На перламутровых облаках

Осиротевшая тетушка навсегда уехала из дворца.

Никто не осмеливался обижать колдунью. Веселый Король даже от дочери ее защищал, но оскорбление сильно ранило ведьму. И пусть его произнесла невинная малышка с богатой фантазией, блуждающая по ночам.

Ирен Коупленд

В далёкой-далекой деревушке, окружённой бесконечными степями и лесами, в небольшом уютном особняке жила одинокая молодая женщина по имени Триандра. Двор ее дома был весь засажен необычными цветами, коих не было ни у кого во всей деревне.

Надо сказать, что в деревне так повелось: по пышности палисадника судили о характере и внешности хозяйки.

Триандра выращивала самые красивые цветы с чарующим сладким ароматом. Девушки и женщины ненавидели ее, но втайне восхищались и завидовали.

Чашечки необычных цветов держались на высоких прямых стеблях и напоминали колокольчики, но более пышные и разноцветные – белоснежные, ярко-желтые, лунные, кремовые…

Мужчины частенько захаживали в гости к молодой красивой женщине. Дурманящий цветочный аромат забирал их волю, и они слепо влюблялись.

Когда же Триандра шла по улице с гордо поднятой головой, милые толстушки-ромашки, девицы-колокольчики, и даже красивые женщины-розы расступались, освобождая путь.

Пусть роза и красива, но шипы ее колки.

Триандра же была доступна, но внутри холодна. Она не умела сострадать и радоваться. Когда смех озарял ее лицо, в глазах играли льдинки.

Умная и гордая, Триандра могла увлечь нескучной беседой, очаровать, заставить мужчину потерять голову от страсти. Она так заразительно смеялась, так упивалась собственной неотразимой красотой, так привыкла к мужскому обожанию и женской ненависти, она улавливала и, питалась их чувствами, за неимением своих.

Подобно своим цветам, Триандра была высока и статна. Пышные светлые локоны разлетались под дуновением ветра, источая сладкий запах. Мужчины слетались на него, успевали вкусить и даже насладиться, но опустошенными всегда возвращались к своим ромашкам и василькам.

Оклемавшись в их теплых объятиях, они вновь бежали к Триандре, чтоб отдать ей последние силы.

Прекрасная Триандра питалась их чувствами и становилась краше день ото дня. Люди мало интересовали ее. Зато владела ею одна заветная мечта.

Прекрасная цветочница хотела вырастить необыкновенный цветок, неведомый доныне. Триандра знала, что обычным способом воплотить мечту она не сможет, но свято верила в свои чары.

* * *

В одно апрельское утро Триандра обнаружила в саду ростки нового цветка, а под сердцем услышала биение новой жизни.

Новость эта взбудоражила и возмутила ее, внезапно она возненавидела ребёнка – это было необычное и новое ощущение.

Триандра чувствовала, что дитя принесет несчастье. Высосет из нее все соки, превратив в увядший, некогда благоухающий цветок, который будет скучным и неинтересным.

Воровка, что поселилась во чреве, погубит ее. Она не хотела делить трон, а желала слыть единственной красавицей и первым поводом для брани теток-ромашек с мужьями. Она ждала продолжения споров о том, какой мужчина гостил в ее покоях.

Женщина ощущала плод мерзким паразитом, пиявкой, от которой не избавиться.

С каждым днем все невыносимее делалось Триандре.

Живот становился все больше, а выходы в свет все реже.

Зато новые ростки в саду росли вместе с животом Триандры.

Сначала цветочница поглядывала на них с опаской – вдруг вырастут цветы, краше прежних – тогда дочь превзойдёт ее. Но вскоре успокоилась, побеги и листья ничем не отличались от разноцветных колокольчиков. Возможно, опасность миновала, и во чреве росла маленькая копия, которая не превзойдет мать по красоте.

Если девочка не будет краше матери, ее можно оставить в живых – так решила Триандра, глядя на распускающиеся новые цветы. Значит, она вытерпит соперничество.

Договорившись, наконец, с собой, она вышла в свет и потешилась женскими спорами о том, кто стал виновником выросшего живота.

Вновь Триандра чувствовала себя нужной и живой.

***

Через пару месяцев Триандра родила дочь и назвала ее Ирен.

Тотчас в саду распустились красивейшие, доныне несуществовавшие, цветы.

На один краткий миг мать прониклась неведомой ранее нежностью к прелестному младенцу, но, увидев в окно невиданной красоты цветы, захватившие палисадник, Триандра охладела к дочери.

Новые цветы, как и следует природе, напоминали материнские, но было и отличие.

Чашечки цветов были гораздо пышнее и крупнее – они более напоминали вытянутые розовые бутоны, только стебли без шипов.

Запах от цветов исходил несравнимый – свежий, юный, ещё по-детски сладкий и незрелый, но Триандра даже думать боялась, что станет, когда дочь вырастет.

Ревность и зависть к ребёнку встали как кость в горле. Давясь ею, Триандра отравляла жизнь неповинной малышки.

В дочери она видела лишь соперницу и помеху, но не малыша, который нуждался в любви.

Когда новорожденная громко плакала, Триандра кормила ее и оставляла в одиночестве.

Однажды малышка перестала кричать и звать маму. Человеку легче вовсе не испытывать чувств, чем плакать о том, что не с кем их разделить.

Девочка превратилась в маленькую копию Триандры, только совершеннее и прекраснее.

***

Двенадцатилетнюю Ирен любили все деревенские мальчишки, а девочки презирали.

Целыми днями она пропадала на улице, играла, резвилась и носилась по всей деревне в компании мальчуганов.

Пожилые ромашки-мамки частенько давали нагоняй неопытным сыновьям. Негоже им весь день пропадать в обществе неприличной девицы! Но те все равно дружили с Ирен.

Их манила ее красота и невинность, теплая улыбка и звонкий хохот.

Но мальчишки замечали, что красивая девочка иногда была очень странной.

Когда она падала с велосипеда или ударялась коленкой о качели, слезы не бежали из ее глаз. Она не кричала, не хныкала, когда другая бы ревела в три ручья.

Девочки же Ирен боялись, ведь матери с раннего детства внушили им, что она дочь скверной и падшей женщины, настоящей дьяволицы.

До глубокого вечера Ирен носилась по улицам, но с наступлением ночи она оставалась одна, надо было возвращаться домой. Девочка боялась, ведь там мать, скорее всего, опять привела нового мужчину, который будет разглядывать Ирен. Она смущалась непрошенных взглядов и не хотела видеть всех этих знатных господ, но желала внимания мамы, которая не замечала ее.