куда подальше. Этот вид не предвещает ничего хорошего. Но не успела.

– Ты… – тихо произнёс Фредерик, словно только и ждал меня. После чего выпрямился и более громко произнёс: – Дурнушка, подойди ближе.

– Дыа… господин… – тягуче протянула я, вновь возвращая на своё лицо безмятежную улыбку.

– Хм… – этот вид, похоже, ему не понравился. Что происходит? Мелкий паршивец успел нажаловаться? Ну, конечно… Шустрый гад. И что сейчас будет? Ох, не нравится мне это. Хочу уйти в свою каморку. – Дурнушка, все горничные заняты другой работой, так что у меня к тебе просьба. Ты же её выполнишь?

Просьба ли? Боюсь, что отказ в этом случае не принимается. У меня нет вариантов, даже если ты попросишь побриться налысо и уйти в монахи.

– Господин… – с улыбкой ответила я, продолжая строить из себя божий одуванчик.

– Вот и отлично, – принял он это за ответ. – По неведомой причине мой брат отказывается от еды с сегодняшнего утра. Ссылается на отсутствие аппетита и плохое самочувствие. Но мой Элвин с рождения не болел. Как бы то ни было, слышал, что у тебя нет проблем с этим… Доставь еду к нему в комнату и проследи, чтобы всё съел.

Ого! Что это? Так он беспокоился о брате? И почему Элвин отказывается от еды? Это немного неожиданно. Действительно, ранее не сталкивалась с этим. Во всяком случае, в книге не припоминаю. Но чтобы Фредерик проявлял некую заботу к нему?.. Это явно что-то необычное. В его глазах всегда была только Аннабель и её печаль. Хм…

– Господин волнуется… Господин любит брата, – с улыбкой произнесла я, хотя потом задумалась, стоит ли употреблять такие сложные слова. Но, похоже, Фредерик ничего не заметил.